- Да! Я, конечно, согласился для вида. Он потребовал вперёд двести гиней, и я беспечно отдал ему портфунт - у меня тысяча гиней была разделена в пяти портфунтах. Отдал без опаски - знал, что за дверью у меня стоят двое псов - беглые матросы, которые для меня и дохлую собаку со дна моря достанут. Так что недолго денежки должны были пробыть у Мухуши. Разумно?
- Разумно.
- И я так думал! Но этот чернолицый с поразительным спокойствием и нахальством вытащил из мешка небольшую катапульту, закрепил её на подоконнике и выбросил мои деньги в ночную тьму! Выбросил, подождал - ему свистнули - и с серьёзным видом повернулся ко мне и подытожил, что деньги получены.
- Ловко. Это нужно запомнить.
- Да! Но потом! Этот нахал достаёт и выкладывает передо мной потрясающие бумаги! Всё, как вы заказывали, патер: отдаленный пустующий замок, его планы, история, даже окрестные леса и болота! А потом - тайна, за которую он запросил те самые деньги. Оказывается, умерший без воды замок покинули в своё время не все. Его наследник, сын владельца замка, остался и сохранил при себе нескольких преданных слуг. Они покупали рабов, или просто похищали крепких здоровьем крестьян - и принуждали их копать бездонный колодец. Копали несколько лет. И, когда они докопались до родников и колодец наполнился - караульные на радостях крепко угостились ромом. Тогда рабы выбрались из шахты и напали на хозяина замка и его слуг. Никто не уцелел, ни один человек, ни с той, ни с другой стороны. Таким образом, тайна осталась скрытой. В замке теперь было вдоволь воды, в нём можно было по-прежнему жить - но никто, никто об этом не знал. Как на неё наткнулась семья Мухуши - остаётся только гадать. Но он честно продал мне эту тайну, и я легко добыл разрешение на устройство монастыря в этих "безжизненных" развалинах.
- И что стало с Мухуши?
- Ушёл. Я отпустил его. А что было делать? Деньги-то я все равно потерял. А он ещё может оказаться полезным.
- Выследить пробовал?
- Нет. Я рассудил - если этот бенгалец такой хваткий, то он и это предусмотрел. Зарезали бы моих матросов возле дома - и что тогда?
- Нужно его найти. Слишком много знает. И подозрительно ловок. Найти и заставить работать на нас. Если откажется…
- Всё понятно. Люди теперь у нас есть. Завтра же и займёмся.
- Белоголовый был отпущен коротким милостивым кивком. Покинув карету, он влез на лавку кучера, отмотал вожжи и тронул застоявшихся лошадей.
- А молодой священник, глядя прямо перед собой, на узкую поверхность стола, проговорил:
- Церковную одежду снимешь. Наденешь фартук конюха и будешь конюхом.
Выглядело так, что он обращался ни к кому, но тот, кого это касалось, в ту же секунду всё понял. Цепкая, злая память была у Иеронима: он не забыл, как один из приставленных к ящику позволил себе неуместное восклицание. Не забыл и сейчас, наказав провинившегося низкой должностью, а потом прибавил:
- Если человек, облачённый в одежды священника, громко упомянет чёрта, любому станет понятно, что он не священник, а переодетый пират.
Глава 1
ДВЕ МОНЕТЫ
Большая ровная долина с частыми купами лесных зарослей протянулась длинной полосой между двумя речками. Хозяин этого лэнда, рыцарь, имя которого уже забыли, много лет назад отправился в далёкие земли искать военной удачи. Его замок стоял чёрный, безлюдный, с заколоченными окнами и дверями. Разумеется, и это вполне закономерно, что соседи в отсутствие хозяина более или менее явно пользовались его землями.
Утро в имении
Молодой дворянин вышел на крыльцо, поднял, зажмурив глаза, лицо к слепящему диску солнца, прижал руку к груди. "Как хорошо!" Как хорошо стоять вот так неподвижно, когда солнечный жар, смягчённый шорами век, наполняет всё твоё существо ласковым, добрым сиянием!
Молодой дворянин, словно ребёнок, играл в тайную маленькую игру: не открывая глаз, он определял, что происходит в его имении. Вот стукнула распахнутая оконная рама, и тотчас последовал шлепок выплеснутой воды: кухарка помыла посуду после завершённого его семьёй завтрака. Собака залаяла. В конюшне послышались топот и окрик: готовят к прогулке его норовистого жеребца. Что-то, коротко звякнув, ударило в дерево: форейтор выложил седло с прицепленными стременами на дощатый настил. Шум крыльев, царапанье птичьих когтей на заборе, - и сейчас же в той стороне хрипло проорала ворона. Снова звон стремян - второе седло…
Солнечный свет вдруг потемнел, а веки непроизвольно вздрогнули: к лицу тепло и мягко прижались чьи-то ладони.
- Ах, моя маленькая жена! - прошептал он, отнимая от глаз и прижимая к губам эти ладони. - Как же ты так неслышно подкралась?
