8 ВОКРУГ ЧУКОТСКОГО ПОЛУОСТРОВА
Взгляни наверх… В клочке лазури
Мелькающемчерез туман,
Увидишь ты предвестье бури
Кружащийся аэроплан.
А. Блок.
Анадырь - только начальный пункт наших рабочих полетов и теперь предстоит решить, как рациональнее планировать работу, чтобы успеть использовать остающиеся немногочисленные осенние дни.
Наши моторы наработали очень много - 70 ч. Через 30 ч. их надо сменить, новые привезены в Анадырь вместе с запасными винтами. Я решил эти остающиеся 30 ч. посвятить изучению северной части округа - побережью Ледовитого океана. Там скоро начнут замерзать лагуны, единственные посадочные площадки и надо торопиться.
Поэтому, после нескольких дней, посвященных просмотру моторов, исправлению разных мелких дефектов, испытанию фотокамер, мы вылетаем на север - на этот раз с уменьшенным экипажем: аэросъемщик остается в Анадыре, так как аэросъемка предполагалась только во время круговых полетов с базы, а на опасный перелет надо по возможности облегчить машину.
Но не сразу можно попасть на север. Сначала плохая погода, низкие тучи и лишь 26-го они как будто бы расходятся, остаются отдельные кучевые облака, и мы решаем лететь. Маршрут проложен по материку, к западу от Золотого хребта, с тем, чтобы выйти затем к заливу Креста, заснять величайшую вершину северовосточной Азии, гору Матачингай, высотой 2799 м и далее пересечь Чукотский полуостров к Берингову проливу.
С надеждой на интересные открытия мы начинаем наш полет. Вам знакомо, наверно, чувство охотника, крадущегося за дичью - почти таково же возбуждение исследователя, идущего к крупным открытиям. Гора Матачингай - загадочная гора: она высоко возвышается над страной, которая не может иметь в среднем более 1000 м высоты.
Одни ученые считают, что здесь узел хребтов Чукотки и даже Камчатки, другие, что эта гора - потухший вулкан. Что же вернее?
Мы летим над долиной р. Волчьей на северо-восток, забирая высоту. Все те же болота и бесчисленные озера внизу - озерная равнина Анадыря. Направо узкий Золотой хребет, где в начале столетия американцы и русские добывали золото. Кучевые облака под нами, сначала в виде маленьких клубков, изящных и легких, потом все гуще, подушками, целыми перинам, грядами.
Только местами мелькает между ними озеро, изгиб реки, кусок тундры. Наконец облака сливаются в сплошную пелену. Тучи, которые снизу серы и мрачны, сверху представляют веселое, ярко-белое, волнистое скопище непроницаемое и бесконечное. Но для авиатора - неприятное: кто знает, где оно кончится?
Мы идем час -150 километров - и внезапно под нами разрыв. Видим округленные горы, горные речки в плоских долинах. Надо попробовать спускаться и пройти под тучами. Два круга, все ниже и ниже в окно, вот и гребни на севере, какая то пирамидальная вершина. Может быть - Матачингай? Но нет, тучи не выше тысячи метров, а вершина под тучами. Пройти под тучами нельзя, высота перевала к заливу Креста наверно не маленькая, к востоку также высокие гребни подпирают тучи, и нельзя рисковать забиваться под них.
Снова вверх, виражим, крыло к земле, таинственная пирамида опрокидывается - и мы опять над белыми облаками. Еще к севере - востоку по курсу. Надо итти все выше, слой облаков нарастает. Еще разрыв, очень маленький, в него нельзя нырнуть. Какая-то широкая долина речки, разбитой на потоки, может быть дельта.
Где это? На западном берегу залива Креста или на восточном? Идем по курсу-выше и выше: облака все наростают. Уже 2200 м - скоро и потолок, выше которого с полным грузом наш самолет не пойдет.
Вверху, выше нас второй слой облаков, мы попали в "слоенный пирог". Снизу выступы, бугры, белые горы, поднимающиеся к верхнему слою и стремящиеся сомкнуться. Надо вернуться и попытаться во что бы то ни стало найти окно вниз. Вираж - и обратно по тому же пути. Мы идем меняющимися курсами; окна все нет.
Только часа через 3 после вылета-желанное темное пятно в сияющей массе: окно, под ним море. Быстрый спуск почти до поверхности: тучи теснятся к земле. Море, пустынный низкий берег на западе - мы вероятно у западного берега залива Креста.
Можно еще пройти на восток. Низко, почти бреющим полетом пересекаем залив. На восточной стороне также низкий берег, тундра, озера. На угловом мысу несколько яранг, дом с крышей, очевидно фактория. Проходим дальше на восток - но тучи ниже и ниже: это уже туман. Путь закрыт. Возвращаемся обратно к ярангам, кружим низко над ними, почти задевая крылом. Странное, жуткое, и вместе с тем приятное ощущение - бреющий полет над землей, и особенно такие низкие виражи: видны все мельчайшие подробности, вы на земле, и вместе с тем все это проносится под вами с быстротой урагана.
Сели. На берегу пара чукчей; кричим им, чтоб привели байдару: надо съехать, узнать, как называется селение - на карте оно не отмечено.
Чукчи спокойно лежат на яру и что то отвечают. Проходит четверть часа - они лежат все также бесстрастно.
Наконец, показывается байдара: ее надо было перегнать от фактории. Байдара - это лодка из моржовой кожи, натянутой на тонкий деревянный остов. Кон<а желтая, а сквозь нее просвечивает зеленая вода. Чукчи сидят в ней целой толпой и гребут короткими, плохо прилаженными веслами.
На берегу - толпа чукчей и один русский, золотоискатель, который остался здесь от партий Союззолота для разведки.
Короткий визит в факторию в сопровождении всей толпы. Заведующий факторией камчадал; он живет не в яранге, а в избушке, обложенной "тундрой" - торфом. Американская чугунная плита, с барельефом, с блестящими штангами - и жена в пестрой камлейке, в белом чистом платке, принарядившаяся к нашему приходу.
Мы возвращаемся в самолет и весь день сидим в тесной кормовой кабине, варим на примусе кофе, пьем его, скорчившись между шпангоутами и распорками, и неустанно дебатируем вопрос о погоде и о том, можно ли лететь. Лететь надо-лагуны скоро замерзнут. Но можно ли, и найдем ли восточнее чистое небо, необходимое для наших наблюдений?
Ночь надо провести в самолете. Это уже не первая ночь, и мы приспособились не мешать друг другу. Кормовая каюта ("дом крестьянина") обширна, хотя и испорчена (с точки зрения ночлега) выступающими шпангоутами, распорками, водяным баком, установкой для фотокамеры. Но если подложить бухту каната, чемоданы, сапоги - можно устроить сносное логово. Мы с Салишевым и Крутским ложимся на дно, Косухин как птица гнездится между распорками, на материальном ящике, подложив под голову несколько пар сапог, а Петров со Страубе живут "под арфой" - это за пилотскими местами, где скрещиваются троссы управления.
Утром, хотя тучи низкие, но впереди как будто чисто. Решаемся лететь. Действительно, километрах в ста далее небо чисто-весь Чукотский полуостров восточнее свободен от туч, и можно исполнить важный маршрут - наискось через полуостров, прямо к Уэлену.
