Мы оказались в расположенной на втором этаже гостиной. Она была обставлена с излишней пышностью. Было очевидно, что хозяин старался, чтобы его богатство бросалось в глаза, но различные мелочи и расстановка мебели показывали, что его жена постаралась смягчить это впечатление.
Теперь, когда мы вышли из лифта, Марта, казалось, обрела уверенность. Она протянула мне и Виннету обе руки и сказала сердечным тоном с такой душевной теплотой, на какую только могла собраться:
- Вот мы и дома. Вам не стоит торопиться. Вы можете остаться здесь на несколько дней и даже недель. Обещайте мне это!
Выполнить это желание было невозможно, потому что я не мог находиться под одной крышей с ее мужем. Поэтому я ответил:
- С удовольствием, если бы это было возможно, фрау Вернер, но нам и в самом деле надо завтра же уезжать.
- О, у вас есть время, очень много времени! Там, в диких краях, вам, может быть, надо будет преследовать врага, когда буквально каждая минута дорога, но я достаточно читала про вас, чтобы знать, что в таком городе, как Сан-Франциско, вы находитесь в безопасности.
- Вы действительно заблуждаетесь. Есть очень серьезные причины, по которым…
- Пожалуйста, без отговорок! - прервала она меня. - Давайте говорить прямо, совершенно честно. Ведь это ваши отношения с моим мужем являются причиной того, что вы не хотите остаться. Не говорите ничего! Не пытайтесь извиняться! Я вам сейчас же докажу, что ваш визит для него очень приятен. Я немедленно вытащу его из-за стола. Отпустите мне на это всего несколько мгновений!
Она удалилась. Виннету и теперь не знал, о чем мы говорили, тем не менее он сказал:
- Эта скво такая красивая, каких я еще, пожалуй, не видел в жизни. Мой брат должен мне сказать, есть ли у нее муж?
- Есть.
- А кто ее муж?
- Один бедняк с моей родины, который разбогател на том, что нашел месторождение нефти.
- Где он с ней познакомился?
- В том же краю, где он родился. Двадцать лун назад она последовала за ним сюда.
Виннету ненадолго задумался, а потом продолжал:
- Это было время, когда Олд Шеттерхэнд тоже был на своей родине. Мой брат хорошо ее знал в родном краю?
- Да.
- Значит, ее муж получил эту женщину от тебя. Хуг!
Когда он произносил слово "хуг", а это всегда случалось в конце утверждения или предостережения, то это было признаком того, что он твердо верил в правоту своих слов и никакие уговоры и убеждения не могли заставить его изменить мнение. Я снова удивился его проницательности: он сразу же понял то, о чем другой не догадался бы за всю свою жизнь.
И вот Марта вернулась. Она сообщила нам с явным разочарованием:
- Моего мужа, к сожалению, нет в бюро, а раз это так, то рассчитывать на его быстрое появление не приходится. Он так занят!
При этом она так вздохнула, что скорее, казалось, надо бы было говорить об обилии работы у нее.
- Занят? - спросил я. - Но у него же есть, разумеется, служащие, которые ему помогают и на которых он может положиться.
- Конечно, но дела часто бывают такими запутанными, а его компаньон недостаточно занимается ими, и так получилось, что большая часть работы легла на плечи мужа.
- Запутанные, говорите вы? Я бы об этом не подумал. А его компаньон Аккерман, судя по тому, что я о нем слышал, очень деятельный и предприимчивый человек.
- Аккерман? Но я не о нем говорю. Мой муж давно уже перестал сотрудничать с Аккерманом. Теперешнего его партнера зовут Поттером, и он вовсе не немец, а янки.
- Почему же он порвал отношения с надежным немцем, который ему так помог и…
- Вы спрашиваете, почему, - прервала она меня. - Ах, мне и в голову не пришло, что вы еще ничего не знаете о случившемся. Разве вы, выходя из кареты, не прочли над дверью название фирмы?
- Нет.
- Значит, вы ничего не знаете о том, что мой муж теперь стал совладельцем земельного коммерческого банка?
- Понятия не имею! Земельный коммерческий банк? Хм! Но при этом он еще и владеет Ойл-Свомпом?
- Нет. Он расстался с Аккерманом и консорциумом.
- Но почему же? Почему?
- Вы с какой-то робостью спрашиваете, герр доктор! Ему перестала нравиться жизнь в горах, на болоте, ну, а мне с родителями здесь, в городе, естественно, гораздо приятнее. Мы познакомились с Поттером, очень деятельным предпринимателем, хотя он и перекладывает много работы на плечи моего мужа. Он кое-что нам посоветовал, и мы последовали его рекомендации. Мой муж уступил свои права на Ойл-Свомп за три миллиона долларов. Мы переселились в город и основали на эти деньги наш земельный банк.
