Луи пригубил вино. Как и хрусталь, оно оказалось хорошим. Молодой человек оглядел комнату. Она располагалась в каменном доме с толстыми балками, поддерживающими соломенную крышу. Пол был покрыт стеблями ситника, на которые уже налипла грязь. В приглушенном вечернем свете, при сильном дожде казалось, что оконные стекла закрашены снаружи серой краской. То были личные покои аббата одного из самых важных монастырей в Ирландии. Луи улыбнулся про себя.
Узнав о своей ссылке и смирившись с ее неизбежностью, он лишь надеялся, что она не продлится долго. Луи утешался тем, что отправится именно в Глендалох, место, о котором он часто слышал, оплот науки и колыбель христианства в Ирландии. Он представлял себе огромнейший собор, раскинувшийся при нем роскошный город и множество приятных мелочей, которые он найдет в нем, чтобы облегчить свое незавидное положение.
Он удивился, когда наконец увидел это место, и сюрприз оказался не из приятных.
Ирландия, как выяснилось, ничуть не напоминала Франкию. Жизнь Луи де Румуа прошла среди огромных залов и замков, величественных соборов, которые так часто встречались у него на родине, что казались неотъемлемой частью пейзажа. Он привык к высоким сводчатым потолкам и замысловатым мозаичным полам, к витражам в окнах, сиявшим во славу Господа.
Он привык к домам графов и герцогов, занимавшим целые акры расчищенной земли, к городам, где было не счесть таверн, лавок и прочих достижений цивилизации.
Ничего этого он не нашел по прибытии в Ирландию, сойдя с широкого приземистого торгового корабля, на котором путешествовал, и очутившись на дощатой пристани в жалкой рыбацкой деревеньке, где ему следовало высадиться.
"Но это не Глендалох, - думал он, с отвращением оглядываясь. - Глендалох наверняка выглядит получше". Глендалох действительно выглядел лучше, чем рыбацкий поселок, но много хуже, чем Париж и Руан. Воистину, в сравнении с великими городами Франкии он казался рыбацкой деревушкой. Впервые проезжая по главной дороге Глендалоха, похожей на грязную канаву, он не знал, смеяться ему или плакать. Вначале он смеялся. В это утро, стоя голым на улице, он наконец расплакался.
- Тебе нравится вино? - спросил Финниан, вежливо отвлекая Луи от его собственных мыслей.
- Ах да, благодарю, - сказал Луи, делая еще глоток. - На удивление хорошее, - добавил он, и стоило этим словам сорваться с языка, как Луи понял, что их можно расценить как оскорбление. Он взглянул на Финниана, но тот не выказал никакой реакции.
"Почему это ты распоряжаешься вином аббата?" - подумал Луи. Возможно, когда в желудке окажется достаточно спиртного, он наберется храбрости произнести это вслух.
- Но не настолько хорошее, как в Румуа, полагаю, - сказал Финниан.
- Как и все остальное, - ответил Луи. Прозвучало резче, чем он намеревался, но Финниан снова не отреагировал, он лишь посмотрел на пламя и сделал еще один глоток вина.
- Святой отец… - начал Луи и осекся, осознав, что не знает, о чем говорить.
- Да, брат Луи?
- Вы… Как вы нашли меня в таком виде?
Финниан еще ни разу не упомянул о том, что Луи шел в аббатство абсолютно голый под проливным дождем. И теперь священник лишь пожал плечами, словно ему это было совершенно не интересно.
- Вы… - Луи снова запнулся, - вы надеетесь услышать мою исповедь?
- Надеюсь? - спросил Финниан, и Луи заметил проблеск улыбки. - А ты желаешь исповедоваться?
- Нет, - сказал Луи.
- Тогда мой ответ тоже будет "нет". Но позволь сказать: если ты хочешь исповедоваться… и исповедь будет достойна размышлений… я буду рад ее выслушать.
Луи кивнул. Разумеется, он часто исповедовался, хотя прошло уже немало лет с тех пор, как он делал это искренне. Он исповедовался и после приезда в Глендалох, но неохотно. Теперь же он понял, что если когда-нибудь и пожелает добровольно во всем сознаться, то только отцу Финниану. Что-то в этом человеке вдохновляло на откровенность.
Но сейчас он исповедоваться не собирался.
- Благодарю вас, святой отец, - сказал Луи. - Я найду вас, когда почувствую необходимость в отпущении грехов. - Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть вина, и добавил: - И благодарю вас за сегодняшнее спасение.
- На здоровье, - сказал Финниан. Помолчав, он продолжил: - Но теперь уже я должен исповедоваться… Сегодня утром я отдал тебе плащ не только ради твоего спасения. Я искал случая поговорить с тобой. А разве не лучшее время для разговора, когда человек чувствует себя обязанным?
Луи выпрямился и внимательно посмотрел на Финниана, настороженный и заинтригованный одновременно. В этот момент он внезапно и с поразительной ясностью осознал, что вовсе не скромные размеры Глендалоха, не уныние пейзажа и не тяготы монастырской жизни так сильно его подкосили. На самом деле его доводила до безумия здешняя рутина.
