Только тут я сообразил, как близко плавал от пасти крокодила. Проделав с моим фильмом мнимую работу, Крафт теперь хотел продать его мне же, и за немалую цену! Да, я оказался в роли невинного младенца.
- Черта с два! - резко отчеканил я.
Его добродушное настроение сразу исчезло, и я понял, что ответил как надо.
- Постойте, постойте, что это с вами? - спросил он с раздражением.
- А вот что. Вы обманули меня и заставили подписать договор, решив, что я слишком глуп и не смогу ни в чем разобраться. Вы пытались внушить мне, что кинолаборатория внизу принадлежит вам и что вы водите дружбу со всеми заправилами кино. Но теперь я знаю, что вы просто жалкий лгун. Доставайте-ка контракт и порвите его. Иначе я оставлю от вас одни клочья и выброшу их в окно.
В этот решающий момент в контору вошла его жена Маурин.
- Послушайте, что здесь происходит? - спросила она.
Кипя от негодования, я рассказал ей обо всем. Не знаю, была ли Маурин сообщницей мужа или просто очень преданной женой, но она не захотела поверить в то, что Крафт пытался меня надуть.
- У вас нет никаких доказательств. Вы просто сочиняете обвинения, - сказала она.
И тогда я понял, в какой оказался ловушке. Ну, конечно, я не смогу доказать, что Питер Крафт меня обманул. Я был введен в заблуждение его хвастливой болтовней и отдал ему пленки. По закону он может требовать за них сколько хочет. Единственный способ получить пленки обратно - выкупить их.
Но если бы я даже и согласился на грабительские условия Крафта, все равно мне нечем было бы заплатить ему. Небольшая сумма, которую южноафриканское правительство обменяло мне на доллары, уже подходила к концу. Оставшихся денег едва хватит на то, чтобы оплатить счет за гостиницу и пробыть в Голливуде еще две-три недели. Я жил здесь уже почти два месяца, все деньги были истрачены. Вдруг мне пришла в голову мысль: где оригинал моего фильма? Окажись он снова в моих руках, я бы еще мог одолеть Крафта.
Я встал, небрежно снял с вешалки шляпу и, к изумлению Крафта и его жены, с самым беззаботным видом вышел из конторы. Чтобы попасть на лестницу, ведущую к выходу, надо было пройти через маленькую комнату, которую мы использовали для монтажа. Я быстро оглядел ряды металлических коробок над монтажным столом и в ту же секунду заметил надпись "Ярость Африки".
Все, ради чего я работал, все мое будущее зависело теперь от этих двух коробок. Крафт, должно быть, услышал, что я остановился, и вышел из-за своей конторки, так как в это время раздался скрип его вращающегося стула. Я быстро подскочил к коробкам и уцепился за них обеими руками, но никак не мог их вытащить. Они были крепко зажаты между другими коробками.
- Эй, оставь пленки в покое! - раздался за моей спиной голос Крафта.
- А поди ты к черту! - огрызнулся я.
Он кинулся на меня как дикий зверь, но у него не оказалось достаточной силы и гибкости. Одним рывком я сбросил с себя его тщедушное тело, и, когда он поднял испуганное лицо, я что есть силы стукнул его в подбородок. Крафт свалился как подкошенный. Его жена, стоявшая в дверях, подняла отчаянный крик, но я не обращал на нее внимания и все старался вытащить коробки с пленками. Пока я с ними возился, на лестнице послышались шаги, двери распахнулись, и в комнату влетел Оскар с двумя своими сотрудниками.
- Что тут, черт побери, происходит? - спросил он.
- Сначала приведем в чувство этого мелкого жулика - ответил я, - потом я вам все расскажу.
Вскоре Крафт уже сидел на стуле и бессмысленно моргал глазами.
- Ну что ж, послушаем, - предложил Оскар.
Я очень коротко рассказал обо всем случившемся.
- Это наглая ложь! - закричала Маурин.
- Ну ладно, успокойтесь, - проворчал Оскар. - Питер уже давно этим занимается. Лучше подумаем, как нам все это уладить.
Он увел меня в свой кабинет. Прежде чем начать разговор, мы посидели, покурили.
- Вы сваляли страшного дурака, отдубасив этого Крафта, - сказал Оскар. - Но я могу себе представить, в каком вы были состоянии. А теперь послушайте меня. Чтобы с ним разделаться, лучше всего заплатить ему. Потому что, если он подаст в суд или вы на него подадите, это обойдется в десять раз дороже того, что он просит.
- Но ведь у меня нет денег, Оскар, - возразил я.
- Нет, они у вас есть, - ответил он. - С этой самой минуты они у вас есть, - он вынул пачку стодолларовых бумажек и отсчитал мне десять штук.
- Это только тысяча, - сказал я, - а он просит две.
- Будет доволен и одной.
- И еще вот что, Оскар. Я не могу принять от вас этих денег, не дав вам никакой гарантии.
- Ну хорошо. Я заключаю с вами сделку. Если это успокоит вашу совесть, я оставлю у себя оригинал фильма. Так будет безопаснее. Потом я забираю у Крафта копию, чтобы вы смогли предложить ее какой-нибудь кинофирме. Ну, как?
