Кюре пришлось отступить. Не шибко образованный деревенский священник не мог тягаться в схоластике с бывшим студиозом и монахом. У Гийо всегда был ответ на любые казуистические вопросы.
- А, это вы, мессир… - Гийо расплылся в довольной улыбке. - Милости прошу. Поскучаем вместе.
Он называл Жиля "мессиром", хотя тот не был посвящен в рыцари и не имел права на этот титул. Впрочем, юный Жильбер де Вержи не очень и стремился получить рыцарские шпоры; его с неодолимой силой влекла музыка, а также сочинительство стихов и баллад.
- У тебя есть чем перекусить? - нетерпеливо спросил Жиль.
- Ах, мессир, ну что за вопросы в такой поздний час? Ведь чревоугодие относится к одной из восьми греховных страстей. Обжорство вызывает телесные и духовные страдания, так как предмет радости сластолюбца не является истинным благом. И уж тем более нельзя ложиться в постель с набитым чревом. Любой лекарь скажет вам, что это вредно для здоровья…
- Хватить болтать! - раздраженно перебил его Жиль. - Иначе я тебя самого слопаю с потрохами. Тащи все, что у тебя припрятано.
Он точно знал, что Гийо, который за свою хитрость и оборотистость получил прозвище Пройдоха, никогда не ложится спать голодным. Он ел за троих, но, что самое удивительное, был худым как палка. Ангерран де Вержи не мог похвалиться богатством и кормил своих домочадцев, а тем более слуг, весьма скудно, однако Гийо как-то ухитрялся наедаться до отвала. Это было загадкой, которую не мог разрешить даже пронырливый Жиль. Впрочем, и не пытался. Он знал, что у Гийо всегда найдется для него вкусный кусочек чего-нибудь. А это было главным.
- Что ж, коли вы не цените свое здоровье… - кряхтя, Гийо полез куда-то в угол достаточно обширной мастерской, порылся там, и притащил нечто объемистое, завернутое в листья лопуха. - Милостивый Господь сегодня сжалился над бедным самаритянином и послал мне эту птичку. Я хотел съесть ее завтра, на утренней трапезе, но разве можно отказать вам, мессир? Похоже, у вас очередная любовная интрижка? - глаза Гийо лукаво блеснули. - О да, тогда мне все понятно. Ничто так не способствует здоровому аппетиту, как любовь.
- Ты много себе позволяешь! - зло огрызнулся Жиль.
Но тут же растаял, пуская голодные слюнки. В обертке из лопухов находились жареный каплун и несколько лепешек.
- Откуда это у тебя? - удивился молодой человек.
- Я же говорю - Бог послал… - Гийо сложил ладони лодочкой и поднял глаза к закопченному потолку. - Так возблагодарим Всевышнего за его милости! - загнусавил он в точности как местный кюре.
Жиль небрежно изобразил крестное знамение, оторвал ножку каплуна и жадно вгрызся в нежное мясо своими крепкими молодыми зубами.
- Э-э, господин, не так резво! - всполошился Гийо. - Под такой превосходный ужин всенепременно нужен хороший кларет из Бордо.
С этими словами он достал из-под стола пузатый глиняный кувшин. Жиль с подозрением посмотрел на Пройдоху, но тот сделал невинное лицо и быстро разлил вино по оловянным кружкам. Юный дворянин мог поклясться, что уже видел такие кувшины в винном погребе отца. Вино старому рыцарю привезли в подарок боевые друзья, и он держал его до помолвки старшего сына и наследника Этьена, которая намечалась на осень. Похоже, Гийо не надеялся получить приглашение на торжество и, не дожидаясь свадебного пира, решил самостоятельно обмыть столь важное событие в жизни замка Вержи.
Вскоре на столе остались лишь одни кости. Звучно рыгнув и погладив себя по животу, Гийо бросил их песику, который скулил от голодного нетерпения, а затем сказал, прихлебывая вино:
- Вы бы, мессир, отправлялись спать. Мне, конечно, хочется пообщаться с вами подольше, но наш господин назначил на завтра охоту на кабана. Так что вас поднимут с утра пораньше. А сонному болтаться в седле никак негоже. Можно мигом свернуть себе шею.
Жиль мысленно застонал. Опять охота на кабана, и снова придется вставать ни свет ни заря! Охотиться он любил, как и все окрестные дворяне, но какого дьявола садиться в седло в такую рань?! То ли дело - охота на птиц, когда вокруг много девушек и женщин и все действо идет неторопливо, обстоятельно, белым днем. Многозначительные взгляды, томные вздохи, от которых замирает сердце в груди, стремительный полет охотничьего сокола… А затем пикник на траве, много песен и музыки и веселая, ни к чему не обязывающая болтовня.
И самое главное - с трудом продрав в темноте глаза, не нужно мчаться сломя голову на конюшню, где запросто можно схлопотать удар копытом, ведь для лошадей столь ранняя поездка тоже не мед.
- Что-то на сон меня совсем не тянет, - пожаловался Жиль.
- Это бывает, - ответил Гийо. - По молодости и я мог сутками не спать, шляясь по тавернам и беспутным девицам.
