Майор сел подальше от них, положил рядом с собой сумки с бумагами, поправил пистолет за поясом и стал поджидать хозяина. Тот не заставил себя долго ждать, появился с кухни, неся на подносе что-то дымящееся той троице, что сидела в другом углу. Выставив кушанье на стол, хозяин негромко обменялся несколькими фразами с незнакомцами и направился к Синклеру.
- Что желает мой господин? - прозвучал вопрос почтительный.
- Ужин для меня и моих людей, овес лошадям и ночлег.
- Господин путешествует? - трактирщик протирал стол перед майором полотенцем.
- Да, - ответил Синклер, явно не желая продолжать разговор. Но хозяин был неумолим.
- Судя по Вашему загорелому лицу, вы, господин, едете явно с юга Европы. А курс держите на Гамбург. Мы, трактирщики, народ наблюдательный. Представляете, сколько людей проходит через мою корчму. У каждого свой путь, своя дорога. А у меня вкусно кормят, всегда тепло, отличный овес для лошадей и мягкие постели для путешественников. - Голос хозяина обволакивал, успокаивал. Синклер почувствовал, что он совершенно разбит этой дорогой, и усталость растекается по онемевшим от бесконечного сидения в седле членам.
- Да, мой друг. Я уже много проехал, но и впереди еще не мало миль. Да и море…, - задумчиво произнес Синклер. Потом вдруг опомнился, взял себя в руки и добавил уже более строго:
- Я повторяю, мне нужна еда, корм лошадям и ночлег. Если все будет хорошо, мы отдохнем и рано утром тронемся в путь. Только одно обязательное условие - нас никто не должен беспокоить. И ты тогда завтра получишь вознаграждение щедрое.
Лицо хозяина расплылось в благодушной улыбке:
- Мой господин. Вы заехали туда, куда вам нужно. Никого нет. Кроме тех молчаливых господ, что вы уже видели, никого не будет. Но, если вы заметили, они также не нуждаются в ничьей компании. Так что отдохнете вы замечательно. Никто никому не будет мешать. Сейчас я позову свою Марту, чтобы она помогла мне побыстрее вас обслужить.
Синклер уже ругал себя за то, что он сказал несколько лишних слов трактирщику, но потом посмотрел еще раз на троицу в другом углу корчмы, по-прежнему не обращавшую никакого внимания на майора, и несколько успокоился. Эта троица не была похожа на тех, кто бы мог выслеживать его. Появившаяся жена трактирщика уже начала носить майору сыр, хлеб, воду, кувшин с вином. Появились и его слуги, уселись с краю стола, подальше от своего господина.
Хозяин принес тем троим еще кувшин вина, перебросился несколькими фразами, получил деньги и, раскланиваясь, вернулся на кухню. Один из незнакомцев встал, попрощался с остающимися и быстро покинул помещение. Как я думаю, вы уже догадались, это была одна из русских групп, отправленных в сыск.
Трактирщик, подойдя к Кутлеру, а это был именно он, сообщил то, что выпытал случайно у шведа:
- Он едет с юга, едет в Гамбург и дальше через море. Очень подозрителен ко всем, но остается на ночлег, а выехать намерен рано утром. Я думаю, мой господин, что это тот человек, которого вы ищите.
- Спасибо, - кивнул головой Кутлер, даже не поворачиваясь в сторону Синклера. - Вот возьми, - он протянул монету, - и иди теперь. Дальше мы сами.
- Авдеев, - Кутлер тихо обратился к одному из своих унтер-офицеров, - сейчас ты встанешь, мы попрощаемся как старые знакомые, и ты выезжаешь немедленно к поручику Лесавецкому. Передашь, что еще до рассвета вы должны быть уже здесь. Встречаемся на краю деревни, возле мельницы. Поручик все поймет и отправит своего драгуна к Веселовскому. Давай вперед. - Все трое встали, изобразили сцену прощания, и Авдеев покинул корчму.
Синклер даже обрадовался, когда увидел, что незнакомцев стало на одного меньше. Видя, как они сердечно прощаются с покидающим их спутником, майору стало понятно, что он не вернется.
"Даже если они и выслеживают меня, то двое против одного - это все-таки лучше, чем трое. Тем более, они не знают, что мои слуги ни на что не годятся", - подумал про себя Синклер.
Закончив ужин, он поднялся в отведенную ему комнату, улегся на кровать, положив, как всегда, сумку с бумагами под подушку, а заряженный пистолет рядом с собой. Слуги улеглись на пол, возле двери, чтобы помешать телами попытке проникновения в помещение. Майор погрузился в сон.
Авдеев, выйдя из корчмы, быстро оседлал своего коня и, взяв за поводья, чтоб не стучать копытами, осторожно вывел со двора. На улице он одним рывком поднялся в седло, тихо проехал до конца, затем вонзил шпоры и пустил лошадь широким аллюром. Следовало торопиться, ибо уже смеркалось.
К часу ночи он был уже в соседней деревне, где размещался Лесавецкий со своими драгунами. Последний моментально поднялся, выслушал Авдеева и отдал приказ готовиться к выступлению немедленному:
- Сколько их, Авдеев?
- Майор и с ним двое. Похоже слуги, а не солдаты.
- С чего ты так решил?