Но возможно, теперь его ждало нечто новое, и Луи оживился, как пес, которому предложили кость.
- Ты наверняка знаешь об угрозе, которую язычники представляют для всей Ирландии, - говорил Финниан. - Они уже не один десяток лет грабят наши побережья. И забираются все глубже на сушу.
- Да, я знаю, - сказал Луи. - Варвары известны и во Франкии. Но здесь… в вашей стране… северяне строят города и ирландцы терпят их пребывание. Ирландцы торгуют с ними. Ри … туата и ри руирех заключают с ними союзы, сражаясь друг с другом. И вместе с ними разоряют христианские монастыри. Что ирландцы, похоже, делают так же часто, как и фин галл .
Луи размышлял об этом много месяцев, поэтому слова сами слетели с его языка.
Финниан кивнул:
- Да, ты прав. Во Франкии мало королей, и вы ведете великие войны. У нас здесь множество королей и много маленьких войн. Я бы хотел, чтобы было иначе, но такова жизнь. Однако это заботы тех, кто неизмеримо важнее меня. Выслушаешь ли ты мои собственные мелкие тревоги?
- Прошу, отче, говорите, - сказал Луи. - Я не хотел прерывать вас своими бессмысленными замечаниями.
- Как тебе известно, я много путешествую, - сказал Финниан. - По поручениям аббата. Многое слышу. И услышал, что норманны собираются напасть на Глендалох. Они уже делали так раньше, несколько лет назад, и, признаться, я удивлен, что они до сих пор не вернулись. Но мне сказали… люди, которым я доверяю… что они скоро будут здесь и устроят истинный ад на земле.
Луи де Румуа встретился взглядом с отцом Финнианом. Юный послушник не выдал себя выражением лица, поскольку обучился у Ранульфа - и обучился хорошо - держать свои истинные мысли в тайне от других. Он никогда не думал, что северяне представляют угрозу для Глендалоха, и никогда всерьез не предполагал, что они могут сюда явиться. Но, услышав последние слова Финниана, он ощутил трепет предвкушения, словно пришли в действие затекшие мышцы, и этот трепет на вкус был похож на некий деликатес, которого он давным-давно не пробовал.
- Да, это будет именно ад, - сказал Луи. - Даже хуже. От ада спасают молитвы, но на северян, полагаю, молитвы не подействуют.
- Ты не считаешь, что Господь станет нашим щитом и мечом? - спросил Финниан.
- Нам нужно об этом молиться. И молиться о том, чтобы у нас появились настоящие щиты и мечи. Но почему вы мне об этом рассказываете? У меня нет оружия. Я теперь лишь простой и мирный человек Божий.
На это Финниан лишь улыбнулся.
- О да. Но ты не всегда был таким, ведь верно? До того, как попасть сюда, ты сражался с язычниками, которые нападали на Румуа, разве нет?
- Да, - согласился Луи. - А как вы об этом узнали?
- Мы предпочитаем знать такие вещи о новичках. Это помогает направить их на верный путь.
Луи понимал, что, кроме этого загадочного ответа, ничего не добьется от священника, а отец Финниан заговорил прежде, чем он успел задать другой вопрос.
- Норманны представляют собой смертельную угрозу для Глендалоха, брат Луи, - сказал он. - Я видел, на что они способны. Ты тоже. Нам нужен человек, который поведет против них наших людей. Тот, кто это умеет. То есть ты.
Луи смотрел на огонь и ничего не говорил. Он не хотел, чтобы отец Финниан заметил, как воспламенился его дух, как радость хлынула по его венам.
Он поднял взгляд, и, когда снова заговорил, в его голосе не отражалось никаких эмоций.
- Вы хотите, чтобы я вел людей? Каких именно?
- Ты отлично знаешь, кто у нас есть, - сказал Финниан и был прав.
Луи порой обращал внимание на тот жалкий сброд, который собирался здесь, чтобы побаловаться с оружием. Зрелище это было едва ли не самым забавным из всех, которые он видел после приезда в Глендалох, но тогда он, разумеется, решил, что это его не касается.
- Да, знаю, - согласился Луи. - Крестьяне, лавочники, кузнецы и прочие. Они не воины. Норманны уничтожат их всех, даже не запыхавшись.
- Значит, ты должен их обучить, - сказал Финниан и, прежде чем Луи успел возразить, добавил: - Но есть и другие люди. Ри туата пришлют свою стражу, опытных воинов. Я заручился доверием Руарка мак Брайна, правителя Лейнстера. От него мы получим не менее двухсот воинов, хороших воинов. Руарк сочтет защиту Глендалоха достаточно важным делом. Так сойдет?
Луи поразмыслил. Две сотни опытных воинов вдобавок к тем немногим, что уже находились в Глендалохе, а также крестьяне и лавочники для общего количества…
- Да, - сказал он. - В этом случае я смогу справиться с норманнами, если их не будет слишком много.
- Хорошо, - ответил Финниан. - Тогда я поговорю с аббатом и все подготовлю. Затем поеду к Руарку мак Брайну. Мы созовем крестьян и лавочников, и ты сможешь начать их обучение сразу же.
- С превеликим удовольствием, - совершенно искренне ответил Луи.