- Может, ты мне все-
таки объяснишь, что именно ты имеешь в виду.
- Сам поймешь, - сказала Синди.
И повесила трубку.
***
Пока Мел шел из гаража в свой кабинет, гнев его с каждым шагом все возрастал. Вообще он не так быстро вскипал, как Синди. Но сейчас он был
в ярости.
Что именно так бесило его, он и сам не знал. Главным образом, конечно, Синди, но были и другие причины: то, что он в профессиональном плане
не сумел как следует подготовиться к вступлению в новую эру авиации; то, что он оказался не способен внушить другим свои убеждения; то, что
надежды его не сбылись. Словом, думал Мел, и в личной жизни, и в работе он не достиг ничего. Брак его близок к краху, - во всяком случае, есть
все основания так полагать, - а это значит, что он может потерять и детей. Да и аэропорт, где он отвечает за жизни тысяч и тысяч ежедневно
доверчиво стекающихся сюда людей, приходит в упадок, несмотря на все его усилия и попытки кого-то в этом убедить. Не удается ему удержать дело
на том высоком уровне, которого он сумел было здесь достичь.
По пути к себе он не встретил никого из подчиненных. Тем лучше: обратись сейчас к нему кто-нибудь с вопросом, он мог бы ответить резкостью.
Войдя в свой кабинет, он сбросил пальто прямо на пол. И закурил сигарету. Вкус у нее был какой-то горький, и он тут же ее загасил. Шагнув к
столу, он почувствовал, как снова - еще сильнее, чем прежде, - заныла нога.
Было время - как давно, казалось, это, было, - когда в такие вот вечера, если больная нога начинала его беспокоить, он отправлялся домой, и
Синди укладывала его в постель. Сначала он принимал горячую ванну, потом ложился ничком на кровать, и она массировала ему спину и шею холодными
крепкими пальцами, пока боль не утихала. Сейчас трудно даже представить себе, чтобы Синди стала этим заниматься, а если и стала бы, едва ли бы
это теперь ему помогло. Когда нарушается связь между людьми, она нарушается во всем - не только в том, что люди перестают друг друга понимать.
Сев за стол, Мел опустил голову на руки.
И вдруг, совсем как раньше, на поле, его пронзила дрожь. В эту минуту в тишине кабинета зазвонил телефон. Мел не сразу снял трубку. Звонок
продолжал трещать; неожиданно Мел понял, что это звонит красный телефон, который стоит на столике рядом с его письменным столом, - телефон
особого назначения. В два прыжка он подскочил к нему.
- Бейкерсфелд слушает.
Он услышал какое-то позвякиванье и шумы на линии: его подключали к нужному номеру.
- Говорит КДП, - услышал он голос руководителя полетов. - У нас в воздухе ЧП третьей категории.
Глава 9
Кейз Бейкерсфелд, брат Мела, уже отработал треть своей восьмичасовой смены в радарной КДП.
В радарной буран тяжело сказывался на людях, хотя они и не ощущали его.
Стороннему наблюдателю, подумал Кейз, не понимающему, о чем говорят все эти экраны, могло казаться, что буран, бушующий за стеклянными
стенами диспетчерской, на самом деле разыгрался за тысячи миль отсюда.
Радарная находилась в башне, этажом ниже застекленного помещения - так называемой "будки", - откуда руководитель полетов давал указания о
передвижении самолетов на земле, их взлетах и посадках. Власть тех, кто сидел в радарной, простиралась за пределы аэропорта: они отвечали за
самолет в воздухе, после того как он выходил из-под опеки местных наземных диспетчеров или ближайшего регионального КДП.