Капитан милиции Алексей Владимирович Туров целиком и полностью оправдывал
свою фамилию. Был высок, силен, с мощной грудью и густой гривой. Не терпел
высокомерия от окружающих и лизоблюдства, бросаясь в бой против человеческий
пороков бесстрашно и безоглядно, точно первобытный бык. Потому, несмотря на выслугу,
и не мечтал об очередном звании.
Судьба свела их пару лет назад совершенно случайно и накрепко связала дружескими
узами. Так вышло, что ныне Леша Туров был обязан Алексу жизнью. Чувствовал за собой
должок, но вернуть с лихвой не мог – мирное время ныне за окном, не война.
В небольшом дорогом, но не слишком ресторане отмечался юбилей. Без помпы и
пафоса, чинно и благородно. Собрались коллеги и друзья, все больше подчиненные.
Юбиляр – начальник средней руки, верой и правдой к пятидесяти годам достигший
дозволенного "потолка" социальной лестницы. А дальше, как в анекдоте: "У членов ЦК
свои дети, так что тебе, сынок, ничего не светит". Ведомство гражданское, так что
компания ужаса и трепета у окружающих не вызывала. Четверо мужчин, включая
виновника торжества, и шесть очаровательных сотрудниц. Все – труженики одного отдела.
Алексу посчастливилось оказаться в числе приглашенных. Статью 209 УК РСФСР о
тунеядстве никто не отменял – каждый советский гражданин должен трудиться на пользу
государства и общества, а не вести паразитический образ жизни. Так что Алексу
надлежало иметь мирную профессию и посещать некое заведение для выполнения
означенных функций гражданина Страны Советов и получения заработной платы. Его
легенда всегда и везде отличалась безупречностью. Дома он выглядел молодым
специалистом, по уши влюбленным в спорт.
Поднимались тосты, шампанское лилось рекой, женщины смеялись, мужчины
хохотали, а за соседним столом новоявленные кооператоры в сопровождении
шкафоподобных телохранителей обмывали удачно проведенную сделку, принесшую
крупные барыши.
У нуворишей есть одна особенность, отличающая их от окружающих. Полное
неприятие общественных устоев. Ведь нувориш – революционер, поправший правила и
нормы, не плывущий по течению, а идущий против него. Только так в одночасье
сколачиваются капиталы. Потому все вокруг – быдло, недостойное внимания. Быдло
должно преклоняться, а не получать удовольствие от жизни. Тварь, плывущая по течению,
права на собственную жизнь не имеет!
С увеличением количества потребленного алкоголя нувориши все чаще поглядывали
за столик, где весело ворковали женщины, даря внимание мужчинам. И как плебеи могут
наслаждаться обществом прекрасных див, тогда как более удачливые представители рода
мужского обойдены вниманием? С каждой рюмкой росло желание, а вместе с ним и
классовая ненависть. Кооператоры хотели все и сразу, грубо и бесцеремонно, так что драка
завязалась с первых же слов.
Разнимать дерущихся, как водится в приличных заведениях, прибыл наряд милиции.
Всех участников конфликта сгребли, в одну кучу и здесь один из телохранителей на волне
вседозволенности совсем потерял связь с реальностью. Выхваченный из-за пояса пистолет
ТТ должен был стать веским аргументом отказа от поездки в отделение. И только ловкость
и реакция Алекса смогла спасти старшего наряда от неминуемой гибели.
Тем самым старшим наряда милиции и был тогда еще старший лейтенант Алексей
Туров.
Дело о ношении огнестрельного оружия вскоре замяли, а милиционер и спаситель
остались добрыми друзьями, встречаясь по праздникам и на рыбалке.
* * *
Соловьиная трель дверного звонка разлилась по квартире. Ждать пришлось недолго.
На пороге появился грузный мужчина. Редкая щетина по щекам, мешки под глазами,
нависшее над тренировочными штанами пузо.
– Тебе кого?
Из открытой двери на лестницу вылился густой аромат малосольных огурцов, лука,
жареной картошки и водки с табачным дымом. У Алекса засосало под ложечкой.
Последний раз он нормально ел еще до путча, то есть – в другой жизни.
– Мне бы Лешу повидать, – чувство голода заострилось, захотелось подвинуть
незнакомца в сторону и поспешить к столу.
– Ну, проходи.
Кухня утопала в лучах солнечного света, лившегося через окно. Стол был накрыт без
шика, но во всем чувствовалась рука хозяйки. Посреди салатов стояла початая бутылка
"Столичной". А за столом на табурете восседал капитан с порядком раскрасневшимся
лицом. Было жарко от плиты и разговоров. В пепельнице на подоконнике собралась гора
окурков.
