- Вы, пожалуй, правы, - задумчиво сказал Кирилюк. - Кстати, почему вы говорите о шофере и пассажирах машины как об убитых? Могло же случиться, что кто–нибудь спасся.
- Найдено место нападения на "олимпию". Девятнадцатый километр от Поворян. А в двухстах метрах от дороги - могила с убитыми…
- Опознаны?
- Да.
- Ну и ну, - покачал головой Петр. - Но ведь прошло пять дней, как бандеровцы в городе. Они могли уже давно найти чемодан - и теперь смеются над нами.
- Все может быть, - вздохнул полковник. - Даже и то, что так хорошо разработанная нами версия не стоит выеденного яйца. Не допускаешь ли ты, что, например, этому Грозе надо было проникнуть в город, скажем, за оружием? К тому же канонику хотя бы?.. Возможно, тут у него явочная квартира и он хотел передать срочное сообщение или связаться с другим бандитом… Вероятны десятки вариантов…
- Но может оказаться реальной и ваша версия.
- Может, - согласился Левицкий, - именно поэтому я и хочу командировать тебя в Поворяны.
- Зачем? - не понял Петр.
- А что, если они, найдя чемодан, уже вырвались из города и теперь ищут пути к Грозе? Мы приблизительно знаем, где дислоцируется эта банда: в лесах к северу от Поворян. Надо создать такой заслон, чтобы эти двое или трое - считая и шофера - не смогли пробиться сквозь него.
Петр подумал и согласился.
- Когда я должен выехать? - спросил он.
- Завтра утром. Начальник райотдела уже ждет тебя.
Дмитро вывел машину в час ночи. Старались ехать боковыми, незаметными улочками. Номера на "олимпии" стояли другие, но Сливинский долго ворчал и тихонько ругался, прежде чем сесть в машину. Предупредил Заставного:
- Не выезжай на центральные улицы. Если будут останавливать, сбивай машиной - и ходу. Задержат - конец…
Дмитро и сам знал, что будет, если задержат. Ощущение опасности горячило ему кровь, но парень не потерял голову, пристально всматривался в безлюдные улицы, готовый к любым неожиданностям.
Доехали без происшествий. Дмитро поставил "олимпию" в тупике, подальше от чужого глаза, и все трое осторожно, стараясь не топать на лестнице, поднялись на третий этаж почерневшего от времени дома. Лизогуб накануне побывал тут и узнал у дворничихи, что Кутковец вместе с женой занимает отдельную двухкомнатную квартиру.
Хмелевец позвонил несколько раз - резко и требовательно. С минуту подождал и снова нажал на кнопку.
- Не хватало еще, чтобы не ночевали дома, - недовольно пробормотал он.
Словно в ответ, за дверью послышалось шлепанье босых ног, посмотрели в глазок и спросили озабоченно:
- Кто там?
- Откройте, из милиции! - властно ответил Хмелевец.
За дверью затихли. Хмелевец хотел еще раз позвонить и повторить приказ, но вот лязгнула цепочка, и тяжелая дверь, обитая вдоль и поперек металлическими полосами, открылась. На пороге стоял низенький человечек с брюшком в пижамных брюках и майке.
Хмелевец, грубо оттолкнув хозяина, шагнул через порог. Сливинский пропустил вперед Дмитра, одетого в военную форму с малиновыми петлицами внутренних войск, и закрыл за собой дверь. Проверив, защелкнулся ли замок, спросил у человечка:
- Вы - Кутковец Владимир Васильевич?
Тот почему–то вытянулся, втянул брюшко и жалобно ответил:
- Да.
- Кто еще дома?
- Жена.
- Пройдемте в комнаты.
В комнате горела настольная лампа. Пан Модест поискал возле входа выключатель, зажег верхний свет. Вынул из бокового кармана красную книжечку, повертел, не раскрывая, перед носом Кутковца:
- Мы из органов государственной безопасности. - Положил на стол бумажку с печатью. - Ознакомьтесь - ордер на обыск квартиры. Лейтенант Тыщук, пройдите в комнату и поднимите супругу этого, - показал глазами на Кутковца, - бандеровского подпевалы.
Хмелевец усмехнулся, шмыгнул в открытую дверь, чуть не столкнувшись с растрепанной женщиной в незастегнутом халате.
- В–вы, - Кутковец начал заикаться, - в–вы ошибаетесь, уважаемые т–товарищи… Я–я никогда не имел связей с бандеровцами…
- Молчи, гад! - замахнулся на него Сливинский, Сел на стул, вытянув ноги, и уставился на Кутковца злыми глазами. - Полгода назад вы давали приют известному оуновскому преступнику Северину Воробкевичу! - отчеканил он. - За это вас будут судить. Только чистосердечное раскаяние смягчит вашу судьбу.
Они стояли посреди комнаты - низенький человечек с брюшком и его жена, на голову выше его в вылинявшем красном халате. У входной двери торчал Дмитро Заставный. Вытащил пистолет и демонстративно держал в руке. Из соседней комнаты доносилось сердитое ворчание Хмелевца, переставлявшего мебель и что–то швырявшего на пол.
