Рассказ "Мартин Пас" (вместе с тремя другими: "Мастер Захариус", "Зимовка во льдах" и "Драма в воздухе", опубликованными в собрании сочинений Ж. Верна под названием "Доктор Окс") является одним из ранних произведений писателя, которые вышли в свет до публикации романа "Пять недель на воздушном таре". Признание, слава молодого автора были еще впереди, в то время он не нашел еще своего жанра. Однако следить за первыми опытами будущего мэтра очень любопытно: в них уже содержатся некоторые зародыши того, что сделало творчество Ж. Верна совершенно особенным явлением в нашей литературе, и уже потому их надлежит сохранить (Примеч. издателя романа Ж. Этцеля).
Жюль Верн
Мартин Пас
I
Солнце только что скрылось за снежными пиками Кордильер, но под прекрасным перуанским небом воздух в сгущающихся сумерках уже наполнился прозрачной свежестью. Наконец-то изнурительная жара спала и можно было вдохнуть полной грудью.
Едва на небе зажглись первые звезды, улицы Лимы заполнила праздничная публика. Жители столицы неспешно прогуливались и с необычайно серьезным видом обсуждали всякую всячину. Особенно заметное оживление царило на Пласа-Майор - древнем форуме Города королей. Ремесленники, радуясь долгожданной прохладе в конце трудового дня, сновали в толпе, на разные голоса расхваливая свой товар; женщины в мантильях с капюшонами, скрывающими лица, обходили стороной стайки курильщиков; богатые сеньориты в вечерних туалетах, с великолепными прическами, украшенными живыми цветами, катили по улицам в просторных колясках; молчаливые индейцы быстро шагали, не поднимая глаз: они постоянно чувствовали свое униженное положение, однако ни словом, ни жестом не выказывали этого. Метисы же, наоборот, громко протестовали при любом намеке на принадлежность их к низшей расе. Что же касается испанцев, то эти истинные потомки Писарро, основавших когда-то Город королей, вышагивали с гордо поднятой головой. Они с одинаковым презрением относились и к индейцам, которых когда-то покорили, и к метисам, родившимся от их связей с туземками Нового Света. Как и все люди, обреченные на рабство, индейцы испытывали отвращение и к победителям древней империи инков, и к метисам, полным наглого высокомерия. И метисы, презиравшие индейцев не меньше, чем испанцы, и индейцы, полные ненависти к испанцам, нещадно истребляли друг друга. Но на этом малом пространстве все племена и расы оказались одинаково живучими.
Довольно живописная группа молодых людей собралась у фонтана на Пласа-Майор. Одетые в пончо - квадратное одеяло с прорезью для головы, - широкие ярко-полосатые панталоны и широкополые шляпы из гуаякильской соломы, они громко болтали, шумели и жестикулировали.
- Ты прав, Андрес! - заискивающе проговорил маленький человечек по имени Мильяфлорес.
Этот коротышка был неизменным подпевалой Андреса Серты, молодого метиса, являвшегося сыном богатого купца, убитого в одной из последних стычек известного заговорщика Лафуэнте. После смерти отца Андрее Серта, получив большое наследство, беспечно транжирил его вместе с друзьями, не требуя от них за это ничего, кроме подобострастия и беспрекословного подчинения.
- К чему нам вся эта смена властей, эти путчи, которые без конца потрясают страну? - громко вопрошал Андрес. - Когда в государстве не существует подлинного равенства, не все ли равно, кто в нем правит: Гамарра или Санта-Крус!
- Здорово сказано! Здорово сказано! - завопил коротышка Мильяфлорес, который при любом равенстве людей никогда не сумел бы подняться до уровня обыкновенного наделенного разумом человека.
- Вот посудите, - продолжал Андрес Серта. - Я, сын купца, езжу в карете, запряженной мулами, а разве не мои корабли принесли богатство и процветание этой стране? Разве наша денежная аристократия не заслужила всех этих пышных испанских титулов?
- Просто позор! - подхватил молодой метис. - Вы только поглядите! Вон дон Фернан едет в карете, запряженной парой лошадей! Дон Фернан д’Агильо! Да этот сеньор едва может прокормить собственного кучера, а туда же, явился поважничать на площадь! А вот еще и другой - маркиз дон Вегаль!
И в самом деле, на Пласа-Майор выехала великолепная карета маркиза дона Вегаля, кавалера ордена Карла II, рыцаря Мальтийского ордена и ордена Алькантары. В действительности же этого сеньора на площадь привело вовсе не бахвальство, а обыкновенная скука. Он недовольно хмурился и даже не слышал завистливых слов метиса в толпе.
