Мухи-спутницы
Чилик, молочно-белый, шумливый, бежит через Сюгатинскую долину. Он разрезал на множество островков большой зеленый тугай, разлился многочисленными протоками и, собравшись в одно русло, помчался через ущелье между красными голыми горами в далекую пустыню. Мы поднимаемся вверх по тропинке в горы. Вокруг камни, глина, кустики таволги, терескена и шиповника. Кричат кеклики, перелетая с вершины гор на вершину, пронзительно перекликаются пустельги. Из-за кустов выскакивают зайцы-песчаники. Жарко. Зайцы, неохотно отковыляв в сторону, прячутся под кустами. Некоторые из них неторопливо взбираются по камням все выше и выше, скрываясь за горизонтом.
Вокруг беспрестанно летают серые мухи и вскоре же садятся впереди, повернувшись к нам головой. Мухи все время рядом. Иногда будто кое-кто из них отстает, но, взамен исчезнувших, появляются другие. Странные мухи. Зачем они за нами летят и садятся впереди на камни? Неужели боятся, чтобы на них не наступили, и поэтому устраиваются головой навстречу. Тогда не проще ли уступить дорогу и скрыться в сторону, чем крутиться впереди?
Мелкие муравьи-тетраморисы вышли из-под камня большой компанией. Как будто между ними началось сражение, и кое-кто уже сцепился в смертельной схватке друг с другом. Мы останавливаемся возле муравьев и внимательно рассматриваем их.
Мухи тоже расселись вблизи на камнях, смотрят на нас большими коричневыми глазами. Постепенно они исчезают. Для них не интересны сидящие люди. Но, едва мы трогаемся дальше, как мухи вновь появляются.
Нет, мухи неспроста летают с нами, чем-то мы для них необходимы.
Обратно с горы мы спускаемся напрямик, без тропинки. Из-под ноги вылетает кобылка-пустынница, сверкает красными с черными перевязями крыльями и садится на землю. Почему-то здесь кобылки очень неохотно взлетают. Некоторые выскальзывают из-под самых ног, пытаясь незаметно отползти в сторону. А те, что поднялись в воздух, потом, на земле, трепещут крыльями, как будто пытаются сбросить что-то со своего тела. Подобное я когда-то видел раньше. Вспомнил! Так ведут себя кобылки, которым на лету отложили яичко на тело особые мухи-тахины. Через нежные покровы под крыльями личинки мух проникают внутрь тела, потом съедают своего хозяина и сами превращаются в мух. Уж не занимаются ли этим коварным ремеслом те мухи, которые сопровождают нас? Предположение нетрудно проверить. А ну, кобылка, поднимайся в воздух!
Совсем не так уже далеко пролетела кобылка. Но короткого взлета было достаточно. Мгновенно целой компанией бросились мухи на летящую кобылку.
Секрет мух разгадан! Теперь понятно, почему мухи гонялись за нами и садились впереди.
Кобылки, чувствуя своих врагов, не желают расставаться с землей, расправлять крылья и обнажать уязвимые места. Но из-под ног крупных животных кобылки всегда взлетают: кому хочется быть раздавленным? А мухи, завидев крупных животных, сопровождают их.
Мы ловим мух и складываем в морилки для того, чтобы впоследствии их более точно определить. Да, это типичные мухи-тахины, истребительницы кобылок.
Впрочем, еще не все понятно. Если мухам так нужны взлетающие из-под ног человека кобылки, почему же они не собрались возле нас большой стайкой, а всегда были примерно в одинаковом количестве? По опыту я знаю, что каждое насекомое занимает свою территорию и старается ее не покидать. Если бы не было такого порядка, то мухи скоплялись неравномерно и мешали друг другу. По-видимому, нас все время сопровождали разные мухи и вели что-то вроде эстафеты.
В Сюгатинской долине сейчас очень мало кобылок. Можно не сомневаться, что в этом году мухи уничтожат почти всех кобылок, а затем им не на кого будет откладывать яички. Только очень немногие, случайно уцелевшие кобылки дадут потомство.
