* * *
Еще вчера семьи офицеров готовились к переходу на корабли, чтобы разместиться в их каютах. Ольга Павловна, волнуясь, уточняла по списку, составленному накануне со Степаном Петровичем, наличие вещей, которые нужно было взять с собой. Ей помогали Ксения и Павел, который был в отпуске. Ведь вот-вот должны были появиться матросы, посланные Степаном Петровичем, чтобы помочь перенести имущество на его эскадренный миноносец.
У входной двери раздался звонок.
- Ну вот уже и матросы прибыли, - взволнованно произнесла Ольга Павловна, поспешно открывая дверь.
Однако в проеме двери был незнакомый ей кадет.
- Разрешите войти?
- Конечно, молодой человек, - с тревогой в голосе ответила она.
В прихожую вышел и Павел.
- В корпусе объявлена тревога для подготовки к эвакуации, и вам, кадет Чуркин, надлежит немедленно прибыть в него! У пристани вас и других кадет ждет наш "трамвай"!
Павел улыбнулся: так в среде воспитанников Севастопольского Морского корпуса назывался вместительный катер с тентом, служивший для перевозки членов корпуса в город и обратно, так как до Графской пристани было около трех километров.
- Добро, сейчас только оденусь по форме.
Ольга Павловна прижала руки к груди: "Вот и Павлика труба зовет, а ему-то всего-навсего четырнадцать лет… - и ее сердце сжалось. - Но ведь я супруга и мать моряков! Такова уж моя женская участь…" - с долей гордости за своих мужчин утешила она себя.
- Ты, Оля, будешь спать с Ксюшей на моей кровати, а я, пожалуй, устроюсь на диванчике, - распорядился Степан Петрович, когда те прибыли в его каюту на "Гневном".
- А почему ты, папа, не хочешь ложиться спать с мамой, как было у нас дома?
Ольга Павловна прикусила губу.
- А ты, Ксюша, не находишь, что нам с мамой будет тесновато на моей довольно узкой кровати?
- Я, папа, спросила тебя об этом потому, что диванчик-то тебе будет явно коротковат, - лукаво ответила та.
- Спасибо за заботу, Ксюша! - благодарно ответил тот, обменявшись с Ольгой Павловной коротким, но красноречивым взглядом. - Однако я откину подлокотник и подставлю под него стул. Думаю, что этого будет для меня вполне достаточно.
- Но ведь тогда у тебя, - не сдавалась та, - останется лишь одно кресло у письменного стола. А если к тебе придет кто-то из офицеров для разговора тет-а-тет?
- Ух ты, моя умница! На этот случай мой вестовой принесет еще два стула из кают-компании.
- А почему это два? - удивилась Ксения.
Степан Петрович улыбнулся:
- Потому что принимать пищу мы будем в моей каюте. А нас ведь теперь как-никак трое.
- Ну, если что так… - наконец согласилась Ксения. - А вот тогда объясни мне, почему у тебя в углу каюты образ Николая-угодника, а не Спасителя, как было у нас дома?
- Потому, Ксюша, что Николай-угодник - защитник путешественников и мореплавателей.
Ольга Павловна истово перекрестилась на икону.
- Одним словом, будем до Константинополя ютиться в моей каюте, - подвел итог Степан Петрович.
- Почему же это "ютиться", папа? - удивилась Ксения. - Мне, например, очень даже нравится здесь. К тому же ты не просто флотский офицер, а командир корабля, у которого довольно просторная каюта. А это ведь далеко не одно и то же. Ведь так?
Тот усмехнулся:
- Ты правильно мыслишь, Ксюша.
- А что будет с нами дальше, Степа? - осторожно спросила Ольга Павловна.
- Дай Бог, Оля, благополучно всей этой армадой добраться до Константинополя, а там будет видно.
И Ольга Павловна снова истово перекрестилась на икону святого Николая-угодника.
* * *
В это же время началась эвакуация и Морского корпуса.
