Сим образом по удачном исполнении порученного им дела возвращаются они радостные в Охотск, где думали, ожидает их хвала и благодарность за понесенные ими труды и подвиги. Но их ожидала там совсем иная участь. Резанов не доехав до Петербурга занемог в Красноярске и умер. Бывший тогда начальник Охотского порта (вскоре потом по общим всего края того жалобам смененный), Капитан второго рант Бухарин, возмечтав, что суда сии возвратились наполнены золотом и великими богатствами, под предлогами сомнения о сей Экспедиции, яко бы оная сделана была самовольно, в самом же деле дабы не оставить никого свидетелей привезенным вещам, налагает на суда сии арест, сажает, без всякого от Правительства повеления, Хвостова и Давыдова, как Государственных преступников, под крепкую стражу. Отбирают у них все, даже до одежды и обуви. В продолжение целого месяца, поступают с ними бесчеловечным и зверским образом. Жестокость сия день ото дня более умножается. Хвостов и Давыдов разлученные, стерегомые, не знают об участи друг друга. Они видят, что им определена самая мучительная смерть! то есть, что они в пять или шесть месяцев, покуда не придет из Петербурга повеление о их освобождении, должны будут погибнуть от духоты, нечистоты и голоду. В сих крайних обстоятельствах не оставалось им иного к спасению своему средства, как только единый побег. Но как выбраться из под крепкого заточения и строгого присмотра? Куда идти без пищи, без одежды, без денег? Ближайшее место Якутск, которое отстоит около тысячи верст. Но и в самых недрах зла растет человеколюбие, и невинность находит себе покровительство. Сии два несчастные добрыми поступками своими приобрели от жителей Охотска всеобщую любовь, a самые стражи, приставленные с обнаженными мечами стеречь их, видя незаслуженное ими страдание, почувствовали к ним жалость. Хвостов через стража своего сообщает Давыдову о намерении своем спастись бегством назначив к тому ночь, час и место, где он его ожидать будет. Давыдов с своей стороны уведомляет о согласии на то своих стражей, и что он в ту уже ночь, и в тот же час, надеется быть в назначенном месте. Таким образом в то время, когда в одном из сотоварищей своих видят они неукротимое свирепство, в то самое время в незнакомых им простолюдинах возбуждают такое сострадание, что сии добросердечные люди без всякой для себя корысти соглашаются спасти их, презирая собственную опасность, угрожающую им жестокими за то истязаниями. Невозможно при сем случае не подивиться бесконечной разности сердец человеческих: свет рая, и мрак ада, не столь различны между собою. Хвостов и Давыдов были уже изнурены в силах своих и начали чувствовать болезненные припадки, устрашавшие их, что они окончат жизнь свою в предприемлемом ими трудном пути, но предстоящая им в Охотске неизбежная погибель понудила их из двух зол избрать меньше опасное. Нетерпеливо ожидаемая ночь настает. Они уходят из заточения, оставив для оправдания стражей своих своеручные записки, будто они для усыпления их дали им Опиуму. Сходятся в условленном месте Можно себе представить радость их свидания! Они пускаются немедленно в путь. Щедрая рука некоторых жителей, коим они открылись, снабжает их двумя ружьями и сухарями. Опасаясь погони избирают они путь по лесам. болотам и стремнинам, по которым никогда нога человеческая не ходила. Сначала силы их истощаются, они ослабевают и думают, что какая нибудь пещера будет их могилою; но рука господня подкрепляет их. Чем далее они идут, тем больше силы их возобновляются. Чистый воздух и сильное движение, после совершенной неподвижности и духоты, которую они в заточении около двух месяцев претерпевали возвращают им прежнее здравие и крепость. Однако же далекий путь, тяжелый труд и недостаток в пище, напоследок приводит их в новое изнурение, так что они, по претерпении многих нужд и бедствий, истомленные голодом, изнемогшие, в разодранном рубище, едва живы приходят в Якутск. Тут прислано уже было из Охотска повеление к городничему задержать их и осмотреть, нет ли с ними золота. Сии примечания достойные слова действительно сказаны были в письме к Городничему. Из сего можно заключить, какую великую над воображением того, кто написал их, слово золото имело силу: оно и там ему мечталось. где людям, едва по не проходимым путям спасшим жизнь свою, кусок сухаря дороже был всех сокровищ. Городничий в следствие сего приказания, задержал их в Якутске. Но вскоре после того Сибирский Генерал-Губернатор, узнав о сем, приказал им быть в Иркутск. Между тем по дошедшим от них в Петербург известиям доложено было Государю ИМПЕРАТОРУ, и через Министра Морских сил послано туда повеление, чтоб их нигде не задерживать. Наконец после четырехлетнего странствования, то есть в 1808 году возвращаются они в Петербург. Но едва успели два или три месяца отдохнуть от долговременных своих трудов, как