Через два дня вернулся Шкилев, и экспедиция на четырех машинах двинулась через границу в Улан-Батор. В Наушках для охраны имущества остался я с Володей Пресняковым.
Наши задержались по ту сторону границы и вернулись к нам почти через месяц - 5 января. За это время они успели завезти на улан-баторскую базу необходимое количество бензина, а мы наняли рабочих. Несколько раз мы побывали в Кяхте - крохотном городке в 35 километрах от Наушек - отсюда около 100 лет назад вступал в Монголию Н. М. Пржевальский, а через 20 лет после него - В. А. Обручев.
Суровая сибирская зима с холодными ветрами и сильными морозами делала условия работы чрезвычайно тяжелыми, требовавшими от участников экспедиции большой стойкости и выносливости. Так, во время одной из поездок за бензином в машине Петрунина оказался неисправным мотор. Несмотря на 56-градусный мороз, шофер приступил к ремонту.
Через полчаса машина пошла, но пальцы на правой ноге онемели. Однако Павел Яковлевич никому ничего не сказал. И лишь когда приехали в Улан-Батор, Петрунин решил осмотреть ногу - большой палец уже почернел. Это была третья степень обморожения. Петрунина немедленно направили в больницу - пришлось ампутировать сустав пальца.
В другой раз вышло из строя динамо на машине, и она прошла в метель 80 километров без света. Чтобы не сбиться с дороги, Малеев следил за курсом, лежа на крыле машины. Доха, в которую он завернулся, плохо защищала от пронизывающего холода, и через каждые десять минут приходилось останавливаться, чтобы побегать и поразмять застывшие ноги и руки, согреть озябшее тело.
Центральная площадь в Улан-Баторе. Впереди - здание Музыкально-Драматического театра; справа - памятник Сухэ-Батору
Наконец, 8 января 1948 года, погрузив оставшееся имущество на машины, мы выехали в Улан-Батор, куда несколькими днями раньше прилетели Ефремов и Новожилов.
От Наушек до Улан-Батора идет прекрасное шоссе, железную дорогу в то время только еще начинали строить.
Таможня пропустила нас довольно быстро, и мы вскоре достигли Сухэ-Батора - небольшого города-новостройки. Этот город, названный в честь вождя монгольской революции Сухэ-Батора, тогда был самым молодым в Монгольской Народной Республике. Он расположен у впадения Орхона в Селенгу, по которой имеется пароходное сообщение с Улан-Удэ. С проведением железной дороги значение города как крупной перевалочной базы особенно возросло. В одной из чайных Сухэ-Батора мы передохнули и подкрепились перед дальней дорогой. Мороз превышал 50 градусов, и всем пришлось выпить немного спирта. От такого мороза не спасали ни валенки, ни полушубки. В кузове машин, защищенном брезентом, а изнутри еще кошмой, было не так холодно, как в кабине, куда мороз проникал во все щели.
Поздно вечером экспедиция добралась до Хары, сделав приблизительно половину пути. Около часа мы отогревались. Наевшись китайских "поз" - круглых пирожков с мясом, сваренных на пару, - мы отправились дальше.
В Улан-Батор прибыли только в 4 часа утра. Улан-Батор по-русски значит "Красный богатырь"; его полное название - Улан-Батор-Хото, т. е. "Город красного богатыря". Впервые в летописи этот город упоминается в 1649 году как монастырь. Расположен Улан-Батор в красивой межгорной долине, по которой течет река Тола - приток Орхона.
Южная часть долины замыкается величественной Богдо-Улой ("Святой горой"), северный склон которой покрыт хвойными лесами - в основном лиственницей, а южный - степными травами. Богдо-Ула является национальным заповедником. В одной из живописнейших ее долин - "Райской пади" - разместился дом отдыха, где мы погостили несколько дней.
Улан-Батор не только политический, но и важный культурный и промышленный центр страны. Здесь находятся Академия наук (тогда Комитет наук), университет, крупный естественноисторический музей, театры и другие культурные учреждения, промышленные предприятия. Теперь Улан-Батор соединен железной дорогой и авиалинией с Москвой и кроме того авиалиниями со всеми областными центрами страны.
