- Нас действительно превосходят числом, господин, - согласился Айлеран, но голос его звучал не так напряженно, как голос Колмана. - И все же варвары, похоже, полны решимости двигаться по реке, а значит, им трудно будет атаковать. Я не считаю этого Кевина мак Лугайда серьезной угрозой. У Встречи Вод мы сражались в основном с его людьми. Толку от них немного. А Луи де Румуа - человек, который знает свое дело.
Колман резко вскинул на него взгляд, и Айлеран прочистил горло.
- Прошу прощения, господин. Я лишь хотел сказать…
- Да, да. - Колман отмахнулся от него, словно от надоедливого насекомого.
Айлеран, как и другие люди в дунаде , как и весь Глендалох, был прекрасно осведомлен о том, что Колман мак Брендан настроен против юного франка Луи де Румуа. Большинство видело причину в том, что Луи назначили настоящим предводителем войска. Но кое-кто догадывался об истинном положении дел.
Колман понимал, что Айлеран пытался приуменьшить роль Луи в схватке у Встречи Вод, значение его хитроумного плана и того, что он сумел вдохновить необученные войска. И все равно в его рассказе прозвучала невольная похвала Луи.
- Я вот думаю, раз варваров так много, - продолжал Колман, - не стоит ли нам вернуться в Глендалох, не обустроить ли защиту там?
Айлеран, несмотря на появившееся у него уважение к Луи де Румуа, оставался человеком Колмана и самым опытным солдатом в армии. И Колман все еще командовал защитой Глендалоха, что бы там ни воображал святоша Финниан. До прибытия Луи де Румуа Колман всегда рассчитывал на поддержку Айлерана, и так будет и впредь, когда этот франк исчезнет. Что, надо надеяться, случится скоро.
- Господин, я считаю, что есть способ получше, чем отдавать им землю отсюда до самого Глендалоха, - медленно и рассудительно произнес Айлеран. - И варвары, как я уже говорил, держатся у воды, ведут свои корабли против течения, пока им это удается, а поскольку чертова река разлилась, они продвинутся далеко. Но это как раз и даст нам шанс.
Колман посмотрел на Айлерана и нахмурился. Говорил ирландец, но Колман был совершенно уверен, что его слова зародились в голове Луи де Румуа. Ну и что? Франкский сукин сын был хорошим солдатом, и Колман мог воспользоваться этим. Позволить Луи привести людей к победе. Любую его победу, как и репутацию и награды, он сумеет присвоить, когда все закончится.
- Что ж, хорошо, будь по-твоему, - кивнул Колман. - А теперь расскажи об убийце. Он действительно пришел за франкским ублюдком?
- Да, господин. Все произошло именно так, как я говорил, - ответил Айлеран.
- Расскажи снова.
- Ну, капитан Луи спал один, поодаль от всех… - начал Айлеран, и Колман подумал: "Ты и вовсе врать не умеешь", однако прерывать его не стал. - И этот сукин сын, - продолжил Айлеран, - появился неведомо откуда. Я услышал, как они дерутся, и подбежал к ним.
- Ты уверен, что это был тот же человек? Тот же франк, который появлялся здесь две недели назад?
- Да, господин, - ответил Айлеран. - Я в этом уверен. На рассвете я хорошо его рассмотрел. Когда он был уже мертв, господин.
"Вот ведь проклятые лживые псы!" - подумал Колман. Он сейчас видел как наяву недавно отчеканенные франкские монеты, которые спрятал у себя дома в Глендалохе и горсть которых носил с собой в кошеле. Это была плата за работу, еще не выполненную, но, судя по всему, франкский ублюдок решил взяться за нее сам. Или ему приказали за нее взяться, чтобы сэкономить на услугах Колмана и оставить того без основного гонорара.
"Если этот негодяй собирался все сделать лично, зачем ему понадобилось обращаться ко мне?" - подумал Колман. Но он кое-что понимал в манипуляциях, и ответ был очевиден. Если убийца потерпит неудачу, Колман займет его место. Если убийцу поймают, Колману придется его выручать, чтобы тот не указал на него.
"Проклятые франкские твари, никому из них нельзя доверять", - думал Колман. Затем он снова посмотрел на Айлерана.
- Брат Луи с ним не разговаривал?
- Нет, господин. Они все еще дрались, когда я перерезал ублюдку горло. Насколько я слышал, он не произнес ни слова.
- Хорошо, - сказал Колман. - Хорошо.
Он снова посмотрел на стол и вернулся к своим раздумьям. Был ли тот уродец один или их тут несколько? И важно ли это? Ему заплатили за услугу, по крайней мере выдали часть вознаграждения, и, по правде говоря, он с радостью взялся бы за эту работу и бесплатно.
- Хорошо, капитан, - сказал Колман, вновь поднимая взгляд на Айлерана. - Ты отлично потрудился, и я благодарю тебя за это.
Он поднял кошель, лежавший на столе, прислушался к звону серебряных франкских монет в мягкой кожаной суме.
- А теперь я больше тебя не задерживаю.
