Она последовала моему примеру довольно медленно.
— Я пойду искать этого персонажа, — сказал я. — Проводить тебя до магазина?
— Лучше не надо, — ответила она. — Нам не разрешается приводить ухажеров к зданию.
— Но я больше не твой ухажер.
— Нет, — сказала Сюзетт. Она быстро поцеловала меня в губы и побежала. Потом остановилась и скрылась из виду, идя медленным шагом.
Поиски М-ра Микки П. я начал в Белгравии.
И я должен сказать, что я тащусь от Белгравии: не от того, чего тащатся папики, живущие здесь, и что они называют головокружительной вершиной бешеных извращений. Я вижу Белгравию, как Старый Английский Продукт, такой, как Смена Стражи или Савильские костюмы для гребли на лодках, или сыр Стилтон в больших коричневых китайских банках, и все те вещи, которые рекламируют в журнале Esquire, чтобы заставить американцев посетить красочную Великобританию. Я хочу сказать, что в Белгравии есть ящики с цветами, и навесы над дверьми, и фасады домов окрашеныразличными оттенками кремового цвета. Великолепная жизнь среди красных и зеленых просторных площадей за окном, мяуканья и машин дипломатов, и все доставляют к дверям, и маленькие ресторанчики, где педиковатые создания в обтягивающих хлопковых брюках спортивного покроя подают авокадо за пять фунтов.
Казалось, что все, чего не хватает для полноты картины — это Король Тед собственной персоной. И я всегда, проходя через этот район, думал, что это великолепный бело-зеленый театр комедии, которым я восторгался, как бы грустно это не было.
Итак, я рыскал по Белгравии в своем новом римском костюме, что было подвигом первооткрывателя в Белгравии, где люди все еще носят пиджаки, свисающие ниже того места, которое портные называют «сидячим». А на шее у меня висел мой Роллейфлекс, его я всегда держу наготове ночью и днем, потому что неизвестно, когда может случиться катастрофа, например, самолет рухнет на Трафальгар-сквер, и ее я смогу продать ежедневным газетам, в которые заворачивают рыбу или жареный картофель. Либо какой-нибудь скандал, например, известные персоны с различными нелицеприятными женщинами, его очень выгодно продал бы маленький Уиз.
Это привело меня к Уэйн Мьюз Уэст. Как и остальные тихие Лондонские заводи, это была вполне сельская местность, с мостовыми, клумбами, тишиной и запахом конского навоза повсюду. Я увидел мотороллер «Веспа», припаркованный возле недавно построенной конюшни, и сгорбившуюся над деревянной кадкой возле хромированной входной двери фигуру в шелковом розовато-лиловом тайском летнем костюме.
Я щелкнул пальцами, пытаясь обратить его внимание на себя.
— Здорово, — сказал он, глядя вверх и улыбаясь мне. — Ты хочешь, чтобы я позировал для тебя возле моей «Веспы»?
— Вам не могли выдать что-нибудь с четырьмя колесами? — сказал я. — Вы, наверное, из какой-нибудь испорченной маленькой страны?
М-р Микки П. был не очень доволен.
— Я разбил ее, — сказал он. — Это был Понтиак Конвертибл.
— Это наше правило левой стороны такое неудобное.
— Я знаю правила, в меня просто врезались.
— Как всегда, — сказал я.
— Что?
— Стойте спокойно, пожалуйста, и улыбайтесь, если хотите такой снимок.
Я щелкнул его несколько раз. Он стоял возле своего скутера, как будто это был арабский пони.
— В вас всегда врезаются, — объяснил я. — Всегда вина лежит на другом.
М-р Пондорозо прислонил свой скутер к стене Уэйн Мьюз Уэст.
— Ну, я не знаю, — сказал он, — но в вашей стране очень много плохих водителей.
Я перемотал катушку.
— А в вашей стране они какие? — спросил я его.
— В моей, — сказал он, — это не имеет значения, потому что дороги широкие, а автомобилей меньше.
Я поглядел на него.