Мухам плохо уже сейчас. Многие из них понапрасну бросаются на летящих муравьиных львов, на бабочек. Нелегко мухам-мамашам пристраивать свое потомство. Многие из них окажутся неудачницами.
Под облаками
Сегодня выдался жаркий день. Пустыня, ослепительно светлая, горячая, полыхает миражами, и ветер, сухой, обжигающий, несется над ней, поднимая облачка пыли. Казалось, все замерло, спряталось. Лишь неумолчно кричат цикады, и песня их, звонкая, сверлящая, действует на нервы. Если бы не этот ветер, еще можно терпеть. Но он попутный, и в машине несносная духота. Пожалуй, лучше остановиться, растянуть тент и залечь под ним в тени.
Но как-то неожиданно на светлой пустыне появляются темные, почти синие пятна - тени от редких облачков. Одно пятно впереди, близко. Оно мчится по пути прямо по дороге. Немного газа, и мы догоняем тень, забираемся в нее и путешествуем под ее защитой. И сразу легче, прохладней. И еще от чего-то приятней. Сразу не догадаться. В тени не поют цикады. Они теперь провожают нас вместе с тенью молча, замерев на кустиках боялыша и полыни. И вдруг, совсем рядом, как и прежде, сверкает горячее солнце.
Иногда облачко будто бежит быстрее, иногда медленнее. Но счастье наше недолгое. Тень уходит в сторону, и опять духота, ослепительный свет и скрипучие крики цикад, хотя впереди еще тень от другого облака, и мы вновь спешим в него забраться, как под зонтик. Никогда не приходилось путешествовать под тенью облаков, и погоня за ними кажется такой необыкновенной.
Но ровная дорога отклоняется в сторону, и теперь прощайте облачка, нам с вами не по пути, и незачем перегревать мотор, пора до вечера сделать остановку да попутно скипятить чай, утолить жажду.
Скучно сидеть под тентом. Надо решиться прогуляться по знойной пустыне. Быть может, не все замерло и что-нибудь есть живое? Здесь нет цикад, зато раздаются странные птичьи крики светлокрылой кобылки-пустынницы. Она единственная способна вынести такую жару. Впрочем, самки, я знаю, забрались в тень кустиков, а самцы взлетят в воздух, совершая замысловатые зигзаги: в воздухе не так жарко, как на земле, в воздухе кобылка остывает.
Я долго хожу за одной такой кобылкой. Она не желает улетать с облюбованного ею места. Это ее территория. Лишь один раз уносится далеко, к кустикам саксаула, но вскоре же возвращается обратно.
Иногда над кустами, с жужжанием медленно проплывают большие золотисто-зеленые златки и грузно падают на ветки саксаула.
Златки - дети солнца, и тоже, как светлокрылая кобылка-пустынница, не боятся жары.
И больше нет никого. Пустыня мертва. Даже муравьи-бегунки спрятались в свои подземные убежища. Но вот из-под кустика терескена выбегает клещ Гиаломма азиатская. Зачуяв меня, он не выдержал, не испугался жары. Быть может, он ждал такой встречи с самой весны, почти два месяца? Сейчас решительный момент в его жизни. И клещ мчится изо всех сил на своих желтых длинных полусогнутых ногах. Вот и у моих ног конец его пути. Но я отбегаю несколько шагов в сторону.
У клеща отличнейшее обоняние. Он моментально повертывается и бежит с еще большей быстротой.
Но почему-то сбился, закружился на одном месте, лихорадочно замахал ногами и вдруг скрючился, застыл, замер. Неужели потерял меня, заблудился?
Я тронул прутиком клеща. Он мертв, погиб от несносной температуры, сжарился на перегретой земле, земле такой горячей, что к ней нельзя прикоснуться руками.
А солнце полыхает, залило все нестерпимо ярким светом, во рту пересохло, хочется пить, и в глазах мелькают какие-то красные полосы. Нет, надо спешить к машине и, как и все живое, прятаться, чтобы не уподобиться несчастному клещу, так неосторожно решившемуся на безумную попытку расстаться со спасительной тенью.
Три горошины