При Большой синагоге, слева от основного корпуса, в маленьком сквере вдоль улицы Вешшелени – кладбище. Захоронений при синагоге по строгим правилам иудаизма быть не должно, но эти появились в неестественной ситуации и в неправильных условиях. "Помню, уже в середине января стало известно, что на нашем пути находятся какие-то кварталы, сплошным забором изолированные от остальной части города. В политотделе армии мне сказали: это созданное фашистами гетто. От пленных стало известно, что территория гетто заминирована и противник намерен уничтожить всех его узников. <…> Рано утром 18 января наши солдаты гранатами забросали пулеметные гнезда неприятеля и поднялись в атаку. Они взломали стену…".
Сразу после освобождения на территории гетто только на площади Клаузал было обнаружено около трех тысяч непохороненных мертвых. На кладбище во дворе синагоги похоронено было в двадцати четырех общих могилах 1140 опознанных и 1170 неопознанных тел. Всего же, по последним данным, в Будапеште, где удалось предотвратить истребление обитателей большого гетто, погибло сорок процентов евреев, в венгерской провинции – семьдесят пять процентов.
И, говоря о Большой синагоге и Еврейском квартале, нельзя обойти тему Катастрофы.
Сегодня и семьдесят лет назад
Год 2014-й и следующий за ним 2015-й прошли в Будапеште под знаком воспоминаний о Холокосте, и довольно скоро эти воспоминания вышли за пределы официального регламента и стали частью живой жизни города.
Весной, в апреле, в Будапеште состоялся "Марш жизни" ("Élet menetе"): под звуки шофара от моста Елизаветы до вокзала Келети прошла многолюдная демонстрация. Когда первые ряды приближались к вокзалу, завершающая часть колонны еще проходила площадь Луизы Блахи.
В июне на площади Елизаветы, в самом оживленном месте центра города, был установлен памятный знак в честь Рауля Валленберга. Выглядит он так: на гранитной скамье стоит бронзовый портфель с буквами над замком – R W. Тем, кто знает, о чем речь, лишних слов не требуется. Для остальных – текст на вертикальной грани скамьи. Впрочем, будапештцев в числе "остальных" быть не должно: скульптурные памятники Валленбергу имеются в аллее на Будайской стороне и в парке святого Иштвана в Пеште, большая мемориальная табличка с полуфигурным портретом – на улице его имени. Его же именем назван мемориальный парк при синагоге. Табличками отмечены здания английского посольства (тогда Национального банка, где посольство Швеции арендовало помещения; Harmincad utca, 6), посольства Австрии (Benczúr utca, 16), вокзал в Йожефвароше, здание шведского посольства в Буде, на улице Минерва (Minerva utca 3 / b). Так что имя это в Будапеште известно. Так же, как имена других праведников мира: Карла Лутца, Анхеля Санс-Бриса, Джорджо Перласки.
А в середине июня началась акция "Желто-звездочные дома", когда на стенах домов появились плакаты с разорванной шестиконечной звездой на желтом фоне и текстом: "Знаете ли вы, что этот дом в 1944-м был отмечен звездой?" (Tudta-e Ön, hogy ez az épület 1944-ben csillagos ház volt?) Город вспоминал: "16 июня 1944 года указ мэра Будапешта обязал всех жителей города, определенных как евреи, – это более 220 000 человек, которые также должны были носить желтую звезду, – к 21 июня переехать в обозначенные "желто-звездочные дома". Это означало, что почти две тысячи зданий по всему городу были отмечены желтой звездой и в течение полугода, до учреждения в Будапеште гетто, каждый прохожий мог видеть, кто именно преследуемые в Будапеште евреи и где они живут".
И 21 июня – через семьдесят лет после этого указа – в Эржебетвароше, той части города, к которой относится Еврейский квартал, в скверах собирались на вечера памяти окрестные жители. Говорили о том, что было тогда. Пели песни. Читали воспоминания тех, кто жив и помнит.
