Пелена тумана на мгновение рассеялась, выглянуло солнце и осветило берег, с полосой изломанного волнами по краю льда.
- Стоп!.. Мастер каптэн!.. Стоп!.. Мой, пайлет… Мастер… Входить корабль Юлианехоб… - кричит кто-то на ломаном английском.
- Лоцман… Браво! Добро пожаловать!
Лоцман ловит на лету канат, который ему бросают.
- А его лодка? - спрашивает кто-то из матросов. Лоцман сидит в узеньком каяке .
- Подымай! - кричит он, не выпуская из рук каната.
Его поднимают вместе с лодкой.
Оказавшись на борту, незнакомец отделяется от "душегубки" размером с чемоданчик и отряхивается, словно собака, распространяя резкий запах рыбы.
Приезжий - чистокровный эскимос, или, как их называют в тех краях, гренландец, что не делает его красивее, по крайней мере, по нашим, европейским, понятиям. Крохотный приплюснутый нос, глаза как зернышки груши, рот - щелочкой. Добавьте к этому длинные и жесткие, как конский хвост, волосы, реденькую бороденку, и вы получите точный портрет Ганса Игалико, лучшего лоцмана своих морей.
Итак, отряхнув воду с одежды из выдры, эскимос бесцеремонно протянул руку д’Амбрие, в котором сразу угадал капитана, затем выпил, будто молоко, кварту рома и уселся, словно у себя дома, рядом с рулевым.
Эскимос был отличным лоцманом, никто лучше него не провел бы "Галлию" по извилистому проходу через замерзший фьорд.
Уже через два часа шхуна бросила якорь на маленьком рейде, хорошо защищенном от ветра с моря и суши.
- Юлианехоб! - торжественно объявил гренландец и, протянув руку, с гордостью указал на город.
Глазам удивленных матросов предстали десятков пять жалких лачуг, возвышавшаяся над ними маленькая церквушка и мачта с флагом.
Это был центр датских владений в Гренландии.
ГЛАВА 4
Ложная оттепель. - О сапогах. - Собачьи бега. - Великолепный полет. - Гренландский кнут. - Шесть миль в час. - Как режут ухо. - Хозяин на борту. - Собачий капитан. - Льды повсюду. - Веселость не изменяет. - Проводник через льды. - Разные виды льдов. - Полярный проход. - Тревога.
Пока "Галлия" шла к берегам с выразительным названием "Земля скорби", температура воздуха сохранялась относительно высокой, потом за два дня упала до минус 24 °C, снова поднялась до минус 7°, а в день прибытия в Юлианехоб вдруг подскочила до плюс 12°. Такие колебания температуры характерны для Гренландии, особенно ее южной части.
Начались таяние льдов, разбитых морским прибоем, и обманчивый ранний ледоход, немало удививший матросов-китобоев.
- Еще будут морозы, - говорили они товарищам с "Галлии", полагавшим, что холода кончились и до наступления новых они успеют пройти за Полярный круг.
Сорок восемь часов температура не менялась, потом за четыре часа упала до минус 10°. Начался сильный снегопад, такого в наших умеренных широтах не бывает, земля покрылась белой пеленой, пролив замерз. Толщина льда на нем увеличилась до пяти сантиметров.
Д’Амбрие не очень огорчала перемена погоды, случись это в открытом море, было бы гораздо хуже, "Галлия" тогда не смогла бы войти в порт и защититься от ветра необычайной силы, характерного для конца полярной зимы.
Короткая остановка в пути была предусмотрена д’Амбрие не только для закупки собак и нарт, но и для их испытания.
К тому же капитан заметил на жителях Юлианехоба отличные непромокаемые сапоги, которые не боятся ни морской воды, ни снега, и решил приобрести их для команды, поскольку обуви, изготовленной по его заказу в Норвегии, могло не хватить на все время экспедиции.
Гренландские сапоги - настоящее произведение искусства местных сапожников, точнее сапожниц. Они удобны и элегантны.
Сшитые из тюленьей кожи жилами, сапоги не твердеют на морозе. Для этого кожа подвергается специальной обработке, ее попеременно выставляют то на солнце, то на мороз, растирают руками и несколько раз пропитывают жиром, отчего сапоги приобретают мягкость и белизну. Потом выделанную кожу украшают разноцветными узорами.
Получив заказ, мастерицы сразу же принялись за работу, а их мужья приводили капитану собак в упряжке, расхваливая силу и воздержанность в еде своих четвероногих питомцев.