Главнокомандующий Финляндскою Армиею Его Сиятельство Граф Буксгевден, узнав о возвращении их из Америки и наслышась об отличном их искусстве я храбрости, пишет к Министру Морских сил Чичагову, и требует именно сих двух офицеров к себе, для употребления против неприятеля. Морской Министр спрашивает у них согласия. Американская компания неохотно с ними расстается. Однако ж они, не взирая на тесноту своих обстоятельств, ниже на все претерпенные ими скорби, ответствуют, что они всегда готовы служить Государю и отечеству. Отправляются немедленно в Финляндию, и на третий день по приезде своем туда, посылаются с лодками в море. Отряд сей, бывший под начальством Капитана Селиванова, послан был по некоторым надобностям на один из островов неприятельских. Оный состоял в двадцати лодках и одном парусном судне, из которых пятнадцать передовых лодок поручены были под особенное начальство Хвостова, a остальными пятью распоряжался Давыдов. Известны по реляциям дела Лейтенанта Хвостова. В сражении происходившем Августа 18 числа между островами Судцалом и Ворцеллою, был он главною причиною победы, одержанной над неприятелем, нечаянно с ними встретившимся, и троекратно их сильнейшим, как-то видеть можно из напечатанного о сем сражении донесения, в котором между прочим сказано:
Капитан первого рант Селиванов, отзываясь Главнокомандующему с особенною признательностью о мужестве всего отряда, превосходно свидетельствует о Лейтенанте Хвостове, который оказал пример невероятной неустрашимости, пренебрегая сыплющимся градом картечи, и не взирая, что четыре шлюпки под ним потоплены и из 6-ти гребцов остался только один, он шел вперед и поражал неприятеля; a равным образом и сухопутные начальники отзывались Главнокомандующему о его мужестве. Все нижние чины его превозносят, и вообще, где он только появлялся, храбрость оживотворялась.
Известно, что когда Главнокомандующий услышал пальбу, и узнал через mo o приближении превосходного в силах неприятеля, которого не полагали там близким, то он не ожидал спасения ни одной из наших лодок; и когда отряд сей возвратился цел и Хвостов приехал с донесением о победе, тогда удовольствие его было так велико, что он проходя в сие время мимо гауптвахты, отдавшей ему честь, сказал не мне, не мне - победителю, и указал на Хвостова. Подробное описание и рассказы бывших в сем деле сухопутных начальников о мужественных подвигах сего Офицера, казалось превосходили вероятность, так что и главнокомандующий восхотел узнать то от нижних чинов, и нарочно для сего пошел на берег где лодки стояли. Он спросил у матросов и солдат - скажите робята, кто был главною причиною победы? Все в один голос закричали. Хвостов. Сие то самое изъявляют к реляции слова: Все нижние чины его превозносят. Можно сказать, что рука провидения спасала его в сем сражении: четыре раза неприятель ядрами и картечами раздроблял под ним судно каждый раз погружая его в воду, и четыре раза возникал он из глубины моря, не теряя нимало присутствия духа, по всюду разъезжая впереди распоряжаясь, ободряя людей, и повелевая следовать за собою. Когда первая лодка под ним разбита была, и он вытащенный из воды сел на другую, тогда первое его слово было - вперед! и когда ударившее в нос сей второй лодки ядро сделало в ней пробоину и убило несколько человек, так что люди в смятении, видя, что в лодку льется вода, и не найдя в сырости чем заткнуть пробоину, хотели поворотить назад, то он скинув с себя мундир, велел заткнуть им оную и закричал - греби вперед! Подобные сему храбрые дела привлекли к нему общее от всех уважение. Хотя он не был ранен, однако ж чувствовал по всему телу своему следствия бывших с ним приключений. Главнокомандующий для отдохновения его позволил ему жить на своей яхте; но он не долго на ней покоился. Вскоре отправляются они с Давыдовым к Вице-Адмиралу Мясоедову, которой в другой части моря начальствовал над порученными ему гребными и парусными судами. Там кроме разных, сопряженных с трудами и опасностью посылок, были они победителями в двух сражениях, происходивших одно Сентября 6 y острова Пальво, другое Сентября 19 y острова Тевсало. Хвостову поручены были довольно важные силы, с которыми везде, оказывая редкую расторопность, искусство в распоряжениях и неустрашимость, поражал он превосходного числом неприятеля, о чем Вице-Адмирал Мясоедов в донесениях своих с величайшею похвалою свидетельствует. Давыдов всегда был вместе с Хвостовым, ранен легко в ногу, также являл везде отличное мужество, и весьма похваляем. По окончании кампании в наступившую зиму Главнокомандующий, желая вознаградит их за понесенные ими труды и подвиги, причислил их к свите своей и велел им ехать в Петербург, с тем, что в они до востребования оных впредь оставались там для поправления своего здоровья, Судьба возвышению и счастью их везде поставляла преграды…………………..