- Она это сделала в виде исключения, господин советник. Нет ничего предосудительного в том, чтобы отвести отца домой.
Ганс Майнталер хотел было возразить, но увидел свою дочь.
- Что ты себе возомнила, болтаться по таким местам, да еще в кромешной тьме? - обратился он к ней, еле ворочая языком. - Я крайне разочарован!
Девушка не дала себя запугать и дерзко подняла подбородок.
- Вам тоже не следовало бы здесь находиться, отец. Остальные дети беспокоятся. Вы очень много работаете: днем вас не бывает дома, так хотя бы вечером побудьте дома, особенно сейчас, когда им так не хватает матери.
Оттилия была дочерью Терезы! Элизабет только сегодня вечером узнала совсем немного о покойной жене советника, но та, по всей видимости, передала своей дочери смышленость и сильную волю. Хотя советник с напускной строгостью сделал выговор дочери - ей не позволено так разговаривать с отцом, - но было видно, что ему стыдно и он готов отправиться домой. Элизабет уступила Оттилии место возле ее отца, и он безвольно повис на руках изящной девушки.
- Так у меня ничего не получится, - сказала она, и Элизабет вынуждена была с ней согласиться.
- Ты не могла бы мне помочь отвести его домой?
- Как, я?
Это было необычное поручение. Что скажет мадам, если она сейчас отлучится? Еще, чего доброго, придет клиент, которого некому будет обслужить.
- Я заплачу тебе. Сколько ты хочешь? Я дам тебе три пфеннига или четыре, только пойдем, пожалуйста, со мной! Сама я не справлюсь.
Элизабет не могла решиться. Это было полцены за ее тело, только за то, что она поможет довести пьяного домой через город. Если она откажется и ни один клиент больше не придет, то этой ночью ей не заработать.
В двери появилась Эльза Эберлин.
- Что здесь происходит? - Подбоченившись, она перевела взгляд с шлюх на пьяного советника, а затем на его дочь.
Элизабет поспешила объяснить ей ситуацию.
- Он оплатил вино и услуги?
Элизабет покачала головой, не решившись сказать, что он так и не дошел до постели.
- Итак, с него два шиллинга и три пфеннига за проведенный здесь вечер и еще четыре за дорогу домой, - посчитала Эльза и протянула вперед открытую ладонь.
Элизабет снова закинула руку советника себе на плечо, пока его дочь развязывала кошель отца и отсчитывала монеты. Она ничего не сказала, но Элизабет видела в ее глазах ярость. Она не удивится, если этой дочери удастся надолго отстранить отца от борделя.
Они отправились в путь с тяжелой ношей. Оттилии пришлось заплатить за открытие городских ворот в столь поздний час. Сначала она молчала и старалась смотреть в другую сторону, но затем любопытство одержало верх и она заговорила с Элизабет. Ее робость быстро прошла, и к ней вернулась уверенность, проявленная в разговоре с отцом. Элизабет уклонялась от всех тем, которые могли бы смутить девушку. Ганс Майнталер молчал и с трудом переставлял ноги - Элизабет подозревала, что он уже находится в мире снов.
Роскошный дом семьи советника находился сразу за монетным двором. Оттилия толкнула плечом дверь и попросила помочь уложить отца в большой комнате. Они прошли через зал, в котором лежали связки и ящики с товаром, и подняли пьяного по лестнице. Наконец им удалось опустить его на подушки, Ганс Майнталер довольно хрюкнул и свернулся калачиком, как зверь в своей норе.
- Справились, - сказала Элизабет и улыбнулась. - Здесь он проспится.
- Да, надеюсь, он протрезвеет завтра утром и будет в состоянии выступить на заседании совета, чтобы не опозорить семью. - Она ударила себя по губам. - О нет, мне, конечно же, не следовало этого говорить! Иной раз я не могу совладать со своим языком.
- Я ничего не слышала!
- Спасибо! - искренне поблагодарила Оттилия, видя перед собой обычную девушку, а не шлюху, присутствие которой в этом доме было совершенно неуместно.
Элизабет с любопытством огляделась. Все было чужим и в то же время знакомым. В комнате было не очень много мебели, только самое необходимое. Судя по качеству и отделке мебели, семья советника занимала почетное место в обществе. На полке выстроилась оловянная посуда - ценный подарок на крестины и другие важные праздники в жизни бюргера. Ковер на стене придавал помещению с темным дощатым полом и покатым потолком красок.
- Какая красивая работа, - сказала Элизабет, подходя ближе, чтобы посмотреть на рисунок. - Я видела подобный, но с другим изображением.
- Да? Их немного. Отец говорит, что это редкая вещь.
Элизабет ничего не ответила. Она действительно видела похожий ковер? У нее перед глазами промелькнули неясные силуэты. Где это было? Может, в таком же богатом доме, как этот? Раздался громкий храп. Девушки молча стояли друг против друга. Смущение вернулось: они были уже не на равных, и Элизабет нечего было делать в этом доме! Но она не решалась попрощаться и покинуть его.
