Эйку было трудно перекричать толпу. Взбешенные паломники ругали ипроклинали его, и дело приобретало все более опасный оборот.
Сначала паломники были просто ошеломлены тем, что какой-то неверныйосмелился угрожать им. Но я уверен, что с нами покончили бы оченьбыстро, если бы не появилась полиция: небольшой полицейский патрульуслышал крики и ругань и быстро пробился сквозь толпу к нашей машине. Мыс шофером вылезли из машины и услышали, как Эйк все еще кричал о том,что он личный посланец короля Сауда.
В конце концов полицейские пробели мелом черту вокруг нашей машины изаявили во всеуслышание, что всякий, кто преступит этот меловый круг,будет застрелен. Толпа стала успокаиваться. Тогда полицейские заспорилио том, что им с нами делать. Одни считали, что нас надо отбуксировать впустыню и показать дорогу на Джидду. Другие придерживались иного мнения:они утверждали, что мы пытались пробраться в Мекку, и, следовательно,нас надо отдать под суд и примерно наказать. Последняя точка зрениявосторжествовала. Нам велели снова сесть в машину, и шофер получилприказ трогаться. Это ему удалось, хотя бедняга едва держался на ногахот страха.
По-видимому, мы являли собой очень величественное зрелище, хотя и неотдавали себе в этом отчета. На обеих крыльях сидело по полицейскому савтоматом, а сзади ехал полицейский джип, который прикрывал наш тыл ифланги. Шествие замыкала толпа завывающих паломников, которые, ксчастью, были вооружены только палками. Они не отставали от нас ни нашаг, и это было не так уж трудно, поскольку колеса машин вязли в песке иехали мы очень медленно.
Въезжая в Мекку, мы с Эйком почти не говорили друг с другом. Каждыйдумал о том, что ждет нас в этом городе. Те немногие чужеземцы, которыепроникали за стены Мекки, кончали очень плохо. Совсем недавно в Меккупробрался один не в меру любопытный американец. Его изловили и буквальноразорвали на куски.
Через полчаса мы подъехали к той самой стене, возле которой уже стояли,когда первый раз уткнулись в Мекку. На этот раз мы не сталиостанавливаться у ворот и весьма торжественно въехали в город. А когдасолнце стало опускаться за горизонт, нас вытащили из машины и втолкнулив большое грязное здание.
Мы очутились в одной из городских тюрем, и тяжелые двери с трескомзахлопнулись за нашей спиной.
До этого мне никогда не приходилось бывать в тюрьме, но уверен, что ниодин узник не испытывал такого облегчения, очутившись за тюремнойдверью, какое испытал я в тот момент. Ибо за этой дверью, на улице,неистовствовали правоверные: кричали, вопили и били палками в ворота.
Нас не судили.
Четыре дня мы размышляли над своими прегрешениями в грязной вонючейкамере, которая день ото дня становилась в полном смысле этого слова всениже и ниже, потому что в ней не было даже параши. При нас никто ни разуне пришел убрать камеру, и, по-моему, ее не убирали со дня основанияэтого пренеприятного заведения. Я не знаю, как называется пища, которойнас кормили. Знаю только, что ее было мало и по вкусу она напоминаларвотный порошок.
Но о нас не забывали на веки вечные, что нередко случается со здешнимизаключенными. Очевидно, ни один судья не захотел решать нашу судьбу. Имякороля Сауда сыграло свою роль. Во всяком случае, через четыре дня нашитюремщики сообщили, что отправляют нас в Джидду. Мы решили, чтоослышались. Неужели нам удастся выбраться из этой западни? Ведькак-никак, а теперь-то мы в самом деле осквернили Мекку: с этого дня втечение определенного периода времени город придется "очищать" молитвойи святой водой, а для мусульман это почти катастрофа.
