- А водка им зачем? - спросил Пашка.
- Продадут потом. А может и сами выпьют, - Макс хмыкнул. - Ты чё думаешь, старики не пьют?
- Да не думаю я ни чё, - сказал Пашка, и развернувшись, поплёлся в сторону покосившейся хаты.
Во дворе суетилась старушка, а на порожке, походя издалека на большой серый гриб, сидел дед.
- Хозяева! - позвал Пашка.
Старушка перестала суетиться и посмотрела из под руки.
- Я по делу, бабушка! - громко крикнул Пашка и помахал рукой, боясь, как бы бабулька не оказалась слепою, и не проигнорировала его визуальное присутствие.
Но та увидела его сразу и медленно заковыляла к калитке. Пашка придал себе серьёзный вид, и пару раз глубоко вздохнул, пытаясь сбросить часть опьянения.
Когда старушка подошла, Пашка добродушно улыбнулся.
- Бабушка, мы водку на картошку меняем.
- Ты с дедом моим поговори, я не понимаю, штось ты говоришь, - громко сказала старушка и распахнула калитку. В глубине двора затявкала небольшая дворняжка, зло гремя цепью. Дед поднял руку, и как и бабка минуту назад, глянул из под неё на гостя. Пашка неторопливо подошёл к старику.
- Здоров, дедуля! - прокричал он. - Мы водку на картошку меняем!
Деду на вид было не меньше восьмидесяти, потому Пашка старался орать как можно громче, но дед недовольно перебил его.
- Не ори, - его беззубый рот интенсивно зашевелился. - Не глухой я, слышу. И как меняете?
- Бутылку на ведро.
Дед рассмеялся, и его без того морщинистое лицо вовсе сложилось гармошкой.
- Хитрый, - он поднял палец и шутливо погрозил. - А ты присядай рядом.
Пашка слегка напрягся. Хрен его знает этих глубоких сельчан. Чё ему терять? Сейчас как саданёт свиноколом в бок и будет дальше смеяться, да играть своей рожей-гармонью мажорные аккорды.
- Не дедуль, я постою, - попытался отмазаться Пашка.
- Да не бойси, - мягко проговорил дед, продолжая улыбаться. - У меня тут вот чего, - он полез рукой за спину и извлёк оттуда бутылку. - Это, внучок, самогон. Давай выпьем.
Пашка помялся. Выпить оно, конечно, хорошо, но неприятное ощущение всё ещё ворочалось внутри.
Дед достал из-за спины два гранёных стограммовых стаканчика, дыхнул в один из них, и протерев краем рукава, поставил его на порожек.
- Приседай, - повторил он. - Давай махнём помаленьку.
- Ладно, дед, - кивнул Пашка. - Давай махнём.
Он присел на корточки напротив деда, который уже разливал по стопкам свой самогон, сначала гостю, а потом уже себе, держа второй стаканчик в подрагивающей руке.
- Тока смотри внучек, он у меня крепкий.
- Ничё, - снисходительно улыбнулся Пашка. Он вдруг глупо представил, что в его руках сейчас честь всех городских и ударить в грязь лицом ему никак нельзя.
- Ну, давай. Побежали, - коротко тостонул дед, и махом опустошил свою стопку. Пашка повторил вслед за ним.
Самогон и впрямь был крепковат, но никак не больше шестидесяти - шестидесяти-пяти градусов. Пашка шумно и с неким облегчением выдохнул. Он ожидал чего-то большего, даже возможно грандиозного, потому на его лице нарисовалась довольная ухмылка.
- Так что насчёт водки, дед? - спросил он, вгрызаясь в огурец, который ему прямо в руку сунула бабка. Угостив Пашку, она снова заспешила по своим сельско-домашним делам, прикрикнув на бегающего и громыхающего цепью кабздоха.
- А не нужно, - дед махнул рукой. - У нас своего самогона хватает.
- Жаль, - Пашка с интересом посмотрел на деда. - А сколько тебе лет, дедуля?
- Девяноста два.
- Врёшь, - не поверил Пашка. - Щас мужики по столько не живут.
- Это у вас в городе не живут, а у нас живут. Я вот свой самогон пью, и потому живу. А вы вашу бурду пьёте, и потому как мухи мрёте.
- Ну ты дед поэт, - усмехнулся Пашка. - А ты откуда знаешь, что я городской?
- Да по тебе ж видно. Хлипкий весь, болезненный.
- Слышь, дедуля, а до Чёрной рощи далеко отсюда?
Дед растянул свою лицевую гармонь и с интересом поглядел на Пашку.
- А ты чи учёный? - спросил он, повторно разливая самогон по стаканам.
- Причём тут учёный? - не понял Пашка.
- Да приезжали тут давно как-то, не помню, лет тридцать назад, что ли, учёные, - дед выпил и довольно фыркнул. - Тоже Рощу спрашивали. Так где ж её взять? - Дед пьяно улыбнулся.
- У-у, дедуля, - Пашка хмыкнул. - Тебя по ходу уже накрыло не шутейно. Ты сколько с утреца самогона своего выпил-то, а? Небось уже бутылочку?
Дед ехидно захихикал.
- Ладно, дедуля, - Пашка поднялся, не рискнув выпить вторую дозу угарного пойла. - Пойду я! - громко сказал он, глядя на захмелевшего старичка. - Пока не упился с твоего самогона, как ты. Так что, не поменяешься?
