XIV
Рене Флорентинец был суеверен, как и большинство его современников. В ту эпоху изучение тайных наук было особенно в ходу, и безвестному человеку было легче всего пробраться в люди именно этим путем. Сам Рене не отличался познаниями в магии и оккультизме. Сначала он прикидывался кудесником только потому, что это было выгодно, но в конце концов он и сам поверил своему гаданию. Но именно в силу малой осведомленности в тайных науках он был способен проникнуться священным трепетом перед человеком, который, подобно принцу Генриху, так разительно отдергивал завесы судьбы.
- Ну-с, - сказал принц, любуясь впечатлением, которое, видимо, произвело его гадание на парфюмера, - разве я сказал вам не чистую правду?
- В том, что касается моего прошлого, да, но что касается будущего, то… я не знаю…
- Ну, уж это ваше дело, - продолжал Генрих, - во всяком случае, меня это мало беспокоит. Если я способен парализовать зловещее влияние женщины на вашу судьбу, то мое влияние действительно только до той поры, пока я жив. А это наводит меня на некоторые размышления. Я видел взгляд, который вы бросили на меня, увидев меня играющим с королем, и понял, что вы мой смертельный враг, поклявшийся добиться моей гибели… Да ну же, признайтесь, что это так! Будьте откровенны хоть раз в жизни!
- Что же, не скрою: я ненавижу вас, - ответил Флорентинец. - Я ненавижу вас за то, что вы унизили меня, и я поклялся рано или поздно отомстить за себя.
- Это ваше право, - беззаботно ответил принц. - Только меня-то ваши мстительные планы мало трогают, потому что я не умру неотмщенным: ведь ваша смерть последует сейчас же вслед за моей. Ну а что она будет много трагичнее и ужаснее моей, это уже само собой разумеется. Однако оркестр приступает к новому танцу! Я вынужден покинуть вас, так как должен танцевать с принцессой Маргаритой.
Принц кивнул головой парфюмеру и с поклоном подошел к принцессе. Маргарита встала, подала ему руку, и они вступили в число танцующих пар. Танцевали они оба просто на удивление, и мало-помалу танцующие останавливались, чтобы полюбоваться красивой парочкой, так что вскоре Генрих и Маргарита оказались единственными танцорами. Танцуя, они обменялись нижеследующими фразами.
- Давно ли вы в Париже, месье? - спросила принцесса.
- Со вчерашнего дня, ваше высочество.
- А надолго ли?
- Я приехал искать счастья, ваше высочество!
- Но, кажется, вы начали очень удачно!
- До такой степени удачно, принцесса, что по временам сомневаюсь, не сплю ли я!
- Ну, иногда и сны осуществляются…
- Но бывают и неосуществимые! - ответил Генрих, бросая на Маргариту нежный взгляд, досказавший остальное.
"Однако этот гасконец смел! - подумала она. - Но он прелестен…" Танец кончился. Генрих медленно вел принцессу к ее месту. Она сказала:
- Я очень люблю ваших земляков, месье!
- Вы слишком добры, принцесса!
- У них мало денег, зато много ума и находчивости!
- Ресурсы не из важных, принцесса!
- Для трактирщиков - может быть, но для государей… Однако не находите ли вы, что здесь очень жарко? Пойдемте в кабинет короля, там меньше народа, и мы можем поговорить.
Под градом завистливых взглядов придворных, находивших, что для мелкого дворянина слишком непростительное счастье стать с первой минуты фаворитом короля и кавалером принцессы, Генрих проводил свою даму в кабинет. Маргарита усадила его там подле себя и сказала:
- Простите меня, господин де Коарасс, но я любопытна, как простая мещанка. Мне хотелось бы узнать от вас кое-что.
- Я весь к услугам вашего высочества, - ответил Генрих.
- Ведь вы, кажется, беарнец? Откуда именно? Из По? О, в таком случае вы можете дать мне ценные сведения. Ведь вы, вероятно, слышали, что поднят вопрос о моем замужестве с принцем Наваррским?
По удивлению, отразившемуся на лице принца, можно было подумать, что он в первый раз услыхал об этом. Он посмотрел на Маргариту с такой смелостью, которая ей далеко не понравилась, и сказал:
- Неужели моя бедная родина достойна счастья иметь такую юную, прекрасную королеву?
- Вы просто льстец, господин де Коарасс, - улыбаясь, ответила принцесса.
- О нет! Я просто не умею держать язык на привязи, когда мое сердце потрясено! - ответил Генрих.
Нет женщины, которая способна оставаться равнодушной к восхищению, вызываемому ею. Маргарита не была исключением.
- Господин де Коарасс, - сказала она, чувствуя, что смелый гасконец окончательно завоевывает ее симпатии, - я хотела бы иметь от вас сведения о неракском дворе.
- Там очень скучают, принцесса!
- Ну что же, это совсем как в Лувре! А принц?
- Мне очень неприятно говорить это, но не могу скрыть от вашего высочества, что принц Генрих просто неотесанный мужлан!
- Неужели предчувствие не обмануло меня? - вздрогнув, сказала Маргарита.