- Может, ты хочешь что-нибудь съесть? - спросила Оттилия.
Элизабет пристально посмотрела на нее.
- Ну, я имею в виду, если ты голодна, я могла бы принести тебе что-нибудь из кухни.
Элизабет хотела отказаться, но в этот момент у нее громко заурчало в животе, и обе девушки рассмеялись.
- Пойдем, - сказала Оттилия и зажгла лампу. Она заговорщицки кивнула Элизабет, чтобы та спускалась вслед за ней на кухню, расположенную в задней части дома. Там был большой очаг, на котором можно было сразу разогревать несколько котелков или зажарить целого кабана.
- Тише, - предупредила хозяйка. Она открыла дверь и указала на кладовую с толстыми стенами для поддержания низкой температуры, располагавшуюся за кухней.
- Ну, что ты хочешь? Сало? Сыр? Или колбасу? - Она тихонько засмеялась и выглядела в этот момент просто девочкой, собравшейся что-то стащить из кладовой. Оттилия позабыла и о покойной матери, и о пьяном отце. - Ну же, говори!
- Немного вон той колбасы и кусочек сыра, - попросила Элизабет.
Оттилия кивнула и отрезала большой кусок сыра. Снаружи хлопнула дверь. Слышно было, как через зал приближаются шаги. Оттилия задула лампу и, схватив Элизабет под руку, прошептала на ухо:
- Тихо!
Через кухню к ним приближался свет, сначала он выхватил из мрака их обувь и платья и поднялся к лицам.
- Что это значит? - раздался резкий голос из темноты.
Элизабет зажмурилась, успев, однако, рассмотреть длинную белую рубашку и босые ступни под ней.
Оттилия драматично вздохнула.
- Ничего, я не хотела тебя будить. Отец вернулся и спит в большой комнате.
- Да, я видела.
Кухня наполнилась теплым светом, когда со всех сторон лампы были сняты затворки. Элизабет увидела худощавую женщину с унылым лицом. Из-под изношенного чепчика виднелось несколько седых прядей. На Элизабет смотрели строгие глаза, губы сжались в тонкую полоску.
- Что это значит? - переспросила женщина. - Я подумала, что в дом проник какой-то сброд. И вероятно, я не так уж и заблуждалась!
Она была служанкой или бедной родственницей? В любом случае она долгое время находилась в этом доме и имела определенное влияние на детей.
Оттилия обиженно надула губы.
- Маргрет, это тебя не касается. Я только взяла из кладовки немного колбасы и сыра, и я как старшая дочь в доме, разумеется, имею на это право. - Она немного вытянулась, но рядом с худощавой женщиной все равно выглядела ребенком.
- Да, с этим не поспоришь, но мне бы хотелось знать, кто с тобой. Потому что вижу, что этому кому-то совершенно нечего делать в нашем доме!
От полного презрения взгляда у Элизабет запылали щеки. Больше всего ей хотелось убежать отсюда, но Оттилия схватила ее за рукав.
- Это я ее с собой привела!
Худощавая женщина, тяжело дыша, вздохнула:
- Не ври мне. Я не знаю, что у тебя общего с ней, но ты поступаешь неправильно, защищая ее. Что она тебе наврала, что ты так говоришь? Она проникла сюда, чтобы обокрасть твоего отца, а ты ее застала. Каким обманом она добилась твоего сочувствия?
Девушка дерзко улыбнулась. Очевидно, спор начал приносить ей удовольствие.
- Нет, Лиза сюда не вторгалась. Она оказала мне услугу, и я хотела дать ей с собой продукты, прежде чем она уйдет.
Маргрет развернулась, очевидно, обдумывая последние слова.
- Ты в своем неведении даже не понимаешь, кого приводишь в дом, - начала она, но Оттилия оборвала ее на полуслове:
- Тебе не нужно здесь разводить болтовню. Лиза - шлюха из борделя у еврейского кладбища. - У Маргрет перехватило дыхание, но Оттилия продолжала. От смущения, которое она излучала в первую их встречу, не осталось и следа. - Отец напился у нее так, что не смог без нашей помощи вернуться домой.
- Оттилия!
- Это горькая правда, - тихо сказала девушка.
Но Маргрет была скорее грустной, чем возмущенной.
- Все очень изменилось с тех пор, как милостивая госпожа так внезапно ушла от нас.
- Да, раньше он себя так не вел, или я этого не замечала, - кивнула Оттилия.
- Но все равно тебе не следовало приводить ее сюда. Должен был быть другой выход!
- Какой? Попросить помощи у стражников?
- Да! Нет, наверное, лучше нет. Они бы еще, чего доброго, сообщили старосте, и это не лучшим образом отразилось бы на семье.
- Вот видишь! Я сделала то, что было необходимо.
- Спасибо за все. Я лучше пойду, - вмешалась в разговор Элизабет.
Несмотря на возражения Маргрет, Оттилия провела Элизабет до двери и дала ей монету, чтобы заплатить за открытие ворот. Затем закрыла тяжелую дверь, оставив Элизабет одну в ночном переулке.