Молодая женщина, не скрывая озорной улыбки, произнесла:
- Мы все готовы. Где экипаж?
Дворянин бросил короткий взгляд на вышедшего из кухни конюшего. Тот поймал этот взгляд, вздрогнул и со всех ног бросился к раскрытым воротам конюшни. А дворянин сказал, обращаясь к жене (на его лицо мгновенно вернулось искреннее тепло):
- Экипаж сейчас выведут. Где наследник?
- Да вон наш наследник. Никак не справится с твоим чудачеством!
Дворянин вскинул голову. На крыльце дома стоял маленький мальчик. Ему, кажется, не было и трёх лет. Малиновый камзол, рыжеватые, свитые в локоны волосы до плеч, жёлтые, с золотым шнуром панталоны. Своими неумелыми розовыми пальчиками он воевал с прицепленной на боку шпажкой, которая никак не желала вывешиваться наискосок-назад.
- Какое же это чудачество! Шпага - символ достоинства!
- Но ведь она тяжёлая для… него.
- Разумеется. Она ведь стальная.
Тут дворянин порывисто сжал узкую ладошку супруги и завершил игру: зажмурил глаза и вслушался.
В эту секунду двор имения заполнила лавина звуков. Хрипя и грохоча копытами, вынесся в солнечный квадрат двора чёрный оседланный жеребец. Влитый в седло, крепко вцепившийся в поводья форейтор дико визжал: он был пьян от солнечного позднего утра, обильного завтрака (молодой дворянин к слугам был щедр), своей власти - маленького человека - над тяжёлым и мощным жеребцом. Пьян от острого конского запаха, который напоминал о походах, битвах, привалах, дыме костров и дыме пороха, выстрелах, криках, скрипе выхватываемой из ножен стали, рыцарском мужском братстве.
Долетел до закрывшего глаза человека новый стук копыт, смешанный с шелестом хорошо смазанных каретных колёс: конюший выводил экипаж. От крыльца послышался тоненький ликующий крик - наследник, забыв про шпажку, присоединился к отработанному в былых боевых атаках животному визгу форейтора. Раздался тревожный ор сорвавшейся с забора и поспешно улетающей вороны. Донёсся запах приготовленного для предстоящей прогулки жареного мяса.
И ещё один звук - стремительный, частый (рука жены, сжатая в его руке, непроизвольно вздрогнула) - звук побежки тяжёлой собаки.
Дворянин открыл глаза, и тотчас в грудь его ударили прошлёпавшие через весь двор пыльные лапы.
- Здорово, бандит, - широко улыбнувшись, тихо произнес дворянин и, крепко вцепившись, потрепал большого чёрного пса за холку.
- Ты ведь знаешь, как я его боюсь! - вздрогнув, быстро проговорила женщина и отступила назад.
Пёс же, поприветствовав хозяина, метнулся к крыльцу, где радостно подпрыгивал наследник, и привычно сунул лобастую башку под его ручонку - чтобы погладил.
- Вот видишь, - проговорил дворянин, - одна лишь ты боишься. А напрасно, напрасно! Я не встречал более послушной собаки. Псарь-то у нас - немец! - И, приобняв жену, набрал в грудь воздуха и пронзительно крикнул: - Zurück!!
В ту же секунду пёс, отпрянув от ребёнка, на широких махах помчался к хозяину. Женщина торопливо шагнула к мужу за спину, а тот, снова потрепав пса за холку, с любовью в голосе произнес:
- У-у, бандит! Сколько зайцев притащишь сегодня? Пять? Десять?
- Не нужно его брать с собой, - обдав шею супруга горячим дыханием, с безнадёжной мольбой проговорила женщина.
- Да вы-то ведь всё равно будете в карете, - не оборачиваясь, примирительно ответил ей дворянин. - А он зайцев наловит. Жаркое с дымком соорудим, на костре. Знаешь, у соседа на полях сколько зайцев?
- И поля те не наши…
- Пустое. Сколько лет прошло, как сосед уехал в колонии? То-то. Теперь уж не жди. Вот закончатся деньги, что он уплатил вперёд, как налог, - имение выставят на продажу. И я куплю его. Так что это уже почти наша земля. Пойдёт наследнику пятый годок - и я подарю ему собственный лэнд…
Подлетел на согревшемся жеребце форейтор. Спрыгнул с седла, передал повод хозяину, принял и оттащил пса, ухватив за холку обеими руками. Прошелестел хорошо смазанными колёсами экипаж - маленькая прогулочная каретка. Кучер соскочил с козел, открыл дверцу, откинул ступеньку.
- Пора, пора! - весело прокричал молодой дворянин, ловя носком ноги стремя. - Садимся! Ух, утро какое!
И уже через пять минут двор опустел.
Снова раскрылось окно кухни, снова кухарка выплеснула воду. Вернулась и села на верхушку забора, царапнув когтями, ворона.