- Он проводит все свое время на охоте, в обществе людей низкого звания, с погонщиками и пастухами.
- А как он обыкновенно одевается?
- Да так же, как мелкий дворянин из горного захолустья. Обыкновенно на нем надеты камзол грубого сукна и смазные сапоги.
- Какой ужас! - воскликнула Маргарита.
- Белье на нем всегда мятое и поношенное, борода нечесаная, всклокоченная…
- Умен ли он?
- В уме ему нельзя отказать, но это грубый, мужицкий ум!
- Бывали ли у него интрижки?
- Самого низкого разбора: с камеристками, служанками, женами пастухов…
- Но мне рассказывали что-то о графине де Граммон!
- О, принцесса, это просто смехотворная история. Если угодно, я расскажу вам ее!
Принц хотел уже приступить к рассказу, но в этот момент Маргарита увидела, что королева Екатерина подходит к дверям кабинета, и с оттенком испуга сказала:
- Мать! Оставим историю графини де Граммон до более удобного времени, а теперь я должна покинуть вас: мать в дурном расположении духа…
Маргарита встала и пошла навстречу матери. Но по дороге она обернулась и бросила Генриху такой взгляд, который заставил усиленно забиться его сердце.
"Однако! - подумал принц. - Уж не завоевал ли я сердца принцессы своими рассказами о себе самом? Вот было бы забавным обманывать с женщиной самого себя!"
Когда принцесса отошла от принца, Ноэ поспешил подойти к Генриху и спросил:
- Ну, как дела?
- Я нарисовал принцессе портрет ее будущего супруга. Портрет вышел настолько удачным, что если она и прежде была в душе против этого брака, то теперь пришла в полное отчаяние и совершенно безутешна!
- Вы просто смеетесь надо мной, Анри! - сказал Ноэ.
- Да нисколько! Вот послушай! - И Генрих передал приятелю весь свой разговор с Маргаритой.
- Это очень рискованная проделка, Анри! - сказал тот.
- Вот еще!
- Ну подумайте сами: теперь принцесса пустит в ход все усилия, чтобы избавиться от предстоящего брака!
- У меня, видишь ли, явилась смешная мысль: мне хочется обмануть принца Наваррского!
- Ничего не понимаю! - сказал Ноэ.
- А это так просто! Принц Наваррский в Нераке, сир де Коарасс в Париже. У сира де Коарасса удачная внешность, которая произвела отличное впечатление на принцессу, тем более что гасконец попал в счастливый момент: герцог Гиз уехал и принцесса ищет развлечений. Сир де Коарасс начинает ухаживать за принцессой и, для того чтобы быть ей приятным, изо всех сил злословит о ее будущем супруге!
- Оригинальная тактика!
- И она произведет свое действие!
- Значит, вы, ваше высочество, хотите во что бы то ни стало влюбить в себя принцессу Маргариту?
- Разумеется!
- Ну а… Сарра?
- О, не беспокойся, дружок! - смеясь, ответил Генрих. Сын моего отца такой человек, что сумеет одновременно вести интрижки на два фронта! Однако уже четыре часа! Не отправиться ли нам спать?
- Вполне согласен! Кстати, что сказал вам Рене?
- Об этом потом! Ба, да вот он и сам! Что скажете, мессир Рене? - обратился он к парфюмеру, который шел к нему с самой предупредительной улыбкой. - Не хотите ли, чтобы я опять погадал вам?
- Если позволите, да! Мне хотелось бы знать, сколько времени я проживу еще, если все же решусь избавиться от вас?
- В будущем написано, что я умру на неделю раньше вас, ответил принц, серьезно разглядывая руку парфюмера. - Мне двадцать лет, я обладаю крепким здоровьем, и если не случится ничего особенного, то я могу прожить до глубокой старости. Покойной ночи!
У выходных дверей он встретил Рауля, который остановил их.
- Мы идем спать, покойной ночи, месье Рауль! - сказал Ноэ.
- Простите, - ответил паж, - у меня имеется поручение к господину де Коарассу!
- Вот как? - удивленно спросил Генрих. - В чем же дело?
- Вас желает видеть мадемуазель Нанси!
- А кто эта мадемуазель Нанси?
- Очень хорошенькая девушка! - с глубоким вздохом сказал паж.
- А кроме того?
- Камеристка принцессы Маргариты. Принц вздрогнул и быстро обернулся назад, окидывая взглядом зал: принцессы уже там не было!
- Ну что же, - сказал он, - где же эта мадемуазель Нанси?
- Идите за мной, - сказал паж и повел молодых людей не по большой лестнице, а по коридору налево.
Шагах в тридцати они встретили Нанси, закутавшуюся в плащ.
- Вы господин де Коарасс? - спросила она принца.
- Черт возьми, хорошенькая девушка! - пробормотал Генрих достаточно громко, чтобы камеристка могла слышать.
- Месье, - сказала Нанси, - каждый сам знает, чего он стоит, и комплиментов никто не ищет. Это вы господин де Коарасс?
- Я, прелестное дитя!