Усевшись на предложенный стул, Алекс без тени стеснения накинулся на
окружавшее его изобилие.
– Да ты, видно, неделю не ел…
Туров представил мужчину в трико: родной брат родом из Свердловска – того самого
города, откуда вышел Борис Ельцин. Посетовал, что сам только утром вернулся из
усиления и не спал три дня. Дальше, как водится, речь зашла о политике. Сначала
перебрали по косточкам перестройку и ее зачинщиков, затем перешли к путчу и ГКЧП,
самоотверженным демократам и народу, поддержавшему избранную власть. Тема эта
стала главной во всех домах и семьях Союза в августе – сентябре девяносто первого.
Гостю, как водится, предложили выпить, но он отказался, желая сохранить ясность
рассудка, и теперь не разделял общего триумфа за столом. Заполнив до предела желудок и
в меру поучаствовав в дебатах, Алекс взглянул на часы, показывавшие восемнадцать ноль-
ноль.
– Торопишься? – спросил Туров, заметив беспокойство гостя.
– Да как тебе сказать… Я вообще-то по делу.
– Ну, говори, – с готовностью выслушать Алексей подался вперед, – у тебя
неприятности? Я могу чем-то помочь?
– Не здесь. Отойдем? – Алекс взглядом указал на коридор.
Капитан пожал плечами.
– Ну ладно, – хозяин квартиры с трудом вылез из-за стола и направился с гостем в
комнату. – Мне с тобой и за всю жизнь не расквитаться, – добавил он, – то, что ты сделал
для меня, не объяснить словами, – Туров говорил это каждый раз при встрече за столом.
Алекс рассказал о нападении в подъезде, опустив подробности, и встретил полное
понимание. Спустя мгновение, милиционер уже накручивал телефонный диск.
– Туров говорит, – представился он, прежде чем задать вопрос дежурному.
Потом Алексей долго слушал, пыхтел и, по мере поступления информации, лицо его
вытягивалось и серело. Глаза нещадно буравили Алекса.
– Да, да, ясно, – трубка легла на место мягче, чем следовало бы, а он присел на диван
и долго молчал, не сводя жестких глаз со своего гостя.
Алекс оперся на стену, не торопя с ответом.
– Ты ничего не хочешь добавить к своему рассказу? – спросил Туров, играя
желваками. – Куда ты ввязался?
В голосе слышалось искреннее переживание. Алекс только покачал головой. Другу
не следовало знать больше, дабы не травмировать нервную систему.
– Ну ладно, – капитану не нравилось, что его используют втемную, чувствуя
исходящий от истории смрад, – я не знаю, кто на тебя напал, но люди это серьезные и на
братву мало похожие. Хотя свидетели именно так их описывают. – Он замолчал, собираясь
с мыслями, – по 02 поступил звонок о перестрелке по твоему адресу.
– Стрельбы особой не было, – сказал Алекс, кивая головой, – один раз только
пальнули из макарова.
– Ты слушай и не перебивай. Мне это на фиг не нужно, – Туров был предельно
серьезен, – когда патруль приехал, а ты знаешь, по 02 мы сейчас реагируем моментально,
след твоих нападавших уже простыл. Только стреляная гильза от ПМа возле подъезда, и
кровь на ступеньках. Свидетели показали, что было два автомобиля: красные жигули и
бежевая волга… Ты точно не знаешь, кто они?
Алекс развел руками.
– Если бы знал, то к тебе бы не пошел.
Туров встал и нервно заходил по комнате.
– Так вот, в волгу закинули то ли двоих, то ли троих. Мертвых или полуживых.
Остальных погрузили в жигули. Машины испарились. Объявленный план "Перехват"
результатов не дал. Обычно при отсутствии пострадавших осмотр места происшествия
тщательно не производится, но здесь другой случай: драка с применением огнестрельного
оружия, возможно с трупами. Сигнал по 02 поступил, так что отработать придется по
полной. Получается, что "глухаря" ты нам подвесил… Кстати, у тебя намечаются большие
проблемы с властями, – он ощущал себя сообщником в преступлении, но отказать другу не
мог, – на тебя соседи по дому указали как на одного из участников инцидента. Конечно,
убийство тебе не пришьют, пока жмура не найдут, но потаскают изрядно.
– Это вряд ли, – задумчиво произнес Алекс, – а труп там был только один.
– Домой не суйся, – со всей серьезностью посоветовал капитан, – сейчас и так Москва