"Девять звёзд"
Карета, обогнув громадную круглую башню, остановилась. Из неё неторопливо вышли утомлённые неблизкой дорогой настоятель монастыря и его спутник. Как и пять лет назад, нащупав ногой в стоптанном приютском башмаке ступеньку, спрыгнула взволнованная Адония.
Вот он, большой мир, о котором она так мечтала! Сколько взрослых людей! Клумбы с цветами! Лошади! Забавная пёстрая кошка сидит и, нализывая лапу, моет мордочку! Ба, мальчишки! Двое! Интересно, во что они умеют играть?
Она была до смешного похожа на маленького птенца - со своими изумлённо распахнутыми глазами, с коротко обрезанными рыжими прядями, хрупкая, лёгкая, в серой приютской хламиде.
Приезд патера не обставлялся никаким ритуалом. Тот, кто шёл по двору, ведомый своими делами, приостанавливался, кланялся - и всё. Если патер не приглашает ни к приветствию, ни к разговору - то нечего и соваться.
Вдруг один из обитателей монастыря, весьма молодой, смело прошёл к карете, снял роскошную шляпу, отвел руку со шляпой в сторону и, поклонившись, принял и поцеловал патеру руку.
- Давно ли вернулся, Цынногвер? - поинтересовался старый монах.
- За день до вас, патер, - ответил поклонившийся на редкость приятным и чистым голосом.
- Наверно, с хорошей добычей?
- Иначе какой смысл приезжать!
- Хорошо. Отдохну - и приду полюбоваться. Ты всегда привозишь что-нибудь необычное. Вот, рекомендую: Адония. Моя воспитанница. Приехала начать обучение.
Цынногвер с серьёзным лицом повернулся к Адонии и, уже виденным ею жестом отведя в сторону шляпу, сделал поклон. Подхваченная сладкой волной восторга, Адония немедленно ответила на приветствие, опустившись в грациозный изысканный реверанс.
- Не угодно ли будет вам, патер, поручить юную даму моим заботам, хотя бы на сегодняшний день?
- Разумеется, поручаю. И, думаю, никто лучше тебя не познакомит нашу маленькую подругу с прекрасным доменом, именуемым "Девять звёзд".
Цынногвер надел шляпу и, подойдя, предложил Адонии руку, но её не обучали этикету отношений между дамами и кавалерами, поэтому она просто взяла его руку, вложив ладонь в ладонь, как Фиону в далёком уже пансионе. Её кавалер лучисто улыбнулся и, свободной рукой сделав округлый приглашающий жест, повёл покрасневшую от удовольствия птичку в глубину построек.
Они обходили здание за зданием, залу за залой. Сменяли друг друга просторные холлы, отделанные золотом и бархатом кабинеты, конюшни, смотровые башни, винные погреба, оружейные цейхгаузы, библиотеки, загоны с ягнятами, курятники с курами, фехтовальные площадки, укромные альковы, длинные коридоры с полами, набранными из дорогого паркетного бука, кузница, гончарная мастерская, маслоделательная машина, гардеробы, гардеробы, ещё гардеробы, столярный цех, пахнущий клеем и лаком…
Они подружились как-то вмиг, искренне и глубоко. В одном из цейхгаузов в углу высокой стопой были сложены огромные войлочные маты.
- Что это? - спросила Адония, наваливаясь на мягко пружинящий столб.
- Войлок. Из него делают попоны для лошадей, кладут зимой на пол, чтобы ноги не мёрзли, выстилают пол и стены в пороховых погребах, чтобы подкова на башмаке случайно не выбила искры о камень…
- А можно попрыгать? - понизив голос, заговорщицки спросила Адония.
- На войлоке?
- Ну да!
- Конечно можно!
- Только и ты давай, ладно?
Они влезли на колыхнувшуюся под ними стопу и почти четверть часа, кувыркаясь, взвизгивая, хохоча, прыгали на терпко пахнущем войлоке.
- Устала? - заботливо спросил Цынногвер, когда они выходили из цейхгауза. - Конечно, устала. Больше двух часов ходим. Пора нам приблизится к последней цели.
- Какой?
Цынногвер подвёл свою даму к закрытой высокой двери и, взявшись за ручку, таинственно произнёс:
- Это - самое главное помещение в замке!
И, открыв дверь, ввёл Адонию в огромных размеров кухню - столовую.
- А, Регент! - воскликнул один из колдующих возле раскалённой плиты поваров. - Что закажешь?
Их было несколько, поваров, и все в одинаковых зелёных камзолах.
- Почему все в зелёном? - прошептала Адония.
- Порядок такой, - так же шёпотом ответил её кавалер. - Чтобы повара сразу отличить от других. И, говорят, зелёный цвет вызывает аппетит.
Они прошли и сели за стоящий возле распахнутого окна прямоугольный стол, - тяжёлый, массивный.
- Что закажешь? - повторил, приближаясь, приветливо улыбающийся повар.
- Как хорошо, что, возвращаясь, всегда нахожу тебя здесь! - ответно улыбаясь, сказал ему Регент. И, посерьёзнев, добавил: - Сегодня - всё в твоей власти, мастер. Только колдуй не больше получаса - мы зверски голодны. А чтобы не тягостно было ждать, принеси пива и солёных грибков.
- Пи-ива? - взглянув на Адонию, дурашливо-изумлённо протянул повар и, подпрыгнув, развернулся на месте и убежал.