В октябре на улице Дохань в Еврейском квартале открыли памятную стену с картой гетто. Если остановиться перед ней, становится понятно: тут рядом, на улице справа, Nagy Diófa (Больша Ореховая по-русски), и на улице слева, Kazinczy (ул. Ференца Казинци), где сейчас кипит жизнь вокруг знаменитой ромкочмы "Симпла", осенью 1944 года нацисты построили стены-перегородки от дома к дому. И на следующих вправо и влево улицах – тоже, превратив район в гетто. Тысячу лет гетто в Будапеште не было – до ноября сорок четвертого… В металлической части памятной стены вырезан текст, а в саму карту вмонтированы крохотные окошки-иллюминаторы, заглянув в которые прохожий видит фотографии – Будапешт, гетто, 1944-й год.
В ноябре на площади Клаузал, прямо на спортплощадке, была устроена выставка "Памяти Пештского гетто: 29 ноября 1944–18 января 1945". Столько существовало в Будапеште гетто, столько и работала выставка: с 29 ноября до 18 января. Вдоль ограды спортплощадки выстроены были щиты, на них развешены фотографии и увеличенные копии газетных страниц, на футбольных воротах укреплена большая карта гетто, из которой становится понятно: на улице Акации действовали отделения Красного креста, на улице Вешшелени работали отделения скорой помощи шведской миссии. А посередине карты, здесь, в сквере на площади Клаузал, черными шестиконечными звездами обозначены три братские могилы. Вход на выставку был свободный, но только для людей старше шестнадцати лет. Детей не пускали: не надо детям видеть такие фотографии.
В день годовщины освобождения гетто, 18 января 2015 года, в синагоге пел Ансамбль песни и пляски Российской Армии имени А. В. Александрова.
С зимы до апреля на площади Мадач была устроена выставка фотографий – портретов местных жителей 1940-х годов рождения вместе с их внуками и правнуками. То есть тех, кто выжил, кому удалось родить собственных детей и не дать прерваться линии жизни. Бабушки-дедушки, состарившиеся, кто в традиционных еврейских нарядах, кто в обычных одеждах, рядом с внуками-подростками, с правнуками-малышами, с праправнуками-младенцами на руках. Мысль выставки из самих фотографий прочитывалась однозначно; словами же она была сформулирована так: "Никогда нельзя забывать этого ужаса, необходимо помнить и напоминать об уничтожении, но надо провозглашать жизнь, провозглашать живое настоящее и растущее будущее". Пишут, раз или два кто-то пачкал краской фотографии, – но их сразу же заменяли на новые.
Как только закрылась в середине апреля эта выставка, перед дверями синагоги открылась следующая. На сей раз на больших белых пластиковых фигурах-единицах были размещены фотографии живших здесь когда-то евреев с краткими подписями: имя, годы жизни (вторая дата чаще всего – 1944), профессия. Большинство имен, как всегда, мало известно внешнему миру. За одним исключением – Гедеон Рихтер, создатель знаменитой фармацевтической фабрики. Ему было семьдесят два года, когда, среди многих прочих, он был расстрелян салашистами на берегу Дуная. Слоган выставки звучал так: "Пусть о нас говорят наши дела. Мы можем гордиться нашим прошлым, давайте строить будущее вместе!". Иными словами, человек определяется тем, что он делает, и лишь это обстоятельство, и ничто иное, должно определять отношение к нему.
Летом 2015 года в Еврейском квартале прошел, с музыкой и ярмаркой, уличный фестиваль под названием "Польские евреи – Еврейские поляки" (Lengyel zsidók – Zsidó lengyelek). Если все прочие акции напоминали о страшных страницах истории, работали, пользуясь своего рода "мертвой водой" из народных сказок, то фестиваль выполнял функцию "живой воды" – давал непосредственный опыт общения разных культур.
Наконец, эти два года стали – неожиданно для всех – временем противостояния общества и правительства по вопросу о собственной истории, и главной точкой в этом споре оказались именно события семидесятилетней давности, 1944 года. Но это – отдельный сюжет.
"Обувь на Дунае"
На самой кромке набережной, над водой, посередине между зданием Парламента и Цепным мостом стоят чугунные ботинки, туфли, сандалии, тапочки. Памятник открыли в 2005 году, в шестидесятую годовщину окончания Второй мировой войны, потому и обуви было шестьдесят пар. Автор замысла, Дюла Пауэр, художник кино и актер, рассказывал, как в первые же дни видел иностранного туриста, который ставил свой башмак между этими, металлическими, и с увлечением фотографировал. Потом прочел английский текст на табличке. Смертельно побледнел и ушел.