IV
Погромщики
Молодой человек, всё так же скрывая свое лицо под широкополой шляпой, всё так же опираясь на руку офицера, всё так же вытирая свой лоб и губы платком, стоял неподвижно на углу Бюйтенгофской площади, теряясь в тени навеса над запертой лавкой, и смотрел на разъяренную толпу, - на зрелище, которое разыгрывалось перед ним и, казалось, уже близилось к концу.
- Да, - сказал он офицеру, - мне кажется, что вы, ван Декен, были правы: приказ, подписанный господами депутатами, является поистине смертным приговором Корнелю. Вы слышите эту толпу? Похоже, что она действительно очень зла на господ де Виттов.
- Да, - ответил офицер, - такого крика я еще никогда не слыхал.
- Кажется, они уже добрались до камеры нашего узника. Посмотрите-ка на то окно. Ведь это окно камеры, в которой был заключен Корнель?
Действительно, какой-то мужчина ожесточенно выламывал железную решетку в окне камеры Корнеля, которую последний покинул минут десять назад.
- Удрал! Удрал! - кричал мужчина. - Его здесь больше нет!
- Как нет? - спрашивали с улицы те, которые, прийдя последними, не могли уже попасть в тюрьму, - настолько она была переполнена.
- Его нет, его нет! - повторял яростно мужчина. - Его здесь нет, он скрылся!
- Что он сказал? - спросил, побледнев, молодой человек, тот, кого называли высочеством.
- О, монсеньор, то, что он сказал, было бы великим счастьем, если бы только было правдой.
- Да, конечно, это было бы большим счастьем, если бы это было так, - заметил молодой человек. - К несчастью, этого не может быть.
- Однако же посмотрите, - сказал офицер.
В окнах тюрьмы показались и другие разъяренные лица, они от злости скрежетали зубами и кричали:
- Спасся, убежал! Ему помогли скрыться!
Оставшаяся на улице толпа со страшными проклятьями повторяла: "Спаслись! Бежали! Скорее за ними! Надо их догнать!"
- Монсеньор, - сказал офицер, - Корнель де Витт, кажется, действительно, спасся.
- Да, из тюрьмы, пожалуй, но из города он еще не убежал, - ответил молодой человек. - Вы увидите, ван Декен, что ворота, которые несчастный рассчитывал найти открытыми, будут закрыты.
- А разве был дан приказ закрыть городские заставы, монсеньор?
- Нет, я не думаю. Кто мог бы дать подобный приказ?
- Так почему же вы так думаете?
- Бывают роковые случайности, - небрежно ответил молодой человек, - и самые великие люди иногда падают жертвой таких случайностей.
При этих словах офицер почувствовал, как по всем жилам его прошла дрожь; он понял, что так или иначе, а заключенный погиб.
В этот момент, точно удар грома, разразился неистовый рев толпы, убедившейся, что Корнеля де Витта в тюрьме больше нет.
Корнель и Ян тем временем выехали на широкую улицу, которая вела к Толь-Геку, и приказали кучеру ехать несколько тише, чтобы их карета не вызвала никаких подозрений.
Но когда кучер доехал до середины улицы, когда он увидел издали заставу, когда он почувствовал, что тюрьма и смерть позади него, а впереди свобода и жизнь, он пренебрег мерами предосторожности и пустил лошадей во всю прыть.
Вдруг он остановился.
- Что случилось? - спросил Ян, высунув голову из окна кареты.
- О сударь! - воскликнул кучер, - здесь…
От волнения он не мог закончить фразу.
- Ну, в чем же дело? - сказал великий пенсионарий.
- Решетка ворот заперта.
- Как заперта? Обычно днем ее не запирают.
- Посмотрите сами.
Ян де Витт высунулся из кареты и увидел, что решетчатые ворота действительно заперты.
- Поезжай, - сказал он кучеру, - у меня с собой приказ о высылке; привратник отопрет.
Карета снова покатилась вперед, но чувствовалось, что кучер погоняет лошадей без прежней уверенности.
Когда Ян де Витт высунулся из кареты, его увидел и узнал какой-то трактирщик, который с некоторым запозданием запирал у себя двери, торопясь догнать своих товарищей у Бюйтенгофа.
Он вскрикнул от удивления и помчался вдогонку за теми двумя, которые бежали впереди.
Шагов через сто он догнал и стал им что-то рассказывать. Все трое остановились, следя за удалявшейся каретой, но они еще не были вполне уверены в том, кто в ней сидит.
Карета подъехала к самым воротам.
- Открывайте! - закричал кучер.
- Открыть, - сказал привратник с порога своей сторожки, - открыть, а чем?
- Ключом, конечно, - сказал кучер.
- Ключом, это верно, но для этого надо его иметь.
- Как, у тебя нет ключа от ворот?
- Нет.
- Куда же он девался?
- У меня его взяли.
- Кто взял?
- Тот, кому, по всей вероятности, нужно было, чтобы никто не выходил за городскую черту.