В Улан-Баторе за последние годы выстроено много прекрасных зданий. На центральной площади, бывшей когда-то пустырем, стоит памятник Сухэ-Батору. Улицы в старой части город и в то время были кривые и узкие, а дома огорожены заборами из врытых в землю и плотно пригнанных друг к другу тонких и длинных бревен. Двор, в котором обычно расположено полтора-два десятка юрт, называется хошаном. В юртах имеются все удобства, вплоть до электричества и телефона. Зимой они непрерывно топятся; воздух хорошо вентилируется, поступая в дверь и открытое отверстие в потолке, через которое выходит наружу труба железной печки. Летом юрта - прекрасное убежище от жары.
Монгольская юрта
Юрта удобна и для транспортировки: в разобранном виде ее перевозит один верблюд. Опытные руки собирают юрту на новом месте за полтора-два часа. Мебель обычно ставят прежде, чем сам "дом", так как большие предметы не проходят в узенькую дверь.
В течение двух месяцев мы обстоятельно готовились к раннему выезду в поле - закупали продукты и дополнительное снаряжение, которые благодаря энергичной деятельности Шкилева и помощи других участников экспедиции были приобретены в количестве, достаточном для выполнения больших полевых работ. Научный персонал, кроме хозяйственной помощи Шкилеву, был занят также изучением различной литературы о природе Монголии.
Зима 1947/48 года оказалась в Монголии особенно суровой - весь январь и февраль стояли большие морозы с сильными ветрами. Температура падала почти до 60° ниже нуля. В первое время, пока не привыкли, ледяной воздух перехватывал дыхание, "обжигая" легкие, и пронизывал до костей сквозь полушубок, ватник и теплый свитер.
Только в марте началось потепление. Снеготаяние здесь необычное, правильнее его назвать снегоиспарением, так как никаких луж не бывает. Снеговой покров очень мал, а воздух настолько сух, что снег исчезает как-то незаметно и бесследно. Весна наступает в несколько дней.
К середине марта снег остался только в горах, и стало так тепло, что мы приступили к сборам в первый маршрут. Незадолго перед этим из Москвы приехал последний шофер Вылежанин, и теперь все машины были обеспечены водителями. Грузовикам для удобства дали названия: "Дракон", "Волк", "Дзерен", "Кулан" и "Тарбаган", которые были тщательно выписаны на бортах машин в русской и монгольской транскрипции.
Вечером 17 марта мы закончили последние приготовления к выезду, загрузив снаряжением, продовольствием и горючим наши тяжелые машины.
Восточная Гоби
От Улан-Батора до Сайн-Шанды. Поиски Баин-Ширэ. Скелет панцирного динозавра. Маршрут на Эргиль-Обо. Как ведутся палеонтологические поиски и как животные попадают в захоронение. Раскопки древних носорогов. "Холмы Новожилова". Техника взятия ископаемых костей. Песчаные бури. Окончание работ на Эргиль-Обо. Поездка на Хара-Хутул-Улу. Ископаемый лес. Возвращение в Улан-Батор
18 марта в 7 часов утра по местному времени, когда Москва еще только заснула, наша автоколонна в составе "Козла" и четырех трехтонок двинулась в Восточную Гоби. Пятая машина осталась в Улан-Баторе, так как ее водитель Петрунин еще не успел поправиться после операции.
"Козел" мчался первым; в машине ехали Эглон, Пресняков и переводчик Очир - славный, застенчивый парень. Далее следовал "Дзерен" с Прониным и Малеевым, за ними я с Вылежаниным на "Волке", потом Новожилов с Лихачевым на "Тарбагане". Замыкал шествие "Дракон" - "флагманская" машина, на которой ехал Ефремов с Безбородовым. В кузовах машин, или "наверху", разместилось десять человек рабочих.
Водитель "Дзерена" Пронин отличался темпераментным характером, и это сказывалось на его машине, вполне оправдывавшей по быстроходности свое название: догнать "Дзерена" не было никакой возможности.