Идем по Балтике, которую прежде избороздили на маленькой, деревянной "Урании". Тогда ходили еще по счислению, имея компас, путевые карты и секундомер. Имея такой набор, можно было смело пускаться в морское плавание. Сейчас это считается древностью, но реакция на маяки осталась та же - мобилизуют, вселяют уверенность, дают опору и некоторое время для спокойных размышлений. Иван Иванович весь в делах - работы по электрике много, он продолжает обустраивать свой радиоугол, приспособился брать у шведов погоду, и теперь каждый вечер мы знаем, что нас ждет завтра. Выход на связь дважды в сутки, а в промежутках - свободная радиосвязь, длящаяся у Ивана уже около тридцати лет. Он живет интересной жизнью, в которой почти нет места для сна, и ни на минуту не прекращает сиять. Игорь по профессии тоже радист, но не обладает такой энергией и опытом, как Иван, поэтому спокойно принял мое предложение быть на этом переходе коком. Кирилл, парень тонкий, весь в отца, а что касается яхтинга, так моментально адаптировал свой прошлый яхтенный опыт на большую лодку и теперь нормально рулит и верно рассуждает о морских процессах.
Над серой Балтикой мрак. Туман, морось. Встречные пароходы, кажется, мечтают только о том, чтобы дотянуть до порта, встать на зимовку и ремонт. Игорь нашел бутылку пива, и мы ее с большим удовольствием выпили всей командой в кокпите. Несколько глотков этого напитка способствовали появлению твердой уверенности: мы спасли экспедицию, хоть и вышли поздно. До следующего года мы бы просто не дотянули..
Глава 2. Первые мили или кругосветная ниточка
Ночью идем в густом тумане. Видимость нулевая, за кормой в свете фонаря как будто выбеленная известью стена. Временами не видно пролетающей вдоль борта от носа к корме пены. Мы без радара. "Урания-2" на больших ходах летит в тумане. Страх и противоположное ему желание - вот так лететь и дальше. Включена радиостанция УКВ. Где-то рядом, в этом молоке, идут суда. Они видят яхту на радаре, и мы просим по рации сообщать, когда нам будет грозить опасность. За эту ночь нам дважды кричали: "Урания", стой!!!" И мы останавливались, до головокружения гудя в туманный горн и до боли стискивая рукоятку ракетницы, слышали, как нарастает шум идущего на нас парохода и потом удаляется. Валерка, схвативший четыре часа езды в сплошном молоке, осипшим голосом давал нам советы. А мы с Серегой одели на себя все, что имели, и вывалились в кокпит, как медведи, рулить. Но через пару часов туман ушел, и появилась луна, загадочная и как будто знающая что-то о нас.
Утром задуло. Взяли два рифа на гроте и один на бизани. Но после того, как яхту стало приводить, зарифили наглухо. Пошли проблемы с рулежкой, и, что характерно, на той же широте, что и в прошлом году, только сейчас мы шли по другую сторону от острова Готланд. На ходу долили масла в гидросистему, и она стала работать лучше. Прошли по трассе, но утечки не обнаружили. Полежали с Мишей на шпангоутах в ахтерпике, глядя, как ходят штоки. Шуршание воды за бортом слышится в нескольких сантиметрах от уха. Было приятно лежать глубоко в корме, наслаждаясь видом работающих толкателей и думать, что уже подходим к створу Варнемюнде, откуда до Киля рукой подать. Но, возвращаясь к рулевой системе, надо сказать, что жизнь "Урании-2" всегда оставалась загадкой для всех без исключения обслуживающих ее механиков.
Ночью давление стало падать, и Иван получил прогноз об усилении ветра. Но мы уже опережали шторм и успевали в Киль раньше него. Всего пять суток нам понадобилось на первый переход. Рано утром 13 ноября, вдоволь нанервничавшись по поводу возможных неожиданностей при швартовке в незнакомом порту и глядя на счастливые и беззаботные лица своего экипажа, я аккуратно вел "Уранию-2" к бетонному пирсу немецкого города Киль.
Испытывая необыкновенные ощущения первых шагов по земной тверди, заводим швартовы. "Ба, какая прозрачная вода в Балтике!!!" - даже виден киль "Урании-2". Желтые и красные кленовые листья лежат на тихой воде, в воздухе пряный запах осенней листвы. Двухэтажные дома, аккуратная улочка в графике четких поребриков тротуаров - и ни души! То есть ни одного немца. Делаем дела на яхте и ждем пограничников.
Вообще-то, по установившимся порядкам, их не надо искать, они всегда приезжают сами, а если не приезжают, то мы списываем это на их счет и считаем вопрос закрытым. Вскоре они появились - два полулысых немца, заранее чем-то обиженных на нас. Проверка паспортов проходит молча, никаких посторонних разговоров. Получаем свободу из их рук и идем по улочке, глазеем по сторонам. Ворохи кленовых листьев на тротуарах. Дисциплинированные немцы не убирают их, наверное, для того, чтобы продлить ощущение этой легкой и тихой осени.
