Последнее усилие - и они втащили мясо на вершину и, пыхтя, стали спускаться вниз. Издающий Клич с тревогой глядел на Поющего Волка. Этот человек с каждым днем делался все невыносимее - он ссорил своих товарищей друг с другом, подбивал их бранить за глаза Бегущего-в-Свете. После давешней стычки с Обрубленной Ветвью он еще больше одурел. Поющий Волк вел себя как человек, который собирается покинуть Народ. Волчий Сновидец боялся присесть у ночного огня из-за его шуточек вполголоса.
- Пойдем-ка поищем остальную часть туши, - сказал Издающий Клич, соскальзывая вниз по следу Бегущего-в-Свете. Длинные волосы мускусного быка, валяющиеся на снегу, отмечали тропу. - Будем надеяться, что водки-трупоеды не сожрут вместо падали нас самих.
- Не правы мы были, - буркнул Поющий Волк. - Надо же было пойти за этим несмышленышем…
- Погоди, - хмуро возразил Издающий Клич, избегая смотреть в глаза своему родичу. - Вот увидишь. Там, на равнине, мы найдем еще…
- Ничего мы не найдем! На следующей неделе опять будем голодать.
- Бодро же ты настроен! - Голос Прыгающего Зайца был полон насмешки, такой же пронзительной, как этот ледяной ветер.
- Я не дурак. Я знаю, когда я…
- А ну прекрати! - оборвал его Издающий Клич, - Волк - вот наша надежда. Хватит морочить всем нам голову…
Поющий Волк резким смехом оборвал его. Издающий Клич поглядел на него и устремился вперед, не желая ссориться со своим родичем, - он знал, чем чреват его гнев. Не стоило Обрубленной Ветви дразнить его!
- Если бы Волк и впрямь вел нас, - крикнул вслед ему Поющий Волк, стараясь заглушить вой ледяного ветра, - думаешь, он бы оставил нас без защиты этой зимой? А? Хоть одну мамонтовую шкуру он послал бы нам!
Издающий Клич не обернулся, пробиваясь сквозь пелену снега к вершине холма. Его сердце содрогалось от гнева. Если деда и дальше пойдут так же, он в конце концов просто засветит Поющему Волку кулаком по губам.
- Я вот что решил - беру мою бабу и иду обратно. Почему бы тебе не пойти со мной? - с внезапной надеждой спросил Поющий Волк, поспешая вперед. - Что у нас за спиной, мы по крайней мере знаем. Мы сможем…
- Ага, - Издающий Клич, взобравшись на выступ скалы, окинул взглядом мерцающую впереди страну, - Другие - вот что у нас за спиной.
- Не боюсь я…
- Я тут собираюсь пройти дальше по этому плато, - извиняющимся голосом произнес Прыгающий Заяц. - Один мускусный бык там издох. Может, есть и еще…
Перевалив через заледенелый гребень, они увидели скелет. Вокруг столпились волки, сверкая желтыми глазами.
Поющий Волк кинулся в самое средоточие стаи:
- А ну прочь! Прочь отсюда! Волки с воем и рычанием бросились врассыпную.
- Зачем ты так? - спросил Издающий Клич. - Мы бы могли пристрелить одного или двоих. Волчье мясо - дрянь. Но все равно мясо.
Прыгающий Заяц вздохнул, поглядев на животных сейчас круживших вдалеке, - дротику не долететь…
- Одного такого зверя хватило бы, чтобы спасти жизнь кому-нибудь из стариков.
Поющий Волк уже открыл было рот, собираясь что-то горячо возразить, но вдруг обернулся и стал оглядывать окрестности, пожимая плечами, будто мир вокруг него куда-то исчез.
Издающий Клич осмотрел останки быка, проглядывающие сквозь снежный покров. Волки обглодали все что можно.
- Даже кишок не осталось… Жира, и то немного. Но все равно еда.
Прыгающий Заяц облизал потрескавшиеся губы.
- Люди скажут, что мы дурни, если мы сейчас поплетемся обратно в старый лагерь, а потом все равно пойдем той же дорогой - искать этот пролом в леднике. - Он вопросительно поглядел на своих родичей:
- Значит идем вперед? Да?
Издающий Клич наполнил легкие воздухом, потом выдохнул…
- Кто как, а я не охотник опять карабкаться через эти скалы, чтобы прийти обратно в Мамонтовый Лагерь.
- Ну и славно! - воскликнул Прыгающий Заяц, хлопнув в ладоши. - Ну так я иду за остальными и зову их сюда. - Он быстро повернулся и побежал обратно по их следам.
Издающий Клич бросил взгляд на Поющего Волка. Тот виновато отвернулся.
А отряд Кричащего Петухом все редел. Два Свистка заблудился в пути. Серый Камень по дороге споткнулся, упал и не смог подняться. Пришлось бросить его - они сами шатались от голода. Как Кричащий Петухом ни уламывал их, как ни подгонял словами и тумаками - все без толку: силы людей уже были на исходе.
Вместе со всеми плелась Пляшущая Лиса. Она уже близка была к последней черте. Если б не подачки Вороньего Ловчего, она давно бы уже сгинула от холода и истощения. Делать было нечего, и она шла в хвосте колонны, стараясь не слишком отставать от других; иногда ей это удавалось, иногда нет.
Даже Вороний Ловчий осунулся и помрачнел. Только властный нрав заставлял его по-прежнему шагать впереди отряда. Порою ему удавалось поймать кролика, куропатку или набрести на не до конца объеденные останки какого-нибудь зверя. Только этим они и жили.
