- Она пошла вот сюда, - говорила Лиса, указывая на следы. На земле запеклись густые подтеки крови. Лиса на глаз измерила высоту солнца. Три ширины ладони над горизонтом… Того и гляди, зайдет. Мысль о том, что убитая олениха останется на съедение водкам, глубоко ранила ее.
- Недалеко уже, - утешила ее старуха. - Смотри-ка - пена. Это вытекло у нее из носа. Она издохла, пока мы с тобой толковали.
- Или просто упала.
- В любом случае сейчас-то она мертвая. Когда они падают, у них внутри начинается кровотечение, и им приходит конец. Сейчас мы до нее доберемся.
Они шли дальше по следам. Кровавых пятен было все больше. Лосиха, видно, ковыляла из последних сил, пытаясь уйти от охотников, а лосенок увивался за ней.
- А тебя хватило надолго. Я и думать не могла… - удивленно заметила старуха.
- Еще не то предстоит… - отозвалась Лиса, обернувшись на закат.
- Дивные дела! Не ожидала я, что у тебя настолько хватит силы. Я думала, ты через неделю как миленькая вернешься в племя.
- Тогда почему же ты ушла вместе со мной? Старуха криво улыбнулась:
- Ох, сама не знаю. Думала, посмотрю-ка, что у тебя выйдет. Давненько уже женщины не покидали свой народ, чтобы жить в одиночку. Мужчины - да, бывали такие, хоть и немного. Но женщина? Цапля - последняя, кого я упомню, а ведь с тех пор уж раз двадцать с лишним миновал Долгий Свет.
Лиса покачала головой. Вот бы ей дар Сновидицы, как у Цапли, - тогда бы она точно знала, как поступать! Сейчас все тяжелее…
- Я не могла остаться, - просто сказала она.
- Не любишь Вороньего Ловчего, да?
Лиса качнула головой, потом вдруг задумалась.
- Я… Правду тебе сказать, я и сама не знаю. Не то чтобы я по-настоящему его ненавидела. - Она усмехнулась себе под нос. - Можешь ты поверить? Ведь он приволок меня обратно к Кричащему Петухом - на позор и поругание. Он насиловал меня каждую ночь, пока ты не стала спать со мной под одним плащом. А я… сама не знаю, как я отношусь к нему.
- Поэтому ты и ушла? Она улыбнулась:
- И в первый раз в жизни, Бабушка, я свободна!
- А дальше что?
Пляшущая Лиса пожала плечами:
- На Обновление придет Бегущий-в-Свете.
- Если он жив.
Внутри у Лисы похолодело. Она закусила губу.
- Нет, он жив…
- Ты хочешь выйти за него замуж?
- Не знаю, если он все еще хочет…
- Что ж, попробуй. Только не забывай: Вороний Ловчий тоже там будет. И Кричащий Петухом. - Косматые брови старухи нахмурились. - И зачем этот старый плут все еще жив? Столько добрых людей померло от голода и холода, а ему - хоть бы хны…
Пляшущая Лиса покачала головой:
- Везет ему, вот и все. Кого-ток покосилась на нее:
- Никто тебя не осудит. Женщина имеет право уйти от мужа, если он дурно с ней обращается. А Кричащий Петухом с тобой обращался дурно. Теперь это все знают.
Лиса беспомощно подняла руки, чуя, как вечерний туман окутывает равнину. Последние лучи солнца оставляли повсюду глубокие тени; роса серебрилась на листьях осоки и полыни.
- Ты думаешь, я правильно поступила? Старуха вздохнула:
- Не спрашивай меня, деточка. Какой из меня судья? Я и так уж заживаю чужой век. Кабы не ты, меня давно уж занесло бы снегом. Пока я таскаюсь на ногах, я у тебя в долгу. Да только уж позволь старухе заглянуть чуть вперед. В конце концов нас съест медведь. Что ж, это почетная смерть, не всякому выпадает. А если я прежде помру, ты отпоешь меня, посвятишь Звездному Народу. С меня довольно.
- Теперь и с меня этого довольно.
Старуха озабоченно на нее поглядела:
- Знаешь, ты ведь долго так не протянешь. Какой-нибудь мужчина силой возьмет тебя и оставит в тебе свое семя. И тогда уже тебе не выжить одной. Это уж на всех женщинах такое проклятие! Всегда найдется какой-нибудь мужичонка - и засунет в тебя свое орудие. Или они ранят тебе душу до крови, а потом и знать тебя не хотят, или раздвигают тебе ноги и берут тебя силой!
- Ну, пока Вороний Ловчий не настиг меня, мне ни то ни другое не грозит, - с надеждой сказала Пляшущая
- Конечно… - признал он. Еще бы ему не нравилось! Это как огонь в зимнюю ночь.
- Но тебе не хочется отдавать за это свою душу? Ты хотел бы играть с огнем, как ребенок, но не жертвовать собой, чтобы узнать тайну огня?
- Я всего лишь Бегущий-в-Свете. Ублюдок какого-то Другого, - горячо возразил он. - Я не…
- Ну и что же с того? - Она запрокинула голову и вопросительно подняла бровь.
Душу его ел и страх - и тоска по прежним временам. Он готов был разрыдаться, вспоминая, как легко жилось ему до Волчьего Сна. Да, он голодал, но душа его была цельной и нетронутой. А сейчас она как раздвоенный наконечник копья.