Гардемарины и кадеты переносили на пристань всевозможное корпусное имущество, а некоторые с винтовками в руках несли охрану около него. Чего тут только не было - обмундирование и белье из опустошенного цейхгауза, всевозможные учебные пособия, многочисленные книги из библиотеки, различные приборы, винтовки и, в конце концов, хозяйственная утварь, начиная от походной кухни, сопровождаемой съестными припасами, заготовленными для питания воспитанников, до бочек со смальцем, кулями муки, крупы и прочее и прочее, - ведь они шли куда-то в полную пока неизвестность, а питание-то - очень даже важное дело.
Баржу "Тили", столь ожидаемую всеми, подал к пристани поздно ночью большой буксир, и с раннего утра началась лихорадочная погрузка корпусного добра. Складывали его в порядке по разным местам огромного судна, предварительно очистив его от угольной пыли. Поздно вечером баржа приняла весь груз, включая литографские станки, погруженные тоже, к всеобщему удивлению. А ведь впоследствии как же они пригодились в учебном процессе для печатания учебников и учебных пособий!
На другой день раздались звуки горна и бой барабанов - к пристани с развернутым Андреевским флагом с эмблемой Морского корпуса на нем подходила кадетская рота Севастопольского Морского корпуса во главе с ее командиром капитаном 2-го ранга Бергом. В ее строю, держа равнение и печатая шаг, шел и юный Павел Чуркин, потомственный моряк русского флота. При виде стройных рядов кадет, идущих церемониальным маршем, у людей светлели лица - русский флот жив!
- Смирно! Равнение направо, господа офицеры!
"Господа офицеры" - в первый и последний раз в жизни! Покидая родину навсегда, они были на одно мгновение офицерами для их любимого командира.
Баржа "Тили", приняв воспитанников корпуса, грузно отвалила от пристани за портовым буксиром. И только одинокая старушка на пирсе тихо плакала, утирая концом платка набегавшие слезы, твердо уверенная, что больше уже никогда не увидит своего ненаглядного внука.
Все невольно повернулись к зданию Морского корпуса. Величественный белый дворец, раскинув свои корпуса, как белые крылья, бесстрастно смотрел на них с высоты горы, постепенно уменьшаясь в размерах…
Директор корпуса одобрил предложение деятельных гардемарин увезти с собой всех коров, свиней и овец, остававшихся в подсобном хозяйстве, и всячески содействовал его реализации. Операция была выполнена воспитанниками блестяще. Животных (стадо коров, несколько десятков свиней и восемьдесят баранов) погрузили на поданную к пристани большую баржу, которую к вечеру прибуксировали к борту линкора "Генерал Алексеев". Теперь воспитанники Морского корпуса на многие дни были обеспечены свежими мясными продуктами.
* * *
В своем последнем приказе по армии и флоту главнокомандующий генерал Врангель объявил, что он никого с собой насильно увозить не будет. Пусть каждый выбирает: кто хочет оставаться - может остаться, кто же хочет вместе с ним покинуть Родину - тем он обещает позаботиться о них.
Согласно этому приказу, с линейного корабля "Генерал Алексеев" были отпущены все те, кто по разным личным причинам предпочел остаться на Родине. Они были заменены волонтерами из пассажиров, военных и штатских, с обещанием усиленного пайка. Караульная служба для охраны как имущества, особенно съестных припасов, так и важнейших органов корабля, а именно пороховых погребов, кочегарного и машинного отделений во избежание возможного саботажа со стороны уходивших на берег матросов, была организована из гардемарин и кадет.
То же самое происходило и на крейсере "Алмаз", куда по просьбе его командира капитана 1-го ранга Григоркова были посланы с "Генерала Алексеева" на выручку два взвода гардемарин. Только благодаря этому крейсер и смог самостоятельно выйти в море.
Гардемарины же и на "Генерале Алексееве", и на "Алмазе" исполняли должности сигнальщиков, дабы предотвратить возможность преступного искажения передачи сообщений, в том числе секретных.