- Совершенно верно. Но делается это не так, как у нас. Возьмем, например, переезд деревни на новое место. Если вождь попробует единолично скомандовать, чтобы племя собирало свое имущество и отправлялось куда-то прочь, индейцы, как я сказал, засмеются. Потому что они знают: вождь единолично такие вопросы не решает. Для этого в каждом селении существует нечто вроде совета старейшин. Старики собираются вместе с вождем, обсуждают, взвешивают все "за" и "против": "стало мало рыбы в реке", "маниока на плантации становится все более хилой". И если принято решение переезжать на новое место, вождь на следующее утро от имени старейшин обращается к деревне с речью.
- Значит, он все-таки "оглашает приказ"?
- Нет, это не "оглашение приказа" и не объявление решения. Он просто сообщает мнение старейших и мудрейших соплеменников. И делает это учтиво и деликатно. Он говорит, что в последнее время жить на старом месте стало труднее. Что несчастья преследуют "наше славное племя". Что много достойных сынов умерли в этой деревне, на этом месте, а следовательно, какое-то проклятие, какое-то зло витает между малоками. И что обычно в таких ситуациях принято переезжать на новое место во избежание еще больших бед. И ежели многоуважаемые сограждане сочтут возможным согласиться с мнением старцев, то старцы имеют на примете в качестве одной из возможных альтернатив уютную полянку, находящуюся в трехдневных переходах вниз по течению реки.
- А дальше, что: голосование? Плебисцит? Или обсуждение?
- Нет, - засмеялся Орландо. - В том-то и заключается один из непонятных нам парадоксов их жизни: весь этот обряд является сугубо формальным. Никто - причем и вождь, и старцы знают об этом заранее! - никто из соплеменников не станет возражать, спорить, не станет даже вносить контрпредложения или поправки, никто не попробует оттянуть переезд "до будущей Луны".
- Но почему?
- Потому что пожелания "паже" и стариков рассматриваются как "голоса свыше", точнее говоря, как завет предков, как выражение воли "героев" и "покровителей" племени. А "паже" являются в глазах индейцев только выразителями, "передатчиками" или "проводниками" этих сверхъестественных сил, этой воли "героев" и предков. И никто никогда не осмелится противиться этим силам.
- Таким образом, "демократия по форме" обращается в "диктатуру по существу"?
- Можешь называть это так, если хочешь, но не забывай, что индеец повинуется не личностям, а догмам. Не вождям, а своим собственным представлениям о сверхъестественных силах, о традициях, о заветах предков. "Паже" для него, повторяю, не начальники, а толкователи сверхъестественных сил, знатоки традиций, которые играют колоссальную роль в жизни индейца. Не только праздники и церемонии, но и вся обыденная повседневная жизнь деревни повинуется традициям, устанавливавшимся и шлифовавшимся веками. В индейской деревне не происходит и не может произойти ничего, что не было бы предусмотрено этими традициями. Коли не считать, разумеется, стихийных бедствий или нападений соседних племен.
- Понятно: "паже" "истолковывают традиции", олицетворяют волю предков и решают, что нужно переезжать на новое место. Но вот племя двинулось в путь, прибыло на новую поляну и приступает к строительству хижин. Разве здесь не нужны руководители? Разве соорудишь малоку в одиночку, без помощи родственников или соседей? Значит, кто-то должен расставить людей, распределить между ними обязанности, организовать трудовой процесс, не правда ли? Кто же это делает?
- Для этого у них есть "шефы церемоний", назовем их условно так. Это не вожди и не "паже". Это специалисты по выполнению конкретных работ, определенных операций или церемоний. К примеру, после окончания дождей они проводят праздник "куаруп". "Паже" от имени предков решают, когда и где его провести. А организация самой этой церемонии - расстановка людей, объяснение, кто и как танцует, кто делает те или иные эволюции, кто играет на флейтах, кто одевает те или иные маски - все это осуществляют "шефы церемониала", "специалисты" по "куарупу". В каждой деревне есть такой специалист. Он расставляет своих людей и говорит им: "Начнем, когда солнце окажется над тем деревом. Когда я выйду на середину круга, ты, такой-то, должен начать танец, а ты, такой-то, должен пойти от этой хижины к лесу..."
Еще раз повторяю: этот "специалист" по "куарупу" отнюдь не толкователь "религиозных догм". Он не выбирает предка или героя, которого будут чествовать завтра вечером: это делает "паже". Он, этот "специалист", лишь организует ритуал от начала до конца.
- Такие же "организаторы" и "дирижеры" существуют и для других процессов и работ?
- Совершенно верно! В этом отношении индейское общество поражает своей организованностью: в каждой деревне, в каждом племени имеются десятки таких "специалистов" узкого профиля, десятки мастеров высшей квалификации, в совершенстве знающих свое дело, какое-то ремесло или церемонию. Поэтому я утверждаю, что индейская деревня организована куда лучше, чем деревня наших "цивилизованных" крестьян-"кабокло", живущих в аналогичных условиях. Возьми любой наш провинциальный муниципалитет: какие он имеет элементы государственности и социальной иерархии? Во-первых, префекта. Во-вторых, полицейского. В-третьих, священника. Кого еще? Кое-где - в крупных муниципалитетах - может оказаться судья. И это, пожалуй, все. А у индейцев? Кроме вождя и "паже", у них в каждой деревне имеются эти "специалисты", эти "шефы церемоний", поддерживающие своими знаниями, своим мастерством высокий уровень материальной и духовной культуры племени и обеспечивающие ее преемственность от поколения к поколению.
Вот ты, например, упомянул о строительстве малоки. Правильно, в каждом племени есть "главный конструктор" - "специалист" по строительству малок. Это консультант. Именно консультант, а не "начальник строительства". Формально ему никто не повинуется, никто не обязан слушать его советов. Но все слушают. Почему? Потому что все знают: лучше его в строительных проблемах никто не разбирается. Когда семья начинает строить малоку, его немедленно приглашают в качестве советчика. Если он говорит, что эта палка не годится, что она тонка и сломается под тяжестью кровли, разговор окончен. Палку выбрасывают.
Есть у них, например, специалисты по рыбной ловле. Вон посмотри: видал мальчишку? Тот, что пошлепал сейчас на речку, пользуясь тем, что дождь окончился? - Орландо машет рукой в окно. Там, под косогором, обрывавшимся к Туатуари, скрывалась в эту минуту голова мальчонки, которого я и вправду ежедневно видел снующим от речки к деревне иолапити.
- Видел его? Это лучший рыбак иолапити.
- Но ведь ему не больше тринадцати лет? - изумляюсь я.
- Да, и тем не менее никто лучше его не знает, где, когда и какая рыба водится и ловится в Туатуари! И он не делает ничего иного, как только ловит и ловит рыбу. Ты же видишь, он каждый день раза по четыре ходит мимо нас. Только проснусь утром, а он уже шлепает обратно с миской, полной рыбы. Отнесет и возвращается. И так целый день.
Орландо закурил, топнул ногой на собаку, которая кралась, поджав хвост, на кухню, где медсестра Марина уже чистила рыбу к обеду, и продолжил:
- Есть у них специалисты по изготовлению луков и стрел, по вытесыванию флейты "жакуи", по многим другим операциям. Но это еще не все... А вот можешь ли ты себе представить, что у них имеются лингвисты.
- Что?!
- Да, да, лингивисты! Специально выделенные члены племени, которые обязаны бороться за чистоту своего языка. И поэтому в разговоре они стремятся постоянно употреблять те слова, которые начинают исчезать из обихода, забываться. Во всех беседах с остальными соплеменниками "лингвист" тщательно выговаривает такие слова, напоминая о том, что забывать их нельзя.
Есть у них еще и "историки": они хранят и передают ; из поколения в поколение предания о "героях", о выдающихся предках, рассказывают о жизни племени в прошлом, о его войнах и переселениях. Имеются среди них "переводчики", знающие по несколько языков других племен. Есть у них специалисты по борьбе.
- Кстати, борьба в их жизни играет такую же роль, как и в нашей? Это спорт или что-то еще?
- Спорт. Борьба у них, как и у нас, спортивное состязание. Но более СПОРТИВНОЕ, чем у нас, - улыбнулся Орландо.
- То есть?
- У этих "примитивных", "диких", "недоразвитых" индейцев куда больше, чем у нас, развито чувство уважения к противнику. Ни один из них никогда не позволит себе как-то продемонстрировать свое превосходство, унизить или оскорбить побежденного соперника. Не станет бурно ликовать, кричать, радоваться: этим он проявил бы неуважение к проигравшему. Когда кончается схватка, победитель, как бы он ни был силен, как бы , легко ни досталась ему победа, всегда поможет поверженному сопернику подняться и никогда не унизит его каким-то оскорбительным или неуважительным отзывом или жестом. Наоборот, победитель очень часто произносит по окончании схватки нечто вроде утешающего заявления, обращаясь к поверженному с такими примерно словами: "Сегодня я тебя победил, потому что мне повезло, потому что мне улыбнулось счастье: ты случайно поскользнулся и упал. Но вообще-то ты гораздо сильнее меня".