- О да, разумеется. Мне тяжело их повторить, настолько они немыслимы! Епископ Иоганн требует, чтобы совет отказался от присяги капитулу и снова присягнул ему на верность. Капитул также должен поклясться ему в повиновении. Кроме того, епископ требует все ключи города от ворот и башен.
Элизабет кивнула.
- Твой отец предвидел то, что епископ фон Брунн не потерпит передачу власти над ключами капитулу. Вот почему это требование для меня не удивительно и, наверное, ни для кого из совета и капитула.
- Да, но это еще не все! - раздраженно добавила Оттилия. - Войско отступит только тогда, когда совет и капитул дадут письменное обязательство выплатить пятнадцать тысяч гульденов, причем девять тысяч должны быть переданы немедленно золотыми монетами! Пятнадцать тысяч гульденов! Такую сумму даже представить невозможно! Делегация согласилась с этим требованием, но где взять такие деньги? Настоятель сказал, что в Вюрцбурге нет девяти тысяч, поэтому нужно заложить в Нюрнберге или еще где-нибудь церковные драгоценности. Готова на что угодно поспорить, что часть этих денег перейдет в руки епископа фон Брунна на его надобности, ведь он не собирается отказываться от банкетов, турниров и охоты. Или от того, чтобы подарить своим родственникам и содержанкам новые владения.
Элизабет удивленно посмотрела на девушку.
- Откуда у тебя такие мысли?
- Ты, наверное, думаешь, что мы, дочери из буржуазных семей, глупы и наивны и ничего не знаем об этом мире. - Оттилия махнула рукой. - Разумеется, есть много вещей, о которых наши матери не говорят с нами, но это не значит, что мы ничего не знаем.
- Значит, у тебя вошло в привычку подслушивать, - усмехнулась Элизабет.
- Да, - пожала плечами Оттилия. - Только так можно узнать всю правду, а не приукрашенную ложь, которая, по мнению родителей, подходит для их дочерей. - Она криво улыбнулась. - Мне пора идти искать свою тетю. Надеюсь, отец сегодня вернется домой. Хотя он и строгий, но правление Маргрет я ни дня больше не выдержу! И минуты не проходит, чтобы она нам не напомнила, как подобает вести себя дочерям советника! - призналась она Элизабет и театрально вздохнула. Но как ей удалось улизнуть в предместье, так и не сказала.
Оттилия еще раз кивнула Элизабет на прощание и поспешила к монастырю Святого Марка.
В этот вечер Оттилия и младшие дети напрасно ждали возвращения отца. Епископ освободил пленников только на следующее утро, после того как представитель совета вместе с суперинтендантом собора передали первую часть золотых гульденов. Перед собором их встречали со всеми почестями капитул и совет, их семьи и зеваки.
По пленникам отчетливо было видно, что они провели время в сырой темнице. Тучный Гюнтер фон Шварценбург не оправился от шока, едва не лишившись жизни, застряв в отверстии между раем и адом. Грязный и оборванный, он нес околесицу, когда двое слуг помогали ему выйти из паланкина и подняться по ступенькам в зал капитула. Его серые щеки покрылись щетиной, грязные волосы спутались. Остальные делегаты выглядели не лучше.
Элизабет подумала, что в таком виде - в лохмотьях, с впалыми щеками и темными кругами под глазами - их вряд ли можно было отличить от виноградарей и батраков, - несмотря на то что местами на одежде проглядывали яркие цвета и дорогая ткань.
Элизабет наблюдала за радостными встречами рядом с Грет. Глазами она отыскала Оттилию, стоявшую с младшими детьми и старой Маргрет. Лицо ее застыло и не выражало никакой радости. Элизабет еще раз пробежала глазами грязных мужчин, которым определенно нужно было время, ванна и цирюльник, чтобы превратиться в каноников и советников, вызывающих уважение. Советника Ганса Майнталера она так и не обнаружила.
- Пресвятая Дева! Епископ не мог его убить! - вырвалось у Элизабет.
- Кого? - спросила Грет.
- Советника Майнталера. Его нет среди вернувшихся.
- Отца Оттилии?
Элизабет кивнула.
- Этого не может быть, - возразила Грет и поднялась на цыпочки, чтобы лучше видеть.
- Посмотри на Оттилию, она не может сдержать слез.
В этот момент Элизабет заметила в толпе мейстера Тюрнера. Высокий палач в сияющем на солнце красном камзоле возвышался над толпой, словно утес в реке, перед которым расступается вода. Но если речная вода касается утеса, то жители Вюрцбурга расступались в стороны, чтобы даже случайно не дотронуться до него. Хотя с мнением Тюрнера считались главы предместий и даже совет, но он относился к бесчестным лицам и его следовало избегать - никто не хотел рисковать потерей уважения к себе.