- У нас глаз наметанный, ваше скородь. Если б солдаты, то наверняка должны быть кавалеристами, то бишь привычными к седлу. А они двигались, как сонные мухи, с коня не сходили, а сваливались, как куль с мукой. Палашей, шпаг, кинжалов и прочего холодного оружия у них не наблюдалось. Пистолеты были, по одному у каждого. Но военные так не носят оружие.
- Как не так? - сыпались вопросы поручика, пока он одевал снаряжение.
- Ну не так… Будто бы они с боязнью относятся к пистолям своим. Не привычно им это, что ли…
- А майор?
- О-о, майор - человек сурьезный. Шпага длиннющая, пистолет за поясом - с ентим оружьем он не расстается. Похоже, кирасу носит под камзолом. Еще два пистолета в седельных кобурах держит. И сумка с ним дорожная. С ней тоже ни на минуту не расстается.
- Понятно, - поручик закончил сборы, поправил палаш и кивнул ближайшему из своих другун. - Давай, пулей к поручику Веселовскому, он под Грюнбергом должон быть. Найдешь, все обскажешь ему, и выдвигайтесь нам навстречу. Где-то на дороге между Нейштадтом и Грюнбергом встретимся и завершим наш сыск.
В половине второго по полуночи ворота конюшни распахнулись, из них выехали четыре человека, трое поехали назад, по той дороге, что приехал Авдеев, а четвертый понесся в другую сторону. Когда ночная мгла начала превращаться в предрассветные сумерки, Лесавецкий подъехал с драгунами к старой мельнице, стоявшей на берегу маленькой, но быстрой реки, приводившей в движение жернова. Здесь же через речку был перекинут деревянный мост.
Заметив приближающихся всадников, из высокой прибрежной травы поднялась фигура драгуна и замахала руками, чтоб они галоп сменили на шаг. Драгун подошел к приехавшим, ни слова не произнося, показал рукой направление, где находился Кутлер, забрал у них лошадей и повел прятать за мельницу.
Слегка пригнувшись, чтобы быть вровень с травой, Лесавецкий и драгуны стали пробираться по берегу реки. Через несколько метров они обнаружили маленькую, ботфортами вытоптанную поляну, где их ждал Кутлер.
Капитан знаком показал, чтобы все садились, а Лесавецкого поманил к себе:
- Это он, поручик, - прошептал Кутлер. - Говорить всем только шепотом. Рядом вода, а по ней звук хорошо разносится. Ждем здесь. Видишь? - Капитан палашом раздвинул траву и открылся замечательный вид на мост. - Все как на ладони. Майор сказал трактирщику, что будет выезжать с рассветом. Потому мы всю ночь сидим, дабы сбежать раньше не надумал. Да и развилка рядом. Сразу увидим, куда направится. Последуем за ним на расстоянии. А когда увидим, что никто не мешает, тогда и начнем. Веселовскому передал?
- Да, все исполнено. Я думаю, он будет двигаться навстречу, - также шепотом отвечал поручик.
- Вот и хорошо. Может, так и получится, что Веселовский зачнет, встретившись с ним на дороге, а мы сзади подойдем.
Между тем начинало светать. Ночь отступала, восток становился все более и более светлым, затем порозовел и окрасился сразу же пением птиц. В просыпающейся деревне один за другим загорланили петухи, дополняя своей горластой музыкой всю красоту природы. Наконец, первые лучи солнца озарили землю. Со стороны деревни донесся стук копыт.
- Похоже, они! - прошептал Кутлер, вновь раздвигая траву.
На мосту показались три всадника. Первый был, несомненно, Синклер. Даже издалека было видно, что он как влитой сидит в седле. За ним, подпрыгивая, поспешали два его лакея.
- Да, кавалеристы - насмешливо сказал капитан, - а вот майор хорош. Недаром говорили, что из лейб-гвардейских королевских драгун. Видно сразу. Серьезный противник.
- Да ладно, - прошептал Лесавецкий, - нас девять против одного. Слуг можно не считать, разбегутся сразу.
- Во-первых, пока нас не девять, а пять, - назидательно произнес Кутлер, - а во-вторых, никто разбежаться не должен.
- Что… и их тоже?
- А ты что думал? Нам свидетели нужны злодеяний наших? Потом тела их со временем обнаружат. Люди скажут, разбойники, не иначе, напали. Убили да ограбили. Сколь тут шаек по дорогам лесным болтается. Понял.
- Понял, - понурил голову поручик.
- Ты что это, Лесавецкий? Одного убить был готов с радостью, а еще двоих - совесть мучить стала? - Кутлер насмешливо смотрел на поручика.
- Да нет. Как-то не думал об этом.
- Ну вот и не думай! Лучше смотри в оба. - Капитан внимательно следил, куда направилась интересующая их троица. - Так точно, повернули на Грюнберг. Это нам на руку. Надеюсь, не разминутся на одной дороге с Веселовским. Авдеев! - позвал он уже знакомого нам драгуна. - Сходишь за мельницу, там лошади наши, скажи, что через полчаса выступаем, можно будет выводить, - и, обращаясь уже к Лесавецкому, добавил, - здесь, часах в двух хорошего аллюра, начинается большой лес. Я думаю, там наш сыск и закончится. Удобней места не придумаешь.