- Я даже не принадлежу по-настоящему к Народу. Я недостоин!
- Почему?
- Я больше не гожусь. У меня сил нет…
- Каждому кажется, что он не годится, не подходит для своей роли. Такова уж доля человеческая.
- Со мной такого прежде не бывало - пока Волк не позвал меня.
- А теперь что же случилось? Он поежился, борясь с недомоганием, которое всякий раз вызывало у него воспоминание о Сне.
- Теперь я совсем другой.
- Конечно!
В горле у него образовался комок.
- Но почему я? - через силу произнес он.
- Потому что тебя коснулась душа мира. Ты видел вблизи, как сражаются Дети-Чудища, как в жуткой тишине сталкиваются их копья. И себя самого, сверкающий мрак твоей души, увидел ты в их глазах.
- Слова, - печально сказал он. - Это только слова. - Но их ошеломляющая правда колотилась в груди его, как барабанный бой.
- Да, ты другой. Бегущий-в-Свете умер, когда Волк вызвал его из Мамонтового Лагеря.
Бросив взгляд на залитую солнцем каменистую равнину, он тяжело вздохнул: "Да, она права, я уже наполовину умер. Но почему же я совсем не в силах больше жить? Где Пляшущая Лиса? Что случилось со мной?
Все, что я хочу, - это оказаться в безопасном лагере с женщиной, которую люблю, и смотреть, как растут мои дети. Разве это так страшно?"
Цапля обошла его, стала перед ним лицом к лицу, взялась за его развевающийся на ветру локон и изо всех сил натянула его, так что ему поневоле пришлось смотреть ей прямо в лицо.
- Ты что, не понимаешь, что ты делаешь?
- Нет.
- Ты изо всех сил пытаешься соединить осколки Бегущего-в-Свете в какое-то целое. А надо наоборот - дать им умереть, умереть до конца.
- Не хочу! - горько воскликнул он. - Ведь это я! Это все, что у меня есть. Я сам…
- Ба! Какой же ты глупец. Да будь ты только Бегущим-в-Свете, разве услышал бы ты зов Волка? Отчаяние разрывало его.
- Не понимаю я, о чем ты толкуешь!
- Не понимаешь? - Ее скрипучий старческий голос неожиданно смягчился. - Мне нет нужды объяснять, что ты чувствуешь. Тебя разрывают на части два мира - мир яви и мир Сна. Со мною все это тоже было. К счастью, Обрубленная Ветвь помогла мне сделать выбор. Годы прошли, прежде чем я научилась отворять врата моей души. Если я помогу тебе, ты освоишь это вдесятеро быстрее.
- Не нужно мне твоей помощи и твоей науки! Она улыбнулась - по-доброму, понимающе:
- Хочешь на всю жизнь остаться недоучкой?
- Может, и так.
- Что ж, предупреждаю… ты кончишь как Кричащий Петухом, потеряешь свою Силу и не сможешь ее вернуть, будешь метаться между правдой и ложью.
- Мне все равно! - хрипло воскликнул он, повернувшись к ней спиной. - Это мой выбор!
- Тогда и спорить не о чем.
Он слышал, как она спускается вниз по тропе, возвращаясь к своим горячим ключам, и судорожно сглотнул слюну. Сердце его колотилось. Поглядев вниз, он увидел Народ. Людей было уже не разглядеть - черными точками медленно двигались они к оледенелым скалам, покрытым вечными снегами.
Искушение пойти вслед за ними не давало ему покоя. Ведь их путь шел обратно - в знакомые места, туда где он без забот провел свое детство. Там остались смех и старинные сказания, и горячие огни в ночи. Последняя связь его с этим миром оборвется, когда занесет их следы на снегу.
"Хватит с меня! У меня больше нет сил!" Он спустился, отыскал свои копья и снегоходы и пошел по тропе - вслед за Народом. Сделав несколько шагов, он оглянулся, поглядев на гребень, на Цаплю. По спине у него пошли мурашки.
- Нет, - прошептал он, убеждая себя. - Я не тот. Он вновь заставил себя идти по тропе, все еще чувствуя в глубине души, что поступает неверно. Но ноги не слушались его.
Ночь застала его в расселине. Облака ползли рядами с дальнего горизонта, багровея в лучах заката. Он примостился во впадине среди камней, где до утра могло сохраниться тепло Отца Солнца. Усталый, он попытался уснуть.
Его преследовали образы его Снов, не давая ему покоя, - Священная Охота, зеленые долины, переполненные дичью, тяжелое дыхание Волка. Они сжимали его в объятиях, как влюбленная женщина. Горьковатый вкус волчьего мяса стоял у него во рту. Во Сне Волк выбегал из густой зеленой травы и глядел на него, высоко задрав нос.
- Ты пренебрег моим обетом? - спрашивал он.
- Нет! Я… есть кто-то лучше, кто-то, кто может…
- Я выбрал тебя.
- Нет!
Раздался звук, похожий на удар грома, и он проснулся весь в поту. Сквозь кожу своих мокасин он чувствовал прикосновение остроугольных камней и ночной холодок.
- Мне страшно! - прошептал он весь в слезах. Он ударил кулаком по камню. - Что со мной творится?
Ветер принес едкий запах. Он лежал опершись на локоть. В ночи завыл волк - хищный, ищущий добычи. Эхо повторяло и усиливало его вой.