- До чего же ненавижу я этого павлина! - процедил сквозь зубы Андрес Серта.
- Тебе недолго осталось его ненавидеть! - ответил ему один из приятелей.
- Все эти аристократишки - обломки былой роскоши, уж я-то знаю, куда деваются их серебро и фамильные драгоценности!
- Еще бы тебе не знать, ведь ты частый гость в доме Самуэля!
- Да, в расчетных книгах старого еврея записаны все долги местных аристократов, а его сундуки хранят остатки их огромных состояний. Настанет день, когда все эти испанцы окажутся нищими, словно дон Сезар де Базан, вот тогда-то мы повеселимся!
- Ив особенности ты, Андрес, когда станешь владельцем всех этих миллионов и удвоишь свое состояние! - заметил Мильяфлорес. - А кстати, когда ты намерен жениться на дочке старого Самуэля? Эта красотка Сарра - типичная жительница Лимы, перуанка до кончиков ногтей, еврейского в ней - только имя.
- Через месяц, - ответил Андрес Серта. - Через месяц не будет в Перу человека богаче меня.
- Но почему, - спросил молодой метис, - тебе бы не жениться на испанке знатного рода?
- Я всех их ненавижу и презираю!
Андрес Серта не желал признаваться, что ему уже отказали от дома во многих семьях аристократов, куда он пытался проникнуть.
Неожиданно какой-то человек из толпы толкнул его.
Это был высокий, крепко сложенный индеец с седеющими волосами. Как и все горцы, он был одет в коричневую куртку, из-под которой виднелась рубашка грубого полотна. Широко распахнутый ворот открывал волосатую грудь. Короткие, в зеленую полоску штаны были пристегнуты к чулкам красными подвязками. На ногах индейца были сандалии из бычьей кожи, в ушах из-под остроконечной шапочки поблескивали сережки.
Он толкнул Андреса Серту и пристально посмотрел на него.
- Ах ты, мерзавец! - воскликнул метис и замахнулся на индейца, однако товарищи удержали его.
- Андрес! Андрес! Берегись! - крикнул Мильяфлорес.
- Этот презренный раб посмел толкнуть меня!
- Да он же сумасшедший! Это Самбо!
Самбо продолжал все так же пристально смотреть на метиса. Дрожа от негодования, Андрес Серта выхватил кинжал, висевший у него на поясе, и уже готов был броситься на оскорбителя, но тут в толпе раздался гортанный крик, похожий на зов перуанской коноплянки, и Самбо исчез.
- Скотина и трус! - прорычал Андрес Серта.
- Успокойся, и давай поскорее уйдем отсюда! - сказал Мильяфлорес. - Нечего нам делать здесь, среди этих зазнаек!
В наступившей ночной темноте уже невозможно было различить скрытые мантильями лица жительниц Лимы (недаром же этих дам называют "тападас" - прячущиеся).
Молодые люди направились к чрезвычайно оживленному центру Пласа-Майор. Конным гвардейцам, охранявшим главный вход во дворец вице-короля, с трудом удавалось исправно нести службу в этой сутолоке. Казалось, все столичные торговцы назначили друг другу свидание на площади, которая превратилась в сплошную витрину. Королевский дворец и подступы к нему со всех сторон окружили лавки, образовав гигантский рынок тропических плодов.
Но вот на колокольне раздался первый удар колокола, и шум на площади мгновенно стих. Послышался шепот - все молились, женщины тихо перебирали четки.
Все замерло, и только старая дуэнья, которая вела за руку молодую девушку, продолжала куда-то быстро пробираться, не обращая внимания на возмущенные возгласы молящихся. Девушка хотела было остановиться, но старуха потащила ее за собой.
- Вы только взгляните на эту дочь сатаны! - сказал кто-то.
- Что за проклятая колдунья!
- Да, еще одна каркаманка.
Девушка в нерешительности остановилась. Один из погонщиков схватил ее за плечо, пытаясь поставить на колени, но тут же чья-то сильная рука швырнула его на землю. Все это произошло в мгновенье ока.
- Бегите, мадемуазель! - прошептал тихий голос. Девушка, бледная от страха, обернулась и увидела высокого индейца - он стоял, скрестив на груди руки и сурово глядя на погонщика.
- Клянусь Богом, мы пропали! - вскрикнула дуэнья и потащила девушку дальше.
Погонщик поднялся и, не решаясь связываться с индейцем, поспешил к своим мулам, бормоча себе под нос какие-то угрозы.