Взбежав по ступенькам, Макс открыл дверь, и замерев, прислушался. Настроен он был, конечно, решительно, но бросаться в полымя сломя голову не собирался. В комнате слышался приглушённый разговор. Один из голосов принадлежал деду, второй был выше, явно женский. Макс обернулся, и подставив палец к губам, посмотрел на Пашку. Тот остановился и замер.
- Вернулись, Максимка? - спросил из глубины дома голос деда. - Да не ховайся ты там, машину ж вашу слышно было.
Макс цокнул языком, и быстро пройдя через сени и маленькую кухоньку, вошёл в небольшой зал.
Зал был обычным для сельского уклада. Ничего лишнего. Побеленные стены, массивный деревянный стол посередине, старый сервант у стены, скатерть с аляповатыми узорами, давно истёршаяся и поблекшая обшивка дивана.
На диване сидел Егорыч, невозмутимо глядя на вошедшего Макса. Рядом стояла девушка.
Макс невольно сдержал злость и вяло, только ради приличия, улыбнулся. Девушка посмотрела на него с напряжённым интересом и отвела взгляд.
- Это моя внучка Маша, - сказал Егорыч с гордостью. - А это Максим, - он обратился к внучке. - Это те хлопчики, которые непонятно как сюда попали. А где же твой друг Пашка?
- Во дворе, наверное, - сухо ответил Макс.
- Чего ж он там? Пусть заходит, - Егорыч легко, словно ему было не больше тридцати, подхватился с дивана.
- Машенька, - ласково проговорил он. - Ты ступай пока домой, потом приберёшься. А мне с хлопчиками поговорить надо.
Маша молча кивнула и быстро, глядя под ноги, направилась к сеням. Когда она проходила мимо, Макс почувствовал её запах, свежий, словно запах молодого леса, или, только что вылезшего из под земли опёнка. Наверно, так вообще пахнет всякая жизнь, когда она только-только появилась, и набирая силу, стремится вперёд, вверх, стремится быть. И ещё Макс почувствовал её энергию, молодую, бьющую через края. Он отступил, давая девушке пройти, задержав на секунду взгляд на её профиле. Прямой носик, лёгкая улыбка на краешке губ, маленькое ушко с крохотной родинкой на мочке, прикрытое светлыми волосами. Но всё это смотрелось как-то странно. И Макс понял в чём странность. Странность была в одежде. Не было никаких топиков и джинсов, не было оголённых плеч, не было висящего на шее сотового, только однотонное голубенькое платье, сливающееся своим цветом с её глазами.
Глаза Макс разглядел, как только вошёл и увидел её. Голубые по-настоящему, и от этого чистые и глубокие. Хотя девушка смотрела серьёзно, и даже настороженно, по еле заметным морщинкам, лучиками расходящимися от глаз к вискам, Макс понял, что она любит улыбаться и потому улыбается часто. Ему вдруг захотелось увидеть её улыбку, но он отмахнулся от этого желания, зная зачем он здесь, и помня, что случилось там, на дороге, минут тридцать назад.
Девушка ушла. Егорыч подошёл к Максу и положил свою огромную ладонь на его плечо.
- Вижу ты чего-то серчаешь, - сказал он дружелюбно. - А ты не серчай. Серчать оно дело, конечно, молодое, горячее, но сейчас ты себе этим ничего не докажешь, ни себе, ни мне.
- А я ничего не хочу доказывать, - насупившись проговорил Макс. - Я просто хочу знать, как выбраться из вашей чёртовой деревни. Вот только не надо повторять, что отсюда нельзя выбраться.
В сенах послышались шаги.
- И Пашок здесь, - улыбнувшись, сказал дед через секунду, увидев выглянувшего из кухни Пашку. - Ну что, наверное, вы хотите что-то узнать поподробнее?
- Конечно, - сухо и зло бросил Макс. Пашка только молча кивнул.
- Ну что же, - Егорыч поджал губы, словно задумавшись. - Здесь быстро не скажешь, потому, давайте-ка ещё чайку моего попьём.
Глава 4
Пашка уселся на тот же табурет, на котором сидел в первый раз. Макс остался стоять, прислонившись спиною к стене. Он сложил на груди руки и недовольно смотрел на деда, разливающего свой травяной горький чай по кружкам.
- Эт твоя, Пашок, - весело говорил он, пододвигая к Пашке закопчённую жёлтую кружку. - А ты чего не садишься, Максимка? - он подмигнул Максу. - Садись, в ногах правды нет.
- Её, по-моему, вообще нигде нет, - буркнул Макс.
- Ну, эт ты зря. Правда она всегда есть. Её иногда бывает невидно из-за лжи, но правду и не надо видеть. Её чувствовать надо.
- Дед, давай без лирики, - монотонно пробурчал Макс. - Мне не до неё сейчас, ей-богу. Между прочим, мы примерно час назад такое на дороге наблюдали, - Макс хмыкнул. - Какое и в страшном сне не всегда увидишь.
- Что же это вы там такое наблюдали? - спросил дед, хитро посмотрев на Макса.