Вооруженные до зубов полицейские вывели нас за городскую стену, гдестояла наша машина. Еще раньше ее отогнали сюда, и мы страшно удивились,когда увидели, что весь багаж в целости и сохранности. Но одних нас вДжидду не пустили. Двое полицейских сели к нам в машину, а двое савтоматами, как и прошлый раз, примостились на крыльях. Все этовыглядело очень драматично. Кроме того, к нам присоединился полицейскийджип, но на этот раз он ехал не позади, а впереди нас…
- Так вот оно что! - прервал я Хедендаля. - Значит, это вас мы видели надороге, когда ехали в Эт-Таиф.
И в нескольких словах я поведал Хедендалю о том, что мы видели в тупамятную ночь. Затем Хедендаль продолжал свой рассказ:
- Теперь мы взяли курс на Джидду и на этот раз до конца выдержали его.Увидев Джидду, мы облегченно вздохнули и возрадовались.
Но радоваться было рано.
Полицейские из Мекки передали нас с рук на руки полицейским Джидды, инам пришлось свести знакомство еще с одной тюрьмой. Но здесь нам былаоказана неслыханная честь! Мы получили камеру с ванной и туалетом.Вернее, эта камера раньше была ванной комнатой. Тюрьма занимаетшестиэтажное здание, которое находится почти напротив "Дворца Красногоморя". Когда в свое время это здание перестроили и превратили в тюрьму,никто не захотел демонтировать оставшиеся здесь писсуары и ванны.Вероятно, заключенным все это казалось сначала довольно забавным. Нопотом писсуары засорились, очевидно уже давно, потому что они были полныдоверху. И ванны заменили заключенным писсуары, но наша пока что былазаполнена лишь наполовину.
Температура воздуха здесь колеблется между 35 и 50 градусами жары, такчто вы можете себе представить, каким чистым воздухом мы дышали.
Прежде чем полицейские из Мекки сдали нас своим коллегам из Джидды, онизаставили нашего шофера уплатить им шестьсот риалов за то, что ониохраняли нас всю дорогу до самого моря.
В джиддской тюрьме мы провели шесть дней, и если не считать некоторогобеспокойства за свою жизнь, то можно сказать, что чувствовали себянедурно, во всяком случае значительно лучше, чем в Мекке, все этоблагодаря гениальной способности Эйка приспосабливаться к самымневероятным обстоятельствам.
Ему удалось известить своего слугу Кабу о том, где мы в данный моментнаходимся, и Каба ежедневно носил нам еду, которую готовил на кухне уЭйка.
С первого же дня нашего пребывания в здешней тюрьме Эйк пыталсяустановить контакт с королем Саудом, но ему удалось это лишь в самомконце недели, ибо король находился в одном из своих гаремов и не желал,чтобы его беспокоили. Наконец тюремные власти получили приказ немедленноосвободить обоих европейцев и шофера. Кроме того, в своем посланиикороль выражал чрезвычайное удивление по поводу того, что его "старыйдруг Эйк после стольких лет пребывания в Саудовской Аравии в силунесчастного сплетения обстоятельств вдруг очутился под стенами Мекки".На этот раз король сумел помочь нам, но Эйк не должен повторять подобныхшуток.
Одновременно мы узнали, что полицейские, которые столь победнопрепроводили нас в меккскую тюрьму, сами попали за решетку. Вместо тогочтобы отправить неверных как можно дальше от священного города, онипровезли нас по его улицам. А те, кто хотели отпустить нас, но не сумелиотстоять свое мнение, отделались легким испугом: в течение трех месяцевони будут работать, не получая жалованья.
И вот я здесь, - закончил Хедендаль свой рассказ. - Целых два года я велборьбу за воду. Теперь мне придется бороться с властями. Они доказывают,что я не выполнил условий контракта и не закончил своей работы. Либо ядолжен продолжать искать воду, либо не получу своих денег.
Потом Хедендаль пожелал нам доброй ночи и лег спать.
Больше я его не видел, так как через несколько дней уехал из СаудовскойАравии.