- А какую сумму выложил Поттер?
- Ничего он не заплатил. Мой муж дал капитал, а Поттер - знания. Вы же знаете, что у Вернера нет никакого опыта в финансовых делах.
- Почему же он тогда расстался с надежным предприятием, обменяв его на рискованное?
- Вы считаете наше теперешнее положение рискованным?
- Я не могу оценивать вашего положения, потому что не знаю ваших дел. Я знаю только, что ваш бывший сосед Аккерман был надежным партнером.
- Поттеру тоже можно верить. Но я слышу, что пришли мои родители. Не говорите в их присутствии о делах. Не хочу, чтобы их охватывало беспокойство, которое, весьма вероятно, не имеет под собой каких-либо оснований.
Подъемник доставил наверх стариков.
- Вот и вы зде-есь! - крикнул нам бывший виолончелист, выходя вместе со своей супругой из лифта. - Я все еще путаюсь в английском языке, а здесь так мало кучеров, понимающих по-немецки, в итоге мы немало поколесили по городу, пока парень не остановился перед нужной дверью. Ну, теперь-то мы не скоро устроим выезд!
- Тем не менее вы очень недолго сможете тешить себя видом нашего дорогого соотечественника, - сказала Марта. - Скоро он хочет покинуть нас.
- Тогда ему не стоило во-обще приходить к нам! Если уж я схвачу его за полу, то ни за что не отпущу.
- Мы еще поговорим об этом. Сначала я хотела попросить господ остаться хотя бы до обеда. Тогда появится Вернер и уговорит их подольше погостить у нас. Я займусь мамой, а ты отведи господ в курительную. Возможно, тебе удастся на время занять их беседой.
Нам не оставалось ничего другого, как последовать за стариком. Курительная комната была обставлена столь же роскошно, как и остальные помещения. И здесь мебель излишне украшена позолотой. Старый Добряк Фогель чувствовал себя не очень-то уютно среди этих светильников и картин, среди этой пышной мебели. Он не знал, куда девать руки и ноги, и наконец сел в кресло-качалку, потому что оно оказалось самым низким и самым удобным. Некогда в родном своем домишке он сиживал только на табуретке.
Не ожидая приглашения, я взял себе сигару, и Виннету последовал моему примеру. К сожалению, он не смог принять участие в нашей беседе.
- Мы ве-едь а-адни, - начал старик, - са-авершенно а-адни среди разумных людей, а стало быть, мо-ожем а-аткрыто га-аворить между собой. Не-е та-ак ли?
- Конечно, - кивнул я.
- Что вы ска-ажете о мильонере, моем зяте?
- Я его не знаю.
- Я думал, что вы его узнали на нашей родине?
- Я был знаком с ним очень недолго. А с тех пор я его не видел, да и ничего не слышал о нем.
- Хм, да! Он бы мог по меньшей мере ра-азок написать вам, но он та-ак плохо га-аворил пра-а вас. Как только моя дочь упоминала вас, он сразу же сердился.
- У него были для этого причины?
- Не-е, никаких. Но он начинает опрокидывать рюмки с утра, а поэтому весь день ходит как в тумане.
- Не может быть!
- Да, это так! Должно быть, он унаследовал это от матери, которая умерла а-ат белой горячки.
- А что думает по этому поводу ваша дочь?
- Что она должна думать! Ей нечего сказать. Если она хочет, чтобы муж чего-то не делал, ей нужно только попросить его, чтобы как раз это он и сделал.
- Ах вот что! О Боже! Но это же ужасная жизнь…
- Кошки с собакой! - выхватил он у меня изо рта окончание фразы. - Но, знаете, мы, мильонеры, можем себе такое позволить. Он живет внизу, она наверху. За целый-целехонький день они не перекинутся ни а-адним словцом, разве что он выйдет к обеду.
- И он держал себя так с самого начала?
- Не-ет. Наверху, в Ол-Швомп, он вел себя иначе. Там мы жили как бы единой семьей, но с тех пор как нашим компаньоном стал мистер Поттер, мой зятек стал са-авсем другим и начал жить очень странной жизнью. Знаете, я очень хорошо отношусь к этому Поттеру. А он придерживается та-акже высокого мнения а-а ма-аей дочери.
- Справедливы ли жалобы вашей дочери на то, что вашему зятю приходится много работать?
- Глупости! Не-е ве-ерьте этому. Поттер ведет все дело. Он и бегает, и пишет, работает день и ночь. А Вернер… тот просто лодырь. Он стал членом клубов и всяких там других обществ, где изрядно напивается и играет в карты. Да он был бы а-аслом, если бы этого не делал, потому что он теперь мильонер, и может па-азволить себе та-акое. А Поттер обязан за него работать.