Во сне она видела Бегущего-в-Свете - глаза его были полны слез; один и тот же Сон повторялся не раз и не два. Бегущий-в-Свете стоял на вершине каменной скалы. А она, Пляшущая Лиса, ползла внизу по острым камням. Чем дольше ползла она, тем круче становился склон, тем выше он казался.
Она звала его, тянулась к нему, пыталась коснуться камня, на котором он стоял. Вновь и вновь она подпрыгивала вверх - и все без толку. А он стоял с безразличным лицом, не догадываясь, что она рядом, сколько она ни пыталась обратить на себя его внимание.
В конце концов, когда она начинала стонать от отчаяния, он поворачивался и медленно уходил, окруженный столбом света, оставив ее во тьме и пустоте.
- Надо было идти за Бегущим-в-Свете, - слабым голосом пробормотала ковылявшая впереди нее Старуха Кого-ток. - Надо было. Волчий Сон. Обрубленная Ветвь знала. Она сразу распознает Сновидцев.
Холодок подошел к сердцу Пляшущей Лисы.
- Да. Она знала.
Старуха Кого-ток на мгновение обернулась, забыв о том, что перед ней - проклятая женщина.
- Я ведь в глубине души знаю: Сила Кричащего Петухом ушла. А он все равно ведет нас.
- Дурак он, - сказала Пляшущая Лиса. - А хуже всего, что он несет смерть людям, которые ему доверились, - просто чтобы сохранить лицо.
- Да, - прохрипела старуха, выпустив белый клуб воздуха изо рта. - Меня-то он точно уходил до смерти. Устала я, девочка моя. Устала и продрогла. Я всем телом это чую. Я, когда сижу на месте, вся дрожу. А что это значит? В теле больше нет огня, вот что! Нет огня, девочка моя!
- Ничего, у тебя еще есть силы! - уговаривала ее Пляшущая Лиса. - Обопрись-ка на меня! Старуха покачала головой и остановилась.
- Нет, - сказала она, глубоко вздохнув. - Я попросту устала. Понимаешь? Я перешла черту…
Пляшущая Лиса тоже остановилась. Сердце ее содрогнулось.
- Держи-ка мою руку. Я помогу тебе! Если ты упадешь - это верная смерть. Когда настанет ночь, тебе негде будет укрыться.
Старуха сухо кашлянула.
- Дать тебе руку? Чтобы моя душа разделила с твоей проклятие?
Пляшущая Лиса отдернула руку и опустила глаза:
- Я жить хочу - вот и вся моя вина.
- Я пошутила, девочка моя. Что мне за дело до его заклятий! Его Сила ушла. Ни мне, ни тебе он вреда не причинит.
Они минуту-другую испытующе глядели друг другу в глаза.
- Извини, что я дурно с тобой обращалась все это время, - виновато прошептала старуха. - Я боялась, что эти люди осудят меня. А погляди, как вышло… - Она повела в воздухе трясущейся рукой. - Стоило мне ослабеть, все они меня бросили. А кто тратит время, чтобы поддержать меня? Проклятая женщина, которую прогнал этот дурень, Кричащий Петухом.
- Идем. - Пляшущая Лиса улыбнулась и обняла рукой костлявые плечи старухи. - Идем. Вороний Ловчий кое-что принесет мне этой ночью. Я с тобой поделюсь. Постараемся выжить, а, Бабушка?
- Кричащий Петухом сживет нас со свету, так ведь? - возразила Старуха Кого-ток, а потом, подумав, добавила:
- Если только сам прежде не помрет.
- Если, - шептала Лиса, помогая старухе идти и при этом чувствуя, как начинают неметь ее собственные ноги. Еще немного - и она тоже обессилеет.
- Уж конечно, - хмыкнула старуха. - Коли все так его ненавидят - долго ему не прожить.
Лиса ничего не ответила. Но как бы она хотела, чтобы старуха оказалась права!
Люди отстегнули от походных мешков снегоступы и закрепили их на шнуровке своих высоких сапог. Устало ступая, они выбрались из норы. Их острые глаза вглядывались в снег, высматривая останки карибу, или мускусного быка, или случайно пробегающую мышь. Сбоку подкралась лиса, но сразу же распознала людей и пустилась наутек. Когда с севера подошла ночь, они вырыли норы в сугробах и сделали привал.
Бегущий-в-Свете жевал тонкую полоску промерзшего мяса. Он почувствовал вкус горячей бычатины, рот его наполнился слюной. Так мало… И это - вся стоящая еда, что есть у них. Этого едва хватит, чтобы выжить. Где мамонты? Ведь хоть горстка этих могучих животных должна была выжить - они же могут добывать себе пропитание, раскапывая снег своими могучими бивнями. Где карибу?
Но Сон был так ярок!
Он окинул глазами снежную нору. Дети уже лежали в углу, укутавшись в плащи, матери склонились над ними. Фигуры мужчин темнели возле белых стен. Никто не глядел ему в глаза. Все они разговаривали между собой, будто его здесь не было. Все, кроме Обрубленной Ветви, помогавшей ему расчистить в снегу место для своего ложа.
- Что же я, отверженный, Бабушка? - спросил он ее. Она хмыкнула из темного угла и кожаной рукавицей погладила ей по колену.
- Волчий Сон, мальчик мой. Он приведет нас…
- Приведет ли?