Мадам и ее протеже не нужно было истязать себя такими мыслями. Они также относились к изгоям с незначительными правами и должны были держаться в стороне от приличного общества.
Элизабет потянула палача за рукав.
- Мейстер Тюрнер, что произошло с советником Майнталером? Я не могу отыскать его среди освобожденных из крепости.
- Конечно, потому что он сидит в темнице нашего дорогого епископа, - угрюмо ответил палач.
- Что? Почему?
- Я могу только предположить, что епископ не захотел выпускать из рук все средства давления, пока выплачена только первая часть нашей контрибуции - я называю ее именно так.
- Получается, что может пройти много времени, прежде чем его освободят, то есть будут выплачены все гульдены.
Палач кивнул.
- Да, все зашло далеко, и епископ с полным правом может злорадствовать. Его долг перед высокопоставленными господами, окружившими город, будет уплачен, и он снова может рассчитывать на их дружбу и влезать в новые долги.
В последующие дни было выплачено девять тысяч гульденов, как только были проданы церковные драгоценности. Бургомистр скрепя сердце отдал ключи от ворот и башен старосте, передавшему их помощникам епископа. Каноник Арнольд Гервиг из Ноймюнстера и Иоганн Клаус оказались лицом к лицу с недоброжелательно настроенной безмолвной толпой горожан, выстроившихся вдоль дороги, когда ехали верхом к мосту, чтобы отвезти ключи епископу. Наконец окружавшее город войско отступило. Ворота снова каждый день открывались, и крестьяне, виноградари, мелкие лавочники и торговцы могли беспрепятственно входить и выходить из города. Все вздохнули с облегчением. Войско вытоптало и разорило незначительную часть полей, лугов и виноградников.
- Город повидал многое, - поведал старый виноградарь, пожаловавший с двумя друзьями вечером в бордель. - Мой отец пережил междоусобицу, в ходе которой были вырублены все виноградники. Не помогли ни слезы, ни причитания. В течение нескольких лет в Вюрцбурге не было собственного вина! Многие виноградари вынуждены были передать свои поля монастырям и искать другую работу, потому что не могли ждать, пока вырастет новая лоза. Благодаря святому Винсенту эта чаша миновала нас, - сказал он торжественно и поднял свой бокал, и товарищи присоединились к нему.
Несколько дней в городе царило праздничное настроение, но только не в доме советника Майнталера. Каноники решили не выполнять следующие требования принудительного договора и не продолжать переговоры по мирному урегулированию конфликта, в ходе которых нужно было прояснить с епископом спорные моменты. Он, как и много раз до этого, не сдержит слово! Девяти тысяч гульденов им больше не видать. Они выкрутились из опасной ситуации, отделавшись легким испугом, и это было причиной для радости!
Чувство удовлетворенности сохранялось, пока город не потрясла следующая новость: епископ велел своему родственнику Рабану Гофварту с войском осадить старый замок и привести его в порядок. Много лет назад епископ Герхард построил на берегу Майна небольшой замок на юго-западе предместья Занд. Долгое время он был позаброшен. Горожане называли его свинарником. Только соединенные с городской стеной две внешние стены - от Майна и с южной стороны от городского рва - тщательно ремонтировались. Значит, теперь епископ собирался поселиться непосредственно в городе, чтобы держать жителей в узде. Если восстановить замок и направить большие пушки в сторону города, то ни советники, ни члены капитула не решатся возражать епископу. Многие горожане направились в предместье и с ужасом лично убедились в правдивости слухов, бессильно наблюдая, как восстанавливаются стены и укрепляется защитный вал.
- Мы должны что-то делать. Немедленно! Пока еще не поздно, - настаивала Грет, использовавшая поход за покупками с Элизабет и Жанель для того, чтобы посмотреть на стройку. Они стояли у ближайших к замку домов, наблюдая, как кипит работа.
- Что мы, по-твоему, должны делать? Вооружиться палками и цепями и сбросить каменщиков и стражников в Майн? - спросила Элизабет.
Грет кивнула.
- Да, именно так. Сейчас мы еще что-то можем сделать, если все жители Вюрцбурга соберутся.
- Я бы тоже участвовала в сражении, - уверила Жанель необычно яростно. - Я уже однажды убила мужчину вилами и еще бы раз это сделала, если бы мне пришлось себя защищать!
Элизабет посмотрела на нее, но, подавив любопытство, не стала расспрашивать. Грет же не была такой сдержанной.
- Эй, ты никогда нам этого не рассказывала. Как это произошло? Почему ты убила его?
Жанель отмалчивалась, но на обратном пути не выдержала.