- Прекрасно, - еле выдавил я.
Оскар позвонил Крафту, и тот явился через несколько минут, хмуро потирая челюсть. Но боевой дух его уже покинул, и вскоре он согласился на тысячу долларов, которые предложил ему Оскар.
Продать свой фильм мне надо было в ближайшие же две недели, пока еще оставались деньги на жизнь. Меня терзало отчаяние. Я должен был Оскару тысячу долларов, которые он заплатил Крафту, да еще около трехсот долларов за работу, выполненную в его лаборатории.
С фильмом под мышкой ходил я из студии в студию, получая везде один и тот же ответ: очень жаль, но пока не прояснится это дело с синемаскопом, у нас связаны руки. Продержитесь еще немного. А там, может быть, у нас с вами что-нибудь получится.
И я таки держался. Прошел еще месяц, в Голливуде все было по-старому. Но судьба улыбнулась мне за океаном. Одна издательская фирма в Лондоне приняла мою рукопись о приключениях на охоте в Африке, и я с восторгом прочитал сообщение, что первая моя книга "Ярость Африки" скоро будет напечатана.
Как-то рано утром у меня в номере зазвонил телефон. Говорил Оскар.
- Куда же ты пропал? Давно не видел тебя. Как самочувствие?
- Я здоров.
- А с фильмом что-нибудь выходит?
- Пока нет.
Наступила долгая пауза, и я уже думал, что Оскар повесил трубку. Но его голос меня успокоил.
- Рад буду тебя видеть. Почему не заглядываешь?
- Хорошо, Оскар, я зайду сегодня утром.
- Блестяще! Ну, до скорого. Жду.
Вот и все, думал я, вешая трубку, Оскар давно ждет своих денег и теперь хочет, чтобы я вернул ему хотя бы часть долга.
Я приехал в его контору, приготовившись отдать оригинал фильма в его полное распоряжение и таким образом расплатиться с ним. Я готов был признать свое поражение и вернуться в Африку.
- Садись, Джордж, - сказал он своим мягким голосом. - Расскажи-ка мне, сколько у тебя осталось денег?
Я с трудом перевел дыхание, прежде чем ему ответить.
- Нисколько. Сейчас я истратил последние пятнадцать центов на автобус.
- Так я и думал. Что же ты, черт подери, не приходил ко мне раньше? Проклятая гордость, да?
Я даже не смел взглянуть на него.
- Послушай, Джордж, - продолжал он, - я знаю, что у тебя скверное положение. Знаю, что ты ездишь в трамваях и автобусах, а не в такси, и даже ходишь пешком по многу миль в день, чтобы сэкономить гроши. Скажи на милость, какой в этом смысл? Ведь тебе надо действовать быстро и кругом поспевать.
- Но как же…
- Не перебивай. Дай мне кончить, и тогда можешь разглагольствовать сколько твоей душе угодно. Так вот, у меня есть "шевроле" с откидным верхом. Можешь взять его и ездить сколько хочешь. А здесь, - он нагнулся, выдвинул ящик и вынул из него пухлый конверт, - здесь две тысячи долларов. Этого тебе хватит на некоторое время, а когда все истратишь, у меня найдется еще.
Я онемел и просто не верил своим ушам.
- Ну ладно, приди в себя, - сказал он.
Я был в восхищении от той простоты, с какой он сделал этот великолепный жест, так что его благодеяние не было мне в тягость. Осипшим голосом я пытался его благодарить.
- Да бери, чего уж там, - перебил он.
- Но скажи мне ради Бога, если я не продам фильм, чем же я расплачусь с тобой?
- Фильм ты продашь. Не волнуйся. А если и нет, то вот что я тебе скажу - я скоро собираюсь в Африку, и ты устроишь для меня сафари. Вот мы и будем квиты, так, что ли?
Я не находил слов. Этим поступком он восстановил мою веру в человечество. Он дал мне возможность продержаться еще немного. А мне это нужно было до зарезу. Я вышел из его конторы как ошалелый.
Ровно через две недели у меня в номере снова зазвонил телефон, и я снял трубку.
- Послушайте, это вы продаете картину об Африке? - спросил незнакомый голос.
- Я. А кто спрашивает?
- Мое имя Сэнсом, Лез Сэнсом. Я из Артистического объединения. Не покажете ли вы нам свой фильм? Может быть, он нас заинтересует.
Не покажу ли я им свой фильм? Что за вопрос! И когда я его показал, Артистическое объединение выплатило мне первый гонорар - двадцать пять тысяч долларов! Как и в той охоте на льва, свежий след я нашел в самый последний момент.
Как на крыльях полетел я к Питеру Крафту и с договором в руках вошел в его контору.
- Ну, ну… не затевайте ссору, - пробормотал он, занимая оборонительную позицию.
- Нет, Питер, я пришел сюда не для ссоры. Я только хочу задать вам один вопрос.
- Какой вопрос? - произнес он с облегчением.
- А вот какой, - сказал я, размахивая своим новым договором. - Слыхали вы когда-нибудь о курице, несущей золотые яйца?
- Д-да.
- Ну так читайте, - я бросил договор ему на стол.