Глава двадцать шестая
…если телом ты здрав,
то здоровье, а также
жизнь без порока.
Старшая Эдда. Речи Высокого
Река мелела, но Торгрим этого не замечал. Он заботился о Старри, который все еще лежал, завернутый в шкуры, на корме "Морского молота".
Этим утром он тщательно заштопал раны Старри, пока все прочие трудились на веслах и гнали драккар против течения, а Агнарр сражался с румпелем. Харальд предложил лично заняться этим, утверждая, что обладает достаточной сноровкой в подобных делах, но на теле Торгрима хватало уродливых шрамов, наглядно демонстрировавших умение Харальда обращаться с иголкой и ниткой, поэтому он отказался от его помощи и взялся за работу сам.
Он не спешил, как можно аккуратнее соединяя края плоти. Иногда Старри вздрагивал, когда игла пронзала его кожу, иногда нет. Зашив рану на груди, Торгрим перекатил его на бок и взялся за рану на спине, после чего снова уложил Старри лицом вверх. Торгрим смешал мясной бульон с элем и заставил Старри выпить эту похлебку. Старри открыл глаза и посмотрел на него. Взгляд у него был отстраненный, недоумевающий.
- Ночной Волк, - произнес он почти шепотом. Он ничего к этому не добавил, но Торгрим знал, что это был вопрос, и знал, какого ответа ждал Старри.
- Тебя ранили, Старри. Но ты все еще среди живых.
Старри закрыл глаза и едва заметно кивнул, после чего снова ускользнул в сон.
- Ты хорошо справился, отец, - сказал Харальд. Они с Торгримом смотрели на берсерка, который как будто уменьшился в размерах. - Со швами. Но разве у нас нет подходящих трав или мазей?
Торгрим покачал головой.
- Я в них не разбираюсь, - сказал он. - Это искусство ведомо только женщинам. А мы только и умеем, что латать раны и накладывать лубки. Но истинное целительство - это женское знание.
Он посмотрел за борт драккара. Река еще оставалась полноводной, четыре или пять родов в ширину, и Торгрим видел, что на берегах волны плещутся не по илу или гальке, как обычно бывает, а на поросших травой полях.
Камыши, растущие из речного дна, слегка сгибались под действием течения, а люди Торгрима склонялись в другую сторону, налегая на весла, чтобы с ним справиться. Для такого разлива реки течение было довольно сильным, и Торгрим не знал, как долго еще они смогут с ним бороться и как долго река будет оставаться достаточно глубокой для того, чтобы кили прошли над дном.
Оттар и пять его кораблей двигались впереди, несмотря на все попытки Торгрима их обогнать. Это раздражало, и он позволил себе роскошь поддаться своей злости. Но как только он это сделал, его посетило видение: дети, совсем еще маленькие, мчатся к столу, спеша занять свои места. Он вспомнил, как поражался их глупости, когда Харальд и Одд дрались друг с другом за право сесть за стол первым. Порой их сестра уже заканчивала завтракать, а мальчишки все еще катались по полу и тузили друг друга.
Когда он посмотрел на происходящее с этой точки зрения, то понял, что в козьей заднице видал такие гонки по реке. Но его мнение разделяли далеко не все. Как только корабль Оттара отошел от берега, Харальд сказал:
- Отец, если посадить вдвое больше людей на весла, мы обгоним этого ублюдка.
- Нет, - сказал Торгрим, злость которого развеялась, как туман. - Это не имеет значения.
Они все утро шли по реке, а враг так и не показался, и единственное, что им угрожало, - это дождь, который вот-вот должен был хлынуть с небес.
Пока Старри спал, Торгрим нашел небольшую пластинку китового уса среди всяческих мелочей, которые хранил под палубой. В течение дня он вспоминал руны, которые должны были принести исцеление, и теперь не сомневался, что полностью восстановил их в памяти. Дело было непростым: неправильные руны могли причинить больше вреда, чем пользы. Но Торгрим без всяких колебаний уселся на корме, вынул из ножен кинжал и начал вырезать линии на желтоватой кости.
Это отняло у него довольно много времени. Закончив, Торгрим положил кость под меха, укрывавшие Старри, а затем поднялся, потянулся, разминая затекшие мышцы, и посмотрел на берег с северо-восточной стороны. Пейзаж почти не менялся, пока они путешествовали по реке: иногда это были долины с пологими холмами, которые, словно волны прибоя, стремились к высоким горам на западе, иногда к самому краю воды подступали густые леса с дубами и кленами. В некоторых местах, где река разлилась через свои берега, деревья торчали прямо из воды.
Теперь же местность стала открытой, цветущие весенние поля раскинулись на ней далеко, повсюду виднелся кустарник, ситник выделялся темной зеленью на фоне чуть менее яркой травы. Торгрим смотрел на север и на юг, насколько хватало глаз, но видел только пустую зеленую гладь. Ни животных, ни мужчин, ни женщин.
- Агнарр, - позвал он, - где люди Кевина?
Сам он был слишком занят, чтобы смотреть на берег, пока врачевал раны Старри и вырезал руны.
Агнарр покачал головой: