Этой зимою в одном из чумов Сядейский играл с хозяином в карты, в двадцать одно. Играли на спички, каждая спичка - песец. Ночью хозяин поднялся было выйти к стаду, но азартный шаман остановил - Не бойся! Раз я здесь, никто оленей не тронет! - Утром, привязав к нартам выигранный мешок с песцами, шаман отъезжал. В чуме все плакали навзрыд и неистово громили ногами божков домашнего алтаря: волки перегрызли стадо. По тундре разнеслась эта весть с радио-быстротой. Сядейского ругали, обзывая "попом", то-есть, жуликом. Так и осталось за ним бранное прозвище - "поп Сядей". И переводчиком назначили сейчас не его, а малоизвестного шамана Ивана Петровича. Сядейский подходил "о мне на съезде с такими словами: "Я рад разъяснять беднякам про советскую власть, но меня мало слушают".
- Товарищи, ненцы! - начал общеполитический доклад "Глазное Окно". - Советская власть шлет вам поклон (докладчик сделал поклон во всю спину). Меня послали сюда узнать, в чем вы терпите нужду.
Теперь я скажу, как живут люди на свете и в Советской стране. Советская власть заботится о тех, которые трудятся, а кто не работает, кто обманывает - тому плохо. Советская власть хочет мира, иностранные богачи лезут воевать. Лучше - мир, война - худо. Советская власть воевать не хочет, но Красная армия копит силу, орудий у нас много и за границей весь трудящийся народ за нас. Ненцев в Красную армию не берут, они хворают в городах, потому берут русских, зырян и других.
Советская власть хочет, чтобы больше было заводов, железа, машин, чтобы больше было хлеба. Власть помогает беднякам, кому жить плохо - помогает. Чтобы лучше было беднякам, организует артели, совхозы. От богатых народу пользы никакой нет.
Архангельские промысла добывают зверя в десять раз больше чем раньше, рыбы на Мурмане тоже теперь больше. Зверя горного меньше, потому что не во-время его бьют Надо бить во-время.
У ненцев олени падают, власть заботится, посылает докторов. К вам плохой попал доктор, его сменили. Много оленей погибло от копытки, потому власть согласна ненецких оленей страховать.
Исполком посылает ненцам хлеб, здесь холодно, и он не растет, посылает также товары. Чего не хватает вам - надо сказать, тогда потребилка оттуда пришлет. Богачи теперь не торгуют - так лучше. Торгует Госторг и потребилка. И у вас "Кочевник" все больше и больше торгует. Ему от казны дано денег, налога на него мало. Моторное судно "Ненец" дано. Бы просили, вот и дали.
А главная забота советской власти, чтобы наш народ был грамотным. Надо, чтобы все молодые ребята были грамотными. Много русских у вас работает, а надо своих самоедов. Есть только - Васька, Игнатий, Ефим - мало. Детей в школу отдавать надо.
Больницы строятся для вас. Надо лечиться у докторов, они лучше тадибеев лечат, и народу меньше помирает.
Исполком тратит на все восемь с половиной миллионов рублей. Откуда исполком деньги берет? Больше от заводов, от торговли, дома свои есть и прочее. Налог есть с русских, с ненцев налога нет, хотя богатые ненцы могли бы платить. Пока же не платят.
Говорите, товарищи, обо всем на этом съезде, и жить вам будет лучше…
- Почему нам не высылают норвежских винтовок "Ремингтон", а в Норвегию идут задки наших оленей?
- У нас денег мало, - отвечает докладчик, - мы что продадим за границу, так покупаем в обмен машины, чтобы самим делать ружья. Мелочь нельзя покупать, иначе будет плохо.
- Берданка - худо: выстрел выйдет, а никого нет. Если бы Госторг не дал "ремингтонов", то у нас ничего бы не было.
Говорили все разом.
- Больниц нам не надо, в больницах тоже помирают. Вот теперь парень умер, возить больных далеко. Не нужна больница в тундру!
- Нельзя так: польза от больницы большая.
- Почему ижемцы стоят у моря и отаптывают место у бедных ненцев?
- Ребят учить боимся: научатся, и нам не увидеть их! Скажут - в тундре холодно, а прожить грамотный везде сумеет.
Выступил бедняк-ненец Никон:
- Царь учил нас пить да в карты играть и табак нюхать, теперь - не то. Был бы я хорошо грамотный, так не здесь сидел, а повыше. Мало учится ребят, надо больше учить.
- За чужих ребят я не могу говорить, - сказал ненец с нездоровым румянцем на скулах, будто слова Никона были ему в укор, - а своих детей нет. Скажешь - осуждать будут.
- Ненцы! - обратился комсомолец Ефим Лабазов. - У вас не всех ребят просят, а человек сто с обеих земель. Учиться будем и хозяйство свое не забудем. Я учился писать углем на щепке да палкой на снегу - и то была польза: ко мне приходили самоедины узнавать, сколько за подводу платить, что и как сделать. Как это не понять, что без ученья - темно!
Некоторые возражали против страхования оленей.
- Если и от холеры и от волков страховать - денег не хватит.
- Волка мы застрелим, вот и страховка! - острит старик Лаптандер.
- Как докажешь, что олень от волка погиб? Другой раз волк оставляет одни рога или внутренности!
- Оленя убьем, а отрывок головы привезем тебе и скажем: сегодня оленей прокараулили, - плати страховку! - опять шутит Лаптандер.
Съезд добродушно смеется.
- Спорить не стоит, ведь насилия нет, - вставляет Никон.
- А если олени будут жить сто лет, страховать - один убыток!
Все вопросы - о кулаках, о продовольственной норме, о самооброжении - обсуждались одновремено. Ораторов не было, говорили так, как говорят о своих делах в чуме. Съезд - большой чум. Изредка силою голоса кто-либо вырывался, тогда съезд умолкал, но спустя минуту вновь шумел, перескакивая к другим вопросам, опять возвращался к прежнему - и так двое суток на одном месте.
Кулаки добивались отмены продовольственной нормы, выдаваемой на много месяцев и ямдать за который нужно сотни километров. Кочевой быт обязывает к гостеприимству. Отправляется ненец окарауливать стадо - олени в поисках ягеля отходят на большие расстояния - поднимается вдруг буран, и должен ненец сворачивать к первому чуму.
- У нас такой обычай, - говорили на съезде, - поим, кормим всякого заезжего и денег не берем. А чем кормить? Каждый получает по норме. Вы делите самоединов, кулаку даете всего меньше. А ведь и к кулаку непогода заносит заезжего, буря не различает ни кулаков, ни бедняков!
С получением продовольствия - несомненные неудобства, нужны подсобные склады на пути кочевания. В старое время тундра не обеспечивалась самым насущнейшим, работал случайный спекулянт. При советской власти самоеды получают продукты и товары по государственной цене в порядке планового завоза. На съезде резонно предлагалось в целях удобства организовать глубинные подсклады. Но кулаки поворачивали вопрос по-своему: долой привилегии бедноте и середнякам!
- Если бы получали без нормы, то у нас оставалось бы кое-что и для бедняков, - отражая настроения кулаческой части съезда, заявил председательствующий Ледков.
Беднота, исключая вошедших в комсомол и в Совет, выступать боялась. Но при обсуждении самообложения она вдруг повела себя по-другому.
Самообложение на культнужды могло дать со всего рай она около двух тысяч рублей. Я про себя сомневался - нужно ли вообще затевать его? Но обсуждение раскладки открыло глаза бедноте. Трофимов предложил хозяйства со стадом менее ста голов вовсе от обложения освободить, с других взять по три рубля, по десяти, а с кулаков по пятидесяти.
- Слышали мы, - говорит один из кулаков, - далеко за лесами есть русские деревни, где хорошие луга, ячмень и прочее есть, жилищные постоянные дома есть, - с них и надо брать.
Потом кулаки заявили, что сами решат на кого сколько. Когда и это не прошло, высказались за раскладку поровну на всех. Съезд набросился на кулаков. Все знали, что, сдав Госторгу песцов, кулаки держали в своих тучейках многие тысячи. Потребовали раскладку, предложенную Трофимовым, - и как: единодушно, решительно! Съезд раскололся на две классовых группы.
Настроение первых дней предвещало кулацкий состав Совета. Теперь выборы нового Совета неожиданно облегчились. Несмотря на то, что председательствовал лишенец, что переводчиком был шаман, а роль переводчика огромна, - кандидатуры кулаков в Совет поддержаны не были.
8
О тех, которые ищут камень
Ледокол "Сибиряков" тревожно гудел, входя в мало изученную бухту Варнека. Это было первое судно, посетившее Вайгач в навигацию 1930 г. Вайгач - остров, лежащий между Баренцевым и Карским морями, под Новой Землей. Ледокол привез в бухту Варнека экспедицию для промышленной разведки и добычи свинца. В трюмах и на палубе громоздились снаряжение, штабеля обтесанных и занумерованных бревен: экспедиция собиралась на острове зимовать, она имела с собою все, чтобы устраивать жизнь на голом месте.
Вслед за "Сибиряковым" пришел "Малыгин" с геологической партией Кузнецова и дополнительными грузами.
К "Малыгину", огибая льды, сложными зигзагами подошла лодка с ненцами из становища Хабарова. Они просили капитана ледокола тов. Черткова сказать по радио в Архангельск о срочной высылке ижевских дробовиков, ста штук жилеток, дров и соли.
Несколько дней спустя ледоколы покидали бухту.
- Даешь Союзу свинец! - кричали, прощаясь, кочегары-комсомольцы, рупором приставляя ко рту черные от угля ладони.
Летом 1925 г. экспедиция Академии наук, во время случайной стоянки в бухте Варнека, обнаружила в береговых пластах свинцовый блеск. Химическим анализом было установлено 20 % свинца и смитсонит - цинковый шпат.
В 1927 г. в этих пластах произвел разведку А. Н. Шенкман, работник Комитета Севера. Три года он бурил потом пласты учреждений в Архангельске, в Москве, доказывая, что на Вайгаче возможна добыча свинца.