– Зачем вам мое имя? – сказала она грустно. – Имя не нужно для того, кто помнит. Я могла и на знать вашего имени, а никогда вас не забуду. Впрочем, если хотите, я скажу вам: меня зовут Жуанита. Помолитесь и за меня, когда молитесь о вашей матери, сестре… невесте.
– У меня нет ни матери, ни сестры, ни невесты.
– Разве никто вас не любит? – спросила Жуанита, не скрывая своей радости.
– Никто! – отвечал Франк глухо. – Но время дорого… Прощайте, Жуанита!
– Прощайте, Франк.
И она вышла из комнаты.
Франк взял кусок сукна и отправился в общую залу, где по счастью никого не было; только за прилавком стоял слуга. Франк сказал ему:
– Я несу товар к одной даме, и может быть вернусь не скоро. Если придет мой приказчик Генрих, скажи ему, чтобы он позаботился о лошадях и отправился в гостиницу "Красного Льва" за новым товаром.
Франк рассчитывал на догадливость Генриха, который должен был понять, что в Утрехте оставаться опасно. Впрочем, иначе нельзя было его предупредить: писать было напрасно, потому что Генрих не умел читать.
Через час после ухода Франка вернулся Генрих, но слуга, которому было поручено предупредить его, ушел куда-то, и оруженосец Шафлера очень удивился, не найдя никого в комнате. Он начал перебирать куски материи и, прельстясь красным сукном, взял его и начал примерять на себе перед зеркалом. Он был так занят этим, что не заметил, как кто-то вошел в комнату, подошел к нему сзади и сказал смеясь:
– Как тебе идет этот цвет, мой красавец, советую тебе сшить из этого сукна камзол.
Генрих отбросил сукно и покраснел.
– Продолжай кокетничать, мой друг, – говорил незнакомец, – я тебе не мешаю… Скажи только, где твой хозяин, главный купец?
– Его нет дома, – отвечал Генрих, принимая посетителя за покупателя, – если вам надобно сукна, я вам покажу, я знаю цены товара.
– Нет, мне хотелось бы видеть самого хозяина. Где я могу его найти?
– Право, не знаю. Он понес товар в город и верно скоро вернется.
В эту минуту в общей зале послышался необыкновенный шум, и Генрих, подойдя к окну, увидел слугу, который делал ему какие-то знаки. Поняв, что происходит что-то необыкновенное, Генрих хотел сойти вниз, но покупатель загородил ему дверь и спросил:
– Куда же ты бежишь, мой красавец?
– Я, кажется, слышу голос хозяина и иду встречать его.
– Лжешь, маленькое чудовище! – закричал Фрокар, потому что это был палач Черной Шайки. – Я не слышу голоса ван Шафлера.
– Как, что вы говорите? – прошептал Генрих, бледнея.
– А! Ты думал, что я не узнал тебя, чучело? Ты здесь с ван Шафлером, и если хочешь сохранить свою красоту, говори, где он?
Генрих вспомнил, что он видел Фрокара в лагере Перолио, но, не показывая страха, ощупал под верхней одеждой нож и сказал твердым голосом:
– Если тебе надобен граф, так ищи его, разбойник!
– А, ты кажется вздумал храбриться, мой миленький! – перебил Фрокар. – Погоди, мы заставим тебя петь в другом тоне.
В ту же минуту вошли еще шестеро разбойников, и бедный карлик задрожал невольно. С одним он мог еще справиться, но семеро разбойников пугали его.
– Разве лейтенант Вальсон не пришел сюда со своим отрядом? – спросил Фрокар.
– Нет еще.
– Впрочем, нас покуда довольно; возьмите-ка этого уродца – мы заставим его говорить. Прежде обыщите его, нет ли у него оружия.
У карлика отняли нож, раздели его до рубашки и, связав руки и ноги, положили на стол.
В это время Фрокар вынул нож и рассматривал его:
– Хорошо ли отточен твой нож? – спросил он.
Бедняга дрожал, как в лихорадке.
– Будь умницей, – продолжал палач, – отвечай на все вопросы папы Фрокара.
– Что вам сказать, я ничего не знаю! – говорил Генрих, готовый умереть, но не изменить своему господину.
– Ты хочешь обмануть доброго папу Фрокара? – сказал палач.
И взяв руку бедного карлика, он приложил к ней нож и сделал на теле надрез. Кровь брызнула… Генрих вскрикнул.
– Это за то, что ты солгал… говори правду, если не хочешь, чтобы я повторил операцию.
И он поднес нож к руке.
Бедняк побледнел, но стиснул зубы, новая рана не заставила его вскрикнуть.
– Остановитесь! – закричал он наконец. – Остановитесь, я скажу все, что знаю.
Палач приподнял нож и сказал:
– Говори, милашка, мы слушаем тебя.
– Это правда, что я служу у ван Шафлера и приехал сюда с ним.
– Это мы знаем без тебя; говори, где он теперь? Или я опять попробую, остер ли твой нож.
– А если я открою вам его убежище, вы обещаете отпустить меня?
– Обещаю, честное слово Фрокара.
– Он ушел сегодня утром, но потом вернулся вместе со своим товарищем.