По приблизительным подсчетам в Юлианехобе оказалось всего двести пятьдесят жителей, а собак не менее тысячи. Все - одной породы, хорошо известной по иллюстрациям в журнале "Вокруг света": не очень большие, но коренастые и приземистые, с острыми мордами, похожими на шакальи, умными глазами и стоячими ушами. У них загнутые кверху длинные пушистые хвосты, длинная густая шерсть, отлично защищающая от мороза и ветра.
О качествах собак пока нельзя было судить, и капитан не знал, по какому принципу их выбирать.
Тогда д’Амбрие решил устроить собачьи бега, своего рода испытание, а заодно развлечь команду.
Для гренландцев нет большего удовольствия, чем состязания в быстрой езде по ровному насту в санях, когда в ушах свистит ветер. Поэтому жители Юлианехоба с радостью согласились на предложение д’Амбрие.
Снежное поле, гладкое как бильярдный стол, казалось, простиралось до Атлантического океана на восток и до самого полюса на север.
Поверьте, это интереснейшее зрелище, когда наготове стоят сразу шесть собачьих упряжек, в каждой по двенадцать собак. Они огрызаются и ждут с нетерпением сигнала - щелчка длинного бича.
Мужчины, женщины, дети - все высыпали из своих жилищ, чтобы посмотреть на состязание. По обе стороны трассы выстроилась живая стена из одетых в меха людей, они притоптывали на снегу своими пестрыми сапогами. Даже мастерицы-сапожницы прекратили работу, чтобы посмотреть на бега.
Капитан и доктор, тоже закутанные в мех, как гренландцы, сели в сани Ганса Игалико - он управлял собаками столь же искусно, как плавал.
В остальных санях, попыхивая трубками, разместились матросы, тоже в мехах, по двое в каждой упряжке.
Староста поселка Юлианехоб взял на себя роль распорядителя и держал наготове гренландский бич, словно флаг.
- Можно начинать, капитан? - спросил он на ломаном английском.
- Пошли! - ответил д’Амбрие, подавшись всем телом вперед, чтобы не вывалиться из саней при толчке.
Бич щелкнул, будто выстрелил, собаки рванулись с места, и тут раздался оглушительный хохот и топот сапог. Четыре матроса полетели из нарт вверх тормашками. Барахтаясь в толстых шубах в снегу, они ругались на всех наречиях Франции: провансальском, бретонском, нормандском и гасконском.
Староста еще раз щелкнул бичом, остановил упряжки и заявил, что надо начать все сначала.
- Не ушиблись, мальчики? - спросил доктор.
- Нет, только трубки сломали! - огорченно проговорил Летящее Перо.
- Ну, такие переломы я не лечу! - шутливо произнес Желен. - Садитесь скорее в нарты и покрепче держитесь! Эти чертовы собаки будто начинены порохом.
- Ну что, можно ехать? - поинтересовался капитан.
- Все в порядке! - ответили матросы, отряхнувшись от снега и снова сев в сани.
Опять щелкнул бич, погонщики громко свистнули, и собаки понеслись в снежном вихре и исчезли вдали, под восторженные крики зрителей.
Дух захватывает, когда летишь по ровному снегу, будто по воздуху, со скоростью двадцать пять километров в час.
Приходится закрывать рот и глаза, а нос защищать рукавицей, чтобы не забивалась снежная пыль.
Если одна из собак, оступившись, падает и волочится на шлее, погонщик не останавливает упряжку. Ударом кнута он заставляет упавшую вскочить и бежать дальше.
Бич необходим, хотя, возможно, это и не по вкусу членам общества охраны животных, без бича нет послушания, нет дисциплины, без него упряжка просто не может существовать.
Как справляться с этой многочисленной сворой, когда у каждой собаки свой норов! Одни едва тащатся, другие бегут слишком быстро, одни послушны, другие упрямы или непонятливы, а главное, все очень любят гоняться за зверьем.
Что делал бы погонщик, не будь у него пусть жестокого, зато действенного способа наказать нерадивых.
В упряжке нет ни поводьев, ни удил, только одна шлея , и, если бы не страх перед бичом, собаки разбежались бы в разные стороны или же, заметив какого-нибудь зверя, бросились за ним.
Эскимосский бич - брат русского кнута. В нем полтора метра длины, чтобы можно было достать до любой собаки в упряжке. Рукоятка жесткая, не более семидесяти сантиметров, с прикрепленной к ней узкой полоской сыромятной тюленьей кожи, заканчивающейся пучком сухожилий, которым ловкий погонщик может до крови стегануть собаку.
Чуть собака заартачилась, погонщик грозно кричит и щелкает бичом в воздухе.
Если не помогает, слегка ударяет упрямицу, а не добившись результата, беспощадно бьет.