Макс, увидев его взгляд, почувствовал, как злость снова закипает.
- Ты, наверное, дед всё знаешь, только прикидываешься. Давай, объясняй нам, что тут у вас происходит? У меня жена дома ждёт. Она сейчас уже все больницы, наверное, обзвонила, а чуть позже и по моргам начнёт.
- Это да, - вздохнул дед. - Придётся ей, милёхе, всё это пережить. Тяжело, конечно, тяжело.
- Чего пережить? - не понял Макс.
- Да чего-чего. Того, что ты уже никогда к ней не вернёшься. Ну, побегает она, поищет тебя, а потом решит, что ты к другой сбежал. Ей оно так полегче будет.
- Чё ты несёшь, дед? - Макс оттолкнулся спиною от стенки и сделал маленький шаг вперёд.
- Садись, садись, давай, - спокойно проговорил дед, не обращая внимания на Максовы поползновения. - Всё я вам объясню, да расскажу, ты токмо поостынь. Чаю моего попей, он успокаивает.
Макс недовольно присел на табурет и обхватил руками кружку.
- Ладно, - наконец кивнул он, успокаиваясь. - Всё равно пока не узнаем в чём тут суть да дело, отсюда не выбраться.
- Ну, вот и правильно, - дед отхлебнул чаю. - Здесь торопиться ни к чему. Так что вы там наблюдали-то хлопцы?
Пашка бросил взгляд на Макса. Ему очень хотелось рассказать, чтобы выплеснуть это из себя. И он точно знал, что расскажет ярче, сильнее, но Макс заговорил, не обращая никакого внимания на его желание.
- Даже не знаю, как начать. Сумасшествием тут полным попахивает, дед, - Макс хмыкнул. - В общем, на нас что-то коричневое набросилось. Какое-то существо. Не знаю… - Макс на секунду задумался. - …Живое в общем, больше и сказать нечего. Выбежало из-за кустов на горе и к нам рвануло, потом прыгнуло на капот. Кстати, помяло его конкретно. Я думал и не заведётся больше моя "двойка". Завелась, слава богу, - Макс провёл от лёгкого волнения ладонью по лбу. Даже теперь, когда он вспомнил напавшее существо, стало не по себе. - А рот у него весь в иглах толстых и острых, и вместо глаз…
- Пустота, - перебил дед. - Знаем, знаем этих товарищей. Мы называем их краками.
Дед говорил спокойно, словно рассуждал о новой породе кур-несушек. Ни капли удивления на лице, ни дольки волнения.
- Краками? - переспросил Макс, не понимая спокойствия деда. Он думал что тот как минимум удивится, и начнёт переспрашивать о внешности существа, о росте в конце концов, но деду по всей видимости всё это было давно не в новинку.
- Краками-краками, - он кивнул. - У них прочная кожа, из ружья не пробить. Так, боль ему причинишь, он может и отступит. А потом опять кинется. Его только силою внутренней остановить можно. А по-другому никак. Он, наверное, вашей машины испугался, или интересно ему стало, что за чудо такое, иначе обязательно постарался бы вас убить.
При слове убить, Пашка поперхнулся чаем и закашлялся.
- Не спеши, не спеши, - улыбнувшись, сказал дед. - Тебя никто никуда не торопит. Так вот. Живут эти краки где-то на болотах. А сюда они ни ногой. Мы их лет двадцать пять назад так отделали, что они и дорогу в деревню позабыли. Ну, и слава богу. А то в начале от них просто спасу не было. Шестнадцать человек в первый же год убили, - дед вздохнул. - Друга моего, соседа, первым. Он к болотам порыбачить попёрся. Мы ему говорили, какая рыбалка, ведь всё изменилось, ведь живём как на пороховой бочке. А он упёрся, говорит, я уже три недели не рыбачил, а у меня душа без этого мается. Вот и отмаялась.
- Я ничего не понимаю, дед, - медленно проговорил Макс. - Ты о чём сейчас говоришь вообще?
- Надо мне было с самого начала начинать, - дед извинительно улыбнулся. - Не умею я красиво говорить, не дала природа такого умения. Да впрочем, и не самое важное оно. Есть другие умения, поважнее. Вот я раньше как думал, умеешь камень ложить - это хорошо, дом сложить сможешь, а значит, без копейки не останешься. А как всё поменялось, то тут уже и не важным всё это как-то стало. Дом сложить, а зачем? Ну, а деньги, - дед хихикнул. - Вот уж до чего не нужная вещь оказалась. А ведь не случись этого, так бы и собирал эти бумажки окаянные, и радовался, наверное, что их больше становится, - дед добродушно рассмеялся.
Макс смотрел на него, пытаясь выловить из его речи смысл. В голове что-то вроде бы и прояснялось, и в то же время, всё было туманно и неясно. Он сделал пару глотков, не сводя с деда глаз, и не чувствуя горькости трав. Пашка уже допил свой чай, и теперь облокотившись на стол, подпёр подбородок кулаками и безразлично смотрел на старую, наверное, сотни раз надрезанную скатерть.