– Стало быть он здесь?
– Да.
– Где же? Говори скорее!
– В верхнем этаже, в конце коридора есть комната, где господин мой любит отдыхать. Он теперь там.
– Лжешь, урод! Меня не обманешь.
– Развяжите меня и я вас сведу наверх… Вы увидите, что я не лгу.
– Нет, ты останешься здесь с Паоло, а мы пойдем туда, и если только ты солгал, то я отрежу твой язык и брошу его собакам.
– Хорошо, – отвечал Генрих, – идите, только тише, а то если разбудите графа и его товарища, вам будет трудно схватить его.
– Разве они вооружены? – спросил с беспокойством Фрокар, который уже отворил дверь.
– Не совсем, – отвечал карлик. – У них нет лат и щита, но только мечи, кинжалы и топоры.
– Черт! – пробормотал палач, запирая опять дверь. – Этого слишком довольно.
И он посмотрел на своих товарищей, которые, кажется, принадлежали не к самым храбрым и не собирались пренебрегать опасностью.
– Что ж этот Вальсон не идет? – закричал Фрокар. – Куда он провалился?
– Я могу научить вас, как пройти к ним, – заметил Генрих, – только обещайте, что кроме свободы, вы мне дадите еще награду, чтобы я мог забыть угрызения совести.
– Согласен, – сказал Фрокар, находя это требование очень естественным.
– Так пустите меня наверх… Я тихонько отворю дверь и заберу у них оружие.
– А если они проснутся?
– Я скажу, что беру оружие чистить.
– Все это хорошо, но ты похож на мошенника и можешь остаться там, наверху.
– Так ступайте сами. Мне хоть и не совсем ловко лежать на столе, но я согласен лучше остаться здесь.
Фрокар задумался. Он не совсем доверял карлику, но сам нисколько не был расположен идти наверх.
– Хорошо, мой миленький, – сказал он наконец, – я готов тебе верить. Развяжите его.
Генрих поспешил унять кровь, текущую из руки, обвязал ее платком и хотел одеться, но Фрокар помешал ему.
– Успеешь одеться после, – сказал он, – нам некогда.
Генрих заметно смешался. Он надеялся найти наверху средство к спасению, но как бежать без одежды? Однако раздумывать было нельзя, и он бросился к лестнице, но Паоло остановил его, по жесту палача.
– Не торопись, любезный, надобно принять предосторожности, чтобы ты не убежал. Папа Фрокар не так глуп, как ты воображаешь: он будет держать тебя на веревочке, как любимую собачку.
И он накинул на шею бедняка петлю толстой длинной веревки, конец которой держал крепко.
– Теперь, – продолжал он, – ты можешь идти наверх, но помни, что у меня слух хороший, и если я услышу что-нибудь подозрительное, то дерну веревку и задушу тебя разом.
Карлик вздрогнул, но молча пошел наверх, думая, что все-таки лучше умереть от веревки, чем переносить продолжительную пытку. Он тихо помолился и осторожно начал взбираться по лестнице, как будто боясь разбудить Шафлера. Бандиты столпились на конце лестницы, вынули оружие и приготовились встретить неприятеля. Фрокар, держа веревку, отпускал ее понемногу.
Генрих, успевший осмотреть весь дом, знал, что в конце коридора есть лестница на крышу и мысль его была бежать оттуда. Но его останавливал его легкий костюм и веревка, стягивающая шею.
Покуда он был в виду разбойников, то не дотрагивался до петли, но дойдя до второго этажа и повернув в сторону, остановился и начал притягивать к себе веревку, как будто продолжал идти. Потом он попробовал освободиться от петли, но Фрокар был мастер своего дела и прикрепил ее несколькими узлами, которые не легко было распутать. Разумеется, было лучшее средство: разрезать веревку, но у Генриха не было ни ножа, ни острого инструмента. Оглядываясь во все стороны, он заметил железный крюк, вбитый в стену для того, чтобы вешать на него лестницу и, добравшись до него, начал тереть веревку, помогая зубами и ногтями, так что в несколько минут успел разорвать ее. Потом, освободив шею и привязав конец веревки к тому же крюку, он быстро полез на чердак, перетащил за собой лестницу, закрыл люк всем, что мог найти и как кошка полез на крышу.
Фрокар с товарищами напрасно прислушивались к малейшему шуму. Веревка оставалась все в одном положении; это означало, что он стоит на месте. Разбойники терпеливо ждали.
– Что он там делает? – прошептал Фрокар, выходя из терпения. – Уж не смеется ли он над нами?.. Я проучу его.
И он изо всех сил дернул веревку, но она держалась крепко.
– Что это значит? – ворчал он. – Мошенник надул нас! Веревка привязана не к его шее, потому что ничья голова не выдержала бы… Надо посмотреть, что там. Паоло, ступай наверх.
– Отчего ты сам не пойдешь вперед? – спросил Паоло.
– Оттого, что за отсутствием капитана, я ваш начальник и ты должен слушаться меня.
– Скажи лучше, что ты боишься, – сказал Паоло и пошел вместе с другими солдатами на лестницу.