- Будьте спокойны, господин граф, - ответила она. - Бренвилье никого не предала даже под пыткой. Думаю, что при случае буду не менее мужественной.
Окинув слушателей презрительным взором, она поклонилась.
- Прощайте, мы больше не знакомы. Забудьте меня до тех пор, пока я своими делами не оживлю в вас воспоминания о себе.
И женщина вышла тем же спокойным, твердым и размеренным шагом. На улице ее ждала запряженная почтовая карета. Арманда села в экипаж, и привратники услышали, как она крикнула кучеру: "В Париж!"
Францисканец, облокотившись на стол, молча наблюдал за происходящим. Когда Арманда де Сент-Круа вышла, австриец, англичанин, голландец и итальянец, разом поднялись со своих мест и подошли к монаху.
Преподобный сидел неподвижно. Собравшиеся выжидающе глядели на него. Наконец, словно выйдя из оцепенения, францисканец холодно и властно произнес:
- Ну, все, господа. Идите с миром. Совет ордена будет думать. Не более чем через три дня вы получите ответ.
VI
СЮРПРИЗЫ ГОСПОДИНА Д’АРКУРА
Мы сказали, что в ту ночь во дворце посла Франции был устроен грандиозный праздник. Герцог д’Аркур, занимавший эту должность, был вельможа приятной наружности, с хорошими манерами, всегда пребывающий в прекрасном расположении духа, владелец богатых угодий и вообще, как мы бы сейчас выразились, человек крайне представительный.
Он обладал одной из главных тонкостей дипломатии - искусством вовремя промолчать, только затем, чтобы подчеркнуть важность того, о чем он в данный момент думает.
Людовик XIV любил и глубоко уважал его, принимая во внимание "ум человека, владеющего интригой, который он проявил в деле о завещании покойного короля Испании Карла II".
В действительности же это дело ловко вел господин д’Аламеда - или, если хотите, наш старый добрый друг Арамис. Но бывший мушкетер имел основания скрывать свое участие в качестве главного иезуита в памятном нам событии. Славу и почет он оставил господину д’Аркуру, поручив ему доставить в Версаль копию завещания, возвращавшего корону принцу и принцессе, от которой они публично отказались, вступив в брак.
Судите же сами, какой праздник устроил французский двор счастливому вестнику! Какими многочисленными знаками благодарности и великодушной щедрости государя он был осыпан, когда вернулся в Мадрид вслед за Филиппом V! Здесь посол представлял великого монарха, и его утонченные манеры подчеркивали великолепие и могущество первой державы христианского мира. Каждым своим праздником знатный француз все больше покорял мадридское общество.
Праздник, устроенный послом для своих благородных гостей сегодня, ни в чем не уступал предыдущим.
Каждый ушел домой покоренный и очарованный. Проводив последних приглашенных, господин д’Аркур вернулся в свои апартаменты довольный произведенным впечатлением и в восторге от услышанных любезностей, но утомленный трудностями, которые пришлось преодолеть, чтобы удовлетворить весь этот свет и исполнить долг хозяина дома.
Камердинер уже завершал его ночной туалет, и господин д’Аркур собирался лечь, как вдруг в дверь постучали.
- Посмотрите, кто там, Куртуа, - сказал герцог, - и гоните, гоните… Не могу больше… Ради бога, скажите, что я ложусь.
Слуга вернулся через минуту.
- Ваша светлость, это герцог д’Аламеда…
Посол подпрыгнул в кресле.
- Герцог д’Аламеда?!
- Да, ваша светлость.
- В такой час! У меня! Невозможно!..
- Покорнейше прошу простить меня, но он там, в гостиной, и настаивает, чтобы ему дали возможность поговорить с вашей светлостью.
- Господин д’Аламеда!.. Ах, боже мой, что это значит?..
Посол поднялся и сунул ноги в домашние туфли.
- Быстрее, Куртуа! Одежду!.. Парик!..
- Не надо, мой дорогой герцог, - раздался негромкий дрожащий голос, - вы меня прекрасно услышите и в домашнем халате.
Дипломат посмотрел на двери. На пороге стоял Арамис. В глубине его лица, изрезанного морщинами, как море в бурю - волнами, будто притаились глаза, словно две большие морские птицы.
- Добрый вечер, господин посол, - продолжал бывший мушкетер и приблизился, согнувшись почти вдвое и опираясь на трость, - или, скорее, доброе утро, потому что вот-вот уже рассветет, а ваше сиятельство только собирается ложиться спать.
Он сделал послу знак, чтобы тот отпустил слугу.
- Подайте стул и можете быть свободным, Куртуа, - сказал господин д’Аркур, удивленно глядя на Арамиса.
Посетитель сел и заговорил размеренным тоном:
- Мой дорогой герцог, тороплюсь выразить свои искренние поздравления… Кажется, праздник удался. Слава богу, король Филипп должен быть доволен.