- Не-а, - улыбаясь сказал дед. - Не нужна ваша дрянь.
Пашка развернулся и быстро зашагал к калитке.
- Может и правда всё дело в том, что мы жрём дрянь, пьём дрянь и дышим дрянью? - думал он, жуя сочный огурец, даденый трудолюбивой бабкой.
Возле машины мужики уже получали своё вознаграждение.
- Надо же, как быстро, - прошептал Пашка и припустил трусцой.
- Ну чё? - встретил его вопросом Макс.
- Да ни чё, - буркнул Пашка. - Там дед какой-то замороченный живёт с бабуськой своей. Пьёт только личный самогон. Мне ваша дрянь на хер не нужна, - пытаясь спародировать деда, проговорил он. - В общем, облом полный. А эти чё, так быстро справились?
- Мастера, блин, - улыбнулся Макс. - У нас же золотые люди ни за грош пропадают, понимаешь? Спиваются, бля. Ладно, прыгай в машину.
Солнце успело подняться в зенит, и от жары Пашке стало плохеть. Он вяло смотрел сквозь лобовое стекло на сельскую улицу, которая была пустынна. Ни пьяного, ни трезвого, вообще ни одной души.
- По ходу сидят по своим хатам, доморощенный самогон хлещут, - подумал он, чувствуя, как тяжелеют веки, и по всему телу разливается тягостная, водочная истома.
- Эй, ты чё? - спросил Макс, бросив беглый взгляд на друга. - Решил прикемарить, что ли?
- Да чё-то меня от дедулькиного самогона накрыло неслабо, - пробормотал Пашка и вволю зевнул.
- Так ты ещё и самогона успел накатить? - Макс хмыкнул. - А ты думаешь мне в прикол машину вести? Я бы щас тоже нахерячился и спать завалился, - Макс чуть повысил голос. - Давай, блин, просыпайся.
- Ладно тебе, не начинай, - буркнул Пашка. - А куда мы едем, кстати?
- А фиг его знает. Остановиться и грибов что ли пособирать?
- А давай в Рощу ломанём, - Пашка чуть наклонился вперёд и помотал головой, сбрасывая сонливость. - Туда по ходу никто не ездит, может там и втюхаем народу водяру?
- Там по ходу и дороги нормальной нету, - Макс успокоился, видя, что друг борется с пьяным сном. - Гравийка небось.
- Да пофиг, у нас же вездеход.
Макс и Пашка рассмеялись, вспомнив, как пару недель назад, одна сельская бабулька назвала их старую "двойку" вездеходом. Они тогда съехали с холма и оказались прямо перед приличного размера посёлком. В багажнике стоял большой ящик, наваленный до краёв шампиньонами.
Впереди, прямо на дороге, раскинулась непонятная то ли лужа, то ли то, что в детстве называется просто, без всяких ухищрений - кеся-меся. Макс остановил машину и выглянул в окно.
Та сельская бабулька, которая окрестила их машину громким имечком, ковыляла навстречу, опираясь на сухонькую, как и она сама, кривенькую трость. Она с интересом поглядывала на высунувшегося из окна машины паренька, и видимо, по-старчески надеялась, что тот заговорит с нею. Но Макс молчал, задумчиво разглядывая непонятную лужу.
Бабке стало невтерпёж, её распирало от любопытства и она, остановившись напротив водительской дверцы, заговорила первой.
- Чаво эт ты там высматриваешь? - спросила она трясущимся голосом. - Чаво интересного?
- Да смотрю, бабуль, - заговорил Макс. - Проедем мы через эту лужу или нет?
- Да проедете, проедете, - торопливо и довольно принялась уверять бабуля, обрадованная подвернувшимся разговором. - Туточки все у нас проезжают.
Вот тогда-то она, обведя автомобиль взглядом знатока, и выдала свою фразочку.
- У вас же вездеход. Проедете, проедете. Езжайте, у нас тут все проезжают.
Макс поблагодарил бабулю за дельный совет, и доверяя её, судя по виду, многовековому жизненному опыту, повёл свой "вездеход" прямо в коричневую невнятную субстанцию. "Вездеход" уселся в этой субстанции по самое днище.
А в зеркале заднего вида торопливо удалялась бабка, осознав, что она дала маху. Макс, матерясь выбрался из машины, после чего попытался выбраться из субстанции. Китайские джинсы до колен превратились в сплошную грязь, а Пашка сидел в "вездеходе", как обычно догоняясь из горла, и предчувствуя, что в течении последующего часа придётся сильно попотеть.
Но последующий час со всем его потением ничего не дал. Машина садилась только глубже, лицо Пашки было забрызгано грязью и выражало крайнюю степень недовольства.
- Всё, на фиг! - кричал он, отлепляя от себя куски грязи. - Не буду я больше толкать. Во-первых, я устал, во-вторых, я уже весь в грязюке, а в-третьих, она только глубже садится.
- Так чё мы тут теперь, ночевать что ли будем? - желваки Макса бешено двигались туда-сюда. - Интересно, где сейчас эта бабуля? - думал он, нехорошо улыбаясь.
Проходящий мимо местный и хмельной мужик, посоветовал пойти к трактористу.
- И чё вы сюда попёрлись? - спрашивал он, недоумённо пожимая плечами. - Здесь же стадо туда-сюда каждый день гоняют, то на выгон, то с выгона. Они ж тут намесили, у-у, дай боже. Василич на своём ЧТЗ и то бывает буксует.