За полчаса прошли по городу и дважды встретили бывших русских. Иван увидел антенны и готов был бежать знакомиться с местными радиолюбителями, но был остановлен закрытой калиткой. Мы посетили супермаркет и под руководством хорошо разбирающегося в наших кулинарных предпочтениях Валеры набрали какой-то жратвы и пива, конечно, и поспешили к себе устроить праздничный ужин. Вечером в кают-компании ребята смотрят по видику кругосветные гонки "Уитбрэд", а я сижу в своей каюте, читаю "Хрустальный горизонт" Меснера и думаю о своей меридиональной кругосветке.
Еще год назад я понял, что "Меридиан" можно пройти автономно, то есть сделать Трансарктику и Трансан-тарктику "без поддержки". Позже эта идея окрепла и превратилась в твердое убеждение. Вопрос лишь в деньгах. Я думаю, что достойных этой идеи путешественников могут охладить не трудности самого путешествия, а грандиозность предприятия по добыванию денег. Хотя, на первый взгляд, автономность стоит дешевле. То, чем мы занимались сейчас, это, в терминах альпинистов, подход к горе. Но хорошо то, что саму гору было отчетливо видно, и мы уже примерялись к ней. С этих высот я сползаю к своим проблемам и думаю, как нам дотянуть до Лиссабона. Отношение к нашему предприятию "Авроры"* и Зобова** придает мне оптимизма.
Весь следующий день проходит в авральных ремонтах и подготовке лодки к следующему этапу. В первую очередь перезаводим проводку системы рифления на гроте и бизани: выявилось в Балтике. Ремонтируем застежки латкарманов, подтягиваем сальник дейдвуда, еще раз ныряем в рулежку.
Завели дизель-генератор 44 и устроили до полуночи сауну. Утром - ранний подъем. Темень, хоть глаз коли. Ветер навальный, штормовой. Кое-как отрываем "Уранию-2" от пирса и, опаздывая по времени, подходим к шлюзовой камере. Швартуемся у правой стенки к ослизлым бревнам, Валерка падает, поскользнувшись на швартовке, и чудом не улетает с шестиметрового пирса.
Платим за проход канала и заходим в шлюз. Тесно, и нас загоняют под корму сухогруза, по шлюзу гуляют турбулентные потоки, поднятые винтами кораблей, так что "Урания-2" рвется со швартовых и делает броски, подобно необъезженному мустангу, сжатая с трех сторон. Мы вывесили все свои кранцы и пытаемся удержать лодку. Страшно смотреть вверх, где мачты яхты машут, едва не задевая бетонную стенку пирса. Наконец стоящий впереди пароход сбрасывает обороты, и мы получаем возможность расслабиться. Вылетаем из шлюза и идем по каналу.
Природа унылая, хвойных деревьев и берез нет. Но все ухожено и прибрано. Дует крепко с запада, можно представить, что творится в Северном море. Мы проскакиваем мимо поселков, паромов, мостов. От столиков ресторанной террасы к флагштоку метнулся человек, и в следующую секунду германский флаг пошел вниз. То, что это сделано в нашу честь, мы понимаем минутой позже, уже проскочив это место. Я знаю, что нормальные немцы, жизнь которых прошла на море, по виду нашей лодки и времени года прекрасно понимают, куда мы собрались и что это не прогулка на пару дней.
Почти целый день идем под мотором по каналу и уже в темноте проходим последний шлюз и вываливаемся в устье Эльбы. Опять туман и сильное течение, где-то рядом гудят невидимые пароходы.
На ощупь возвращаемся к шлюзу, к его спасительным огням. Чалимся к стенке и видим, как вдоль борта с грохотом проносится струя. Подходит катер и предлагает нам зайти в шлюз.
Соглашаемся и заходим в тот же шлюз, откуда вышли сорок минут назад. Здесь тихо, яркое освещение. Втроем поднимаемся по лестнице на восьмиметровую бетонную стенку шлюза, англоязычные Миша и Серега лезут еще выше, на башню управления шлюзом - договариваться о возможности остаться здесь до утра, а я с высоты шлюзовой камеры любуюсь "Уранией-2".
Никогда еще не видел ее сверху, и это необычное впечатление заворожило. Мне открылась картина по-настоящему "боевой" лодки, имеющей совершенные, законченные формы. В ее ожившем организме виделись беспредельные возможности, в ее движениях ощущалась жизнь далеких морей, с которыми она была одной стихией, близкой мне.
Нам разрешают заночевать во внутренней части канала, перед выходным шлюзом. Утром какой-то местный мужик требует с нас денег за ночную стоянку, но мы непреклонны, и он сам видит, что не создает у нас образ человека из власти, поэтому соглашается на отступное в виде бутылки смирновской водки.
А мы выходим на простор большой реки и вызываем по рации наших питерских друзей, уже год стоящих на двух яхтах "Алевтина" и "Туя" в портовом городке Кунсхавн. Отвечает Сережа Андреев. Договариваемся, что через полчаса он выйдет на мол и покажет, куда швартоваться. Вскоре в бинокль в худом, высоком, с бородой человеке с трудом узнаю Серегу. Он показывает в сторону свободной стенки - швартуемся. Кунсхавн, привет!