- Действительно, его величество изволил высказать свое удовлетворение…
- Браво! Представляя короля-Солнце, вы и сами оказались nee pluribus impar раздатчиком сюрпризов, волшебства и диковинок.
- Ее высочество - госпожа принцесса - очень желала объединить все приветствия в приветствие от августейшего гостя.
- Все лучше и лучше!.. С тех пор как появилась юбка в вашей игре!.. Юбка, под которой прячется - как под дурацким колпаком - внук Людовика XIV.
И хитрый старик слегка покашлял, подражая папе Сиксту V.
- Как я жалею, - продолжал он, - что не могу присутствовать на всех этих феериях… Дела, возраст, болезни. И потом, эта привычка ложиться с петухами.
Он взял конфетку из позолоченной бонбоньерки изысканной и дорогой работы.
- Меня интересуют коллеги вашего превосходительства, представляющие другие государства при мадридском кабинете министров, - приходили ли они, чтобы участвовать в развлечениях?
- Господа д’Аррах и дель Борджо извинились за опоздание…
Арамис рассмеялся.
- Этот честный граф и милейший маркиз! Ну, конечно, лучше поздно, чем никогда… И скажите мне еще: вам никого не представляли?
- Да, представляли: английского дворянина, он у нас проездом.
- Ну да, Джон Черчилль…
- Веселый, живой, умеющий по достоинству оценить наши французские вина.
- О да, он их ценит настолько, что готов с удовольствием сшить манто из суверенных провинций, их производящих.
- Это как же?
- Эти господа могли бы вам еще привести минхера Оверкерке.
- Что еще за Оверкерке?
- Богатый негоциант то ли из Антверпена, то ли из Амстердама или Гааги… Но, без сомнения, они боятся, что манеры сего почтенного гражданина немного грубоваты, для того, чтобы он мог участвовать в такой блистательной компании… Каждый посланец Соединенных провинций…
- Протестанты Фландрии решили приблизить одного из них к его католическому величеству.
- Позвольте, я не сказал, что это будет у короля Испании. Знаю только, что фламандец и англичанин явились, чтобы договориться - от имени их правительств - с маркизом и графом… Устраиваются короткие свидания, тайные сборища…
Посол скривился, выражение довольства на его лице сменилось досадой.
- И я не знал об этой интриге! - раздраженно воскликнул он.
- Мой дорогой герцог, - возразил собеседник, - в этом и заключается, по-видимому, сходство дипломатов с мужьями: и те и другие узнают последними о вещах, которые их интересуют.
- Черт возьми! Но моя полиция, обходится мне не дешево!
- Моя мне не стоит ничего; возможно, потому она и лучше вашей.
Господин д’Аркур заерзал в кресле.
- Но все-таки, господин герцог, эти иностранцы… Вы знаете причину и цель их приезда в Мадрид?
- Для того я и здесь, чтобы сообщить вам это.
И господин д’Аламеда коротко рассказал своему собеседнику о том, что произошло в монастыре францисканцев у ворот Алькалы. Дипломат жадно слушал Арамиса, выражение его лица изменялось столь же быстро, сколь торопливо повествовал бывший мушкетер. Но вот последняя волна беспокойства прошла и по чертам его лица разлилась безмятежность. Недоверчивая улыбка скользнула по губам герцога д’Аркура.
Бывший мушкетер заметил это и ответил такой же иронической улыбкой. Господин д’Аркур снова заерзал в кресле.
- Этот так называемый Большой альянс… Новая лига против Франции… Клянусь, ваше сиятельство, у меня возникает искушение думать, что вы не платите вашей полиции, потому что альянс похитил все ваши деньги. Заседание проходило под руководством монаха… Они просили поддержки у общества иезуитов.
- Значит, вы думаете…
- Думаю, что все это, без сомнения, делает честь воображению того, кто сочинил подобную басню, но, к счастью, все это лишь басня некоего чудака… Готов дать руку на отсечение.
- Уверены, что она отрастет снова?
И тут же изменившись в лице, Арамис произнес:
- Однако хватит шутить. Общественные интересы стоят труда. Никто меня не обманул. Я сам все видел и слышал.
- Как же это может быть?
- Очень просто - заседание, в которое вы отказываетесь верить, возглавлял я.
- Значит, - вскричал дипломат, - этот францисканец…
- Я надел мантию и скрыл свое лицо под маской.
Господин д’Аркур снова воскликнул:
- И что? Вы могли бы…
Арамис поднялся без явного усилия и осенил себя крестом.
- О! - пробормотал дипломат. - Верю вам теперь, верю, господин герцог, и спрашиваю: что нам делать?
Арамис снова опустился в свое кресло и скрестил худые ноги.
- Сначала, - сказал он, - надо предупредить Людовика XIV о грозящем ему ударе.
- Да, - ответил дипломат, - я тотчас же отправлю гонца.
Господин д’Аламеда покачал головой.