- Сядьте на диван, - показал пальцем супругам Сливинский, - и отвечайте на мои вопросы. Только правду, ибо мы знаем все и сразу поймаем вас на лжи.
- Извините, любезный господин, - заговорил Кутковец, - у нас нет секретов от органов власти, мы честные люди и с удовольствием расскажем вам все…
- Молчать! - оборвал его Сливинский. - Укороти свой поганый язык и отвечай только на вопросы! Так вот, прятали ли вы на своей квартире бандеровца Северина Воробкевича?
Кутковец заморгал, обдумывая ответ. Очевидно, решил не отказываться - может, этого Воробкевича арестовали или узнали о нем каким–нибудь другим образом.
- А откуда же мы могли знать, что Воробкевич - бандеровец? Я его знал еще до войны как честного и порядочного человека. Уважаемые господа, я работал лесничим, а он в том же городке преподавал в гимназии…
- Какие мы тебе господа? - вдруг гаркнул Сливинский, и Дмитро Заставный подумал: в этом седом человека погибает незаурядный актерский талант - играет свою роль блестяще, ни разу не сфальшивил. - Почему не прописал его в милиции?
- Так я, товарищ начальник, не очень разбираюсь в этом. Приехал старый знакомый, пробыл три ночи и уехал…
Сливинский сделал вид, что записал этот ответ в блокнот. Хотелось смеяться - старый лис этот Кутковец, такого не сразу припрешь к стене. Как бы между прочим спросил:
- Как был одет Воробкевич и были ли у него вещи?
Подумал: Воробкевич не такой дурак, чтобы открывать этому пройдохе тайну чемодана, и, если не оставил его здесь, Кутковцу нет смысла лгать.
- Он носил черное драповое пальто и гранатовую шляпу. На нем был шикарный костюм из довоенного материала, серого, в клетку. Привез с собой чемодан и саквояж. Красивый чемодан, желтый, крокодиловой кожи.
- Ничего у вас не оставлял?
Неожиданно вмешалась жена. Затараторила:
- Я бы ни за что на свете не разрешила… Квартира маленькая, мы честные люди, зачем нам чужие вещи? Может, еще краденые… Я сразу подумала - чемодан краденый… Поставил его в угол и ни разу не заглянул…
- Помолчи, - перебил ее муж, - товарищу начальнику нечего слушать глупую женщину…
Сливинский потерял интерес к этому человеку - убедился, что Воробкевич не мог оставить чемодан здесь. Лично он тоже бы не оставил - старый пройдоха обязательно докопался бы до долларов. Этому палец в рот не клади - откусит…
И все же следовало доиграть комедию до конца. Заглянул в соседнюю комнату, где хозяйничал Хмелевец, подфутболил подушку с пола.
- Тут - ничего, - со злобой выдохнул Хмелевец, - вот только, - ткнул на кучу шерстяных кофточек, свитеров, новенького белья. - Мелкие спекулянты, черт бы их побрал…
- Бог с ними, надо осмотреться в первой комнате, займись ты, а я загляну в переднюю.
Они быстро закончили обыск, так ничего и не найдя. Сливинский снова сел за стол, побарабанил по нему пальцами, как бы размышляя.
- Значит, так, - сказал он, насупившись, - на первый раз прощаем вас. Арестовывать не будем, но из города вам пока выезжать нельзя. Через несколько дней вызовем для официальных показаний. Подумайте и вспомните все, что говорил Воробкевич. Понятно?
Кутковец сидел раскрыв рот - не верил. Жена заплакала.
- Бог свидетель, пан–товарищ, - застрекотала она радостно, - мы ничего плохого не делали…
- О том, что мы тут были, никому ни слова, - предостерегающе поднял вверх палец Сливинский.
"Переиграл", - подумал Дмитро. Но в конце концов, это уже не имело значения. Надо было спешить: напрасно потеряли час, а должны побывать еще по двум адресам.
Пан Модест оказался предусмотрительным. Не сразу пошел к машине и задержал Хмелевца.
- Посмотри там, парень, - послал вперед Дмитра.
"Боится, - понял Заставный. Правда, если бы возле "олимпии" устроили засаду, попал бы в нее один Дмитро. - Пожертвовали мною!" Эта мысль больно уколола юношу, и он впервые плохо подумал о Сливинском. И все же пошел. Не таясь, кичась этим, как бы подчеркивая свое, презрение к тем, что прятались у ворот за углом. Показалось: за машиной тени. Замедлил шаги, но только на мгновение, все равно было бы уже поздно. Когда убедился, что никого нет, вздохнул свободно и долго усаживался в кресле.
Пока разворачивался, подбежали Сливинский и Хмелевец. Залезли на задние сиденья, молчали, пока не отъехали от дома. Потом пан Модест самоуверенно сказал:
- Ну как мы его, а! Наложил в штаны, прошу извинить. Но ведь, если бы чемодан оставался у него, эта свинья никогда бы не сказала о нем ни слова.
Хмелевец что–то промычал в ответ, а Дмитро обиженно молчал. Ехали по темным переулкам. Только раз пришлось выскочить на центральную магистраль, но Заставный сразу же свернул на боковую улочку, избрав значительно более длинный, но зато безопасный путь.