- Мой друг, - сказал великий пенсионарий, высовывая голову из дверцы кареты и ставя всё на карту, - ворота нужно открыть для меня, Яна де Витта, и моего брата Корнеля, которого я сопровождаю в изгнание.
- О, господин де Витт, я в отчаянии, - воскликнул, подбегая к карете, привратник, - но клянусь вам честью, что ключ у меня взяли.
- Когда?
- Сегодня утром.
- Кто?
- Молодой человек, лет двадцати двух, бледный, худой.
- Почему же ты отдал ему ключ?
- Потому, что у него был приказ, скрепленный подписью и печатью.
- А кем он был подписан?
- Да господами из городской ратуши.
- Да, - сказал спокойно Корнель, - по-видимому, нас ждет неминуемая гибель.
- Ты не знаешь, всюду ли приняты эти меры предосторожности?
- Этого я не знаю.
- Трогай, - сказал кучеру Ян. - Бог велит делать всё возможное, чтобы спасти жизнь. Поезжай к другой заставе.
- Спасибо, мой друг, за доброе намерение, - обратился он к привратнику. - Намерение равноценно поступку. Ты хотел спасти нас, в глазах господа - это всё равно как если бы тебе это удалось.
- Ах, - воскликнул привратник, - посмотрите, что там творится!
- Гони галопом сквозь ту кучку людей, - крикнул кучеру Ян, - и поворачивай на улицу влево; это единственная наша надежда.
Ядром кучки, о которой говорил Ян, были те трое горожан, которые, как мы видели недавно, провожали взглядами карету. Пока Ян разговаривал с привратником, она увеличилась на семь-восемь человек.
У вновь прибывших людей были явно враждебные намерения по отношению к карете.
Как только они увидели, что лошади галопом летят на них, они стали поперек улицы и, размахивая дубинами, закричали: "Стой! Стой!"
Кучер, со своей стороны, метнулся вперед и осыпал их ударами кнута.
Наконец люди и карета столкнулись.
Братьям де Виттам в закрытой карете ничего не было видно. Но они почувствовали, как лошади стали на дыбы, и затем ощутили сильный толчок. На один миг карета как бы заколебалась и вздрогнула всем корпусом, затем снова понеслась, переехав через что-то или кого-то, и скрылась под непрерывный град проклятий.
- О, - сказал Корнель, - я боюсь, что мы натворили беды.
- Гони! Гони! - кричал Ян.
Но, вопреки этому приказу, кучер вдруг остановил лошадей.
- Что случилось? - спросил Ян.
- Посмотрите, - сказал кучер.
Ян выглянул.
В конце улицы, по которой должна была проехать карета, показалась вся толпа с Бюйтенгофской площади и, подобно урагану, с ревом катилась на них.
- Бросай лошадей и спасайся, - сказал кучеру Ян. - Дальше ехать бесполезно, мы погибли.
- Вот, вот они! - разом закричали пятьсот голосов.
- Да, вот они, предатели, убийцы! Разбойники! - отвечали им люди, бежавшие позади кареты. Они несли на руках раздавленное тело товарища, который хотел схватить лошадей под уздцы, но был ими опрокинут. По нему-то и проехала карета, как это почувствовали братья.
Кучер остановил лошадей, но, несмотря на настояния своего господина, отказался искать спасения в бегстве.
Карета оказалась в западне между гнавшимися за ней и бежавшими ей навстречу. В одно мгновение она словно поднялась над волнующейся, подобно пловучему острову, толпой.
Вдруг пловучий остров остановился. Какой-то кузнец оглушил молотом одну из лошадей, и она пала наземь.
В этот момент в одном из ближайших домов приоткрылась ставня и в окне можно было видеть бледное лицо и мрачные глаза молодого человека, который наблюдал за готовившейся расправой.
Позади него показалось лицо офицера, почти такое же бледное.
- О, боже мой, боже мой, монсеньор, что же сейчас произойдет? - прошептал офицер.
- Конечно, произойдет нечто ужасное, - ответил первый.
- О, смотрите, монсеньор, они вытащили из кареты великого пенсионария, они его избивают, они его терзают!
- Да, правда, у этих людей прямо какое-то яростное ожесточение, - заметил молодой человек тем же бесстрастным тоном, который он сохранял до самого конца.
- А вот они вытаскивают из кареты и Корнеля; Корнеля, уже истерзанного и изувеченного пыткой! О, посмотрите, посмотрите!
- Да, действительно это Корнель.
Офицер слегка вскрикнул и тотчас отвернулся.
Корнель еще не успел сойти наземь, он еще стоял на подножке кареты, когда ему нанесли удар железным ломом и размозжили голову. Однако же он поднялся, но тут же снова рухнул на землю.
Затем стоявшие впереди схватили его за ноги и поволокли в гущу толпы. Виден был кровавый след, который оставляло за собой его тело. Толпа с радостным гиканьем окружила Корнеля.