- Однако же, - вдруг вспомнил Жиль только что закончившийся вкусный и сытный ужин, - откуда у тебя этот каплун? Господь, конечно, изредка посылает нам разные милости, но что-то я никогда не видел и не слышал, чтобы с неба падали жареные каплуны.
- Ах, мессир, вы так молоды! Поэтому много чего не знаете. В мире хватает разных чудес.
- Гийо, лгать своему господину негоже! Говори правду, мошенник.
Гийо тяжело вздохнул и с невинной миной на своей живой физиономии, изрядно окрашенной бурым винным румянцем, ответил:
- Понимаете, ваша милость, тут вышло такое происшествие. Иду я мимо речки по меже, где заканчиваются огороды вилланов, и вдруг слышу, что-то шуршит в камышах. Поначалу я испугался и хотел дать деру - вдруг там притаился разбойник или зверь какой, - а потом все же любопытство пересилило страх. Заглянул в камыши и вижу, что какой-то изверг поставил у кромки воды петлю, в которую и угодил этот каплун. Я быстро освободил птичку, да вот беда, ей уже пришел каюк. Вот мне и пришла в голову мысль, что выбрасывать каплуна - грех.
- А отдать бедную птицу хозяину у тебя рука не поднялась… - с иронией сказал Жиль.
- Мессир, что вы такое говорите?! - ужаснулся Гийо. - Или вы не знаете наших вилланов? Они сначала бьют, а потом разбираются, что там и как. Ну нет уж, увольте. Мне мое здоровье дороже какого-то каплуна. И потом, я не согласен отвечать за чужие грехи.
- Ну да, ну да… - Жиль расхохотался. - У тебя и своих грехов хватает, зачем тебе лишний. Это я понимаю… Экий ты плут, однако. Плесни еще вина…
Он был уверен, что петлю на крестьянских кур поставил именно Гийо. Молодой человек знал, что гуси вилланов свободно плавают в речке, а по бережку, выискивая червячков и жучков, бродят стайки кур. В летнее время на свободном выпасе им не нужна никакая подкормка, что для крестьян было очень важно. Этим и воспользовался Пройдоха. А Жиль все удивлялся: откуда в мастерской Гийо время от времени появляется куча костей?
И самое главное: его чересчур умный пес Гаскойн был до такой степени избалован, что ел только мясо, а от всего другого воротил нос. Похоже, тайное стало явным…
Гийо был странной и даже загадочной личностью. Его прошлое было туманно и весьма неопределенно. Он был не просто грамотен, а очень хорошо образован, хотя и старался скрыть свою ученость под маской простака. Жиль подозревал, что Гийо не тот, за кого себя выдает. В некоторые моменты он вел себя как хорошо воспитанный дворянин, что уже само по себе было странно. Но почему Гийо поселился в такой глуши, как Азей-лё-Брюле? Над этим вопросом Жиль задумался только сейчас.
Как-то так получилось, что Гийо стал его учителем. Мать Жиля была вдовой, когда вышла замуж за Ангеррана де Вержи. Она даже не успела родить дитя своему первому мужу, когда тот погиб в очередной военной заварушке. Замуж ее отдали очень рано, в двенадцать лет, и после смерти мужа она решила устроить траур по убиенному на целое десятилетие. А все это время, чтобы хоть как-то скрасить горечь одиночества, она музицировала и усиленно штудировала разные науки, благо ее семья была хорошо обеспечена и юная Шарлотта могла делать все, что ей заблагорассудится.
Когда родились первые двое детей Ангеррана де Вержи - сын Этьен и дочь Рошель, она была под властной пятой Ангеррана де Вержи, который считал, что мужчинам грамотность только во вред, а женщины в лучшем случае должны уметь читать с горем пополам, и то Библию, да поставить свою подпись, где нужно. Поэтому Этьен вырос малограмотным и знал лишь денежный счет, а более способная к обучению Рошель пристрастилась к чтению рыцарских романов и витала в розовых облаках.
Но, когда на свет появился Жиль, матушка Шарлотта уже командовала в доме. Характер у нее оказался как бы не жестче, чем у мужа. Она подчинила его своей воле всецело, и рыцарь в ее присутствии боялся даже голос повысить. Поэтому Жиль стал учить азбуку, едва научившись говорить. К десяти годам он знал почти все то, что знала его матушка. Затем мальчика отвели к сельскому кюре, чтобы тот продолжил обучение. Но священник, проэкзаменовав своего нового ученика, в диком удивлении пришел к выводу, что тот более силен в грамоте, чем он сам.
Кюре был человеком честным и не стал хитрить, чтобы выцыганить у семьи де Вержи несколько серебряных монет. Он вернул мальчика в замок, развел руками и сказал, обращаясь к госпоже, что больше того, что знает Жиль, он дать ему не сможет. Разочарованию Шарлотты де Вержи не было пределов; она мечтала видеть сына не военным (двух рыцарей - мужа и сына Этьена - семье вполне достаточно), а ученым, тем более что Жиль все схватывал на лету. И главное, он начал писать стихи и замечательно играл на лютне, что для госпожи было как елей на сердце.