- Что такое пиво? - млея от предвкушения какого-то сюрприза, спросила Адония.
- Это, так сказать… лёгкий мужской напиток. Знаешь, зачем мужчины придумали войны и всяческие бои? Я скажу тебе. Затем, что после войн и боёв так сладко пьётся холодное пиво!
Повар принёс небольшой бочонок и объёмную глиняную миску. Сняв с бочонка крышку, он наклонил его, и через край вывалил в миску добрый пласт мокрых, скользких желтоватых грибов, смешанных с зелёными листьями и стеблями чеснока. Над столом раскатился дурманящий, терпкий лесной аромат. Выхватив из кармана завёрнутые в две салфетки приборы - спеленатые друг с дружкой ножи и вилки (стальные острия, серебряные рукояти), повар разложил их перед посетителями и ушёл.
- Я так проголодалась, - призналась Адония, не отводя сияющих глаз от небывалого лакомства.
Регент, подавая пример, нанизал на вилку круглую, толстую шляпку гриба и, не прибегая к ножу, целиком отправил её в рот. Адония мгновенно последовала его примеру, и оба, зажмурившись, разом издали долгий томительный стон.
Вернулся повар. Он принёс ещё один бочонок, в котором плавал деревянный черпак, и два позолоченных кубка. В два взмаха наполнив кубки чем-то тёмно-янтарным, он расставил их по местам и почти бегом метнулся к плите.
- Полчаса, мастер! - прокричал, как пропел, вслед ему Цынногвер.
- Полчаса, Регент! - отозвался, не оборачиваясь, убегавший.
Адония осторожно, обеими руками взяла стоявший перед ней кубок, поднесла ко рту, пригубила. Отстранила кубок, смотря как бы внутрь себя. Икнула. Регент широко улыбнулся. И вдруг, припав к краю кубка, недавняя воспитанница пансиона для благонамеренных девиц не останавливаясь выглотала почти всё содержимое.
- Эй-эй, не так быстро! - смеясь, перегнувшись через стол, Цынногвер отнял у неё кубок. - О пиве следует знать, что оно ещё и коварно!
Полчаса они время от времени вылавливали из миски по грибочку, жевали - и весело болтали, и ни о чём, и обо всём на свете. Пива Цынногвер Адонии больше не наливал, но и этого кубка ей хватило. Она так заливисто, так вкусно смеялась, что и повара, и некоторые обедающие неподалёку, улыбаясь, часто посматривали в их сторону.
- Нет, нет! - давясь смехом, пытаясь сдерживать голос, восклицала Адония, - нет, не зря мужчины придумали битвы!
Цынногвер, раскатисто смеясь, аплодировал.
- Привет, Регент! - поздоровался, подойдя, кто-то из невольно разделивших их веселье. - Когда приехал? Что за подружка с тобой?
- Приехал вчера, - махнул рукой в приветливом жесте Цынногвер. - А девочка - воспитанница патера.
Улыбку с лица подошедшего как будто стёрли. Глубоко поклонившись, он отступил и вернулся к своему месту.
Медленно приблизился повар. Он снял с подноса и поставил перед Цынногвером и Адонией две фарфоровые чашки. От чашек исходил густой пар. Цынногвер наклонился, понюхал. Поднял голову. В глазу его блеснула слеза.
- Что это? - шёпотом спросил он.
- Стерляжья уха, - так же шёпотом ответствовал повар, выкладывая на стол тяжёлые серебряные ложки.
Они вычерпали уху. Отложили ложки. Посмотрели друг на друга. Адония прерывисто вздохнула. А повар, не дав им и минутки отдыха, принёс два вертела с нанизанными на них небольшими птичьими тушками.
- А это что? - поинтересовалась, понизив голос до шёпота, в свою очередь, гостья.
- Жареный рябчик, - многозначительно ответил ей шёпотом повар. - Обратите внимание, леди. Редкая птица.
- Обращаю! - прошептала Адония, поднося ко рту отщипнутую с бока тушки янтарно-рыжую корочку.
Будуар
- Если мы ещё одну минуту останемся за столом - мы лопнем, - произнёс, отдуваясь, Цынногвер.
- Кажется, это может произойти, - согласилась Адония.
- Давай-ка сделаем перерыв и пойдём подыщем для тебя комнату. А через часок вернёмся и доедим рябчиков.
- Пойдём.
Они выбрались из-за стола и вышли из кухни. Задрав головы и прищурившись, посмотрели на солнце. Цынногвер, наклонившись, подхватил пробегавшую мимо кошку, прижал к груди, погладил. Кошка, зажмурив глаза, заурчала.
- Кажется, в северном бастионе имеется хорошее помещение, - сказал Цынногвер, передавая кошку Адонии. - Там мы тебя и устроим.
Они подошли к зданию в три этажа, с высокими стрельчатыми окнами и башенками, опоясанными общим балконом - галереей.
- Здесь найдётся комнатка для меня? - недоверчиво спросила Адония.
- Хорошее здание, правда? - заметил Цынногвер и решительно направился к входному порталу.
Во весь первый этаж простирался гулкий и пустой вестибюль с колоннами. Они прошли его до дальней стены (в спины им лилось вкатывающееся в раскрытые окна солнце), где двумя крыльями - влево и вправо - возносилась вверх каменная широкая лестница.