***
В эту ночь, 23 апреля, была сделана основательная брешь в запасах шампанского леди Арбекль. С десяти часов танцевали. За стол сели около часа. Было уже около трех.
За ужином собралось человек сорок. На леди Флоре было лиловое бархатное платье, на Антиопе - черное бархатное, слегка перехваченное у бедер поясом из серебряных трилистников.
Мы слушали, что говорил комодор Розель Тауэр. Он командовал морской базой в Трали и теперь передавал подробности дела, которое уже два дня волновало общественное мнение.
- Значит, этот транспорт имел определенное намерение выгрузить свой арсенал в бухте Трали? - небрежно спросила леди Флора.
- Совершенно верно, сударыня. Впрочем, его командир очень быстро сознался в этом. Экипаж не оказал никакого сопротивления ни тогда, когда мы предложили ему подчиниться формальностям осмотра, ни тогда, когда истинный характер груза был выяснен. У офицеров и матросов был угрюмый и решительный вид людей, которые стоят лицом к лицу с неприятной обязанностью и которым хочется поскорее с нею покончить.
- Во всяком случае, комодор, - сказал Реджинальд, - что была за странная идея - отправить этот корабль в Куинстоун! Если бы вы просто задержали его в порту Трали, у экипажа не было бы возможности его взорвать.
- Это не идея, дорогой мой, но приказ от Адмиралтейства, - приказ этот был дан, как только Адмиралтейство узнало о захвате "Од", - так называется этот транспорт. И я повиновался приказу. "Од" был взорван в тот момент, как входил в порт Куинстоуна, причем весь экипаж предварительно и в полной безопасности был спущен в шлюпки.
Барон Идзуми поднял руку, как всегда делал, когда хотел говорить.
- Разрешите вы мне один вопрос, господин комодор?
- Прошу вас.
- Какой смысл для правительства его величества короля британского в том, чтобы позволить этому судну взорваться?
- Какой смысл, милостивый государь? Вы шутите! - сказал комодор Розель Тауэр.
- Я выражаюсь вполне точно, господин комодор: какой смысл?
- В наших интересах было - ни в коем случае не дать этому кораблю исчезнуть. Напротив. Причину нужно видеть в недостатке наблюдения.
- Англия - это нация, у которой не в обычае такого рода упущения, - сказал, отчеканивая слова, барон Идзуми. - Когда неприятельские суда, находящиеся под ее наблюдением, взрываются у нее в руках, в таких случаях вполне извинительна ошибка: считать этот недостаток бдительности умышленным. Прошу вас, господин комодор, меня извинить.
Моим соседом был д-р Грютли. Он толкнул меня тихонько локтем.
- Ге-ге! - пробормотал он мне с улыбкой, - вот человечек, которого вам было бы выгодно иметь посредником в истории Фашоды. К счастью, впредь такого рода недоразумения немыслимы между двумя нашими нациями. Теперь его черед... Ну-ка, какую преподнесет он нам глупость?
Эта любезность была сказана по адресу красивого полковника Гартфилда. Я имел возможность заметить во время ужина, что Грютли питает к командующему войсками в Трали уважение весьма умеренное.
- У морских войск была своя роль в этой истории, - сказал полковник, - но и у сухопутных войск также.
- Да, верно, полковник, - сказал Реджинальд, - расскажите нам об аресте Кэзмента. Эта отчаянная выходка интересует меня чрезвычайно, вы и представить себе не можете, до какой степени.
- Дело развивалось чрезвычайно быстро. Кэзмент был высажен подводной лодкой в четверг, 20 апреля; час и место высадки - установит дальнейшее расследование. Под дождем он проходил ночь с 20 на 21 где-то по деревням. Утром 21-го его видели в Трали. Он имел беседу с некоторыми лицами, - они будут еще допрошены. Наконец, в тот же самый день, совершенно точно - в двадцать минут второго, недалеко от Ардферда, у старого форта Мак-Кенна, мои люди схватили его. Ему не отвертеться. Прошу графиню Кендалль простить мне это выражение, - она, может быть, несколько интересуется этим человеком.
- Вы знаете его, дорогая? - спросила леди Флора.
- Знаю ли сэра Роджера Кэзмента? - сказала Антиопа равнодушно, даже почти весело. - Конечно. Мне случалось встречаться с ним несколько раз до войны.
- Как это интересно! - воскликнул молодой Реджинальд. - Антиопа, вы никогда мне не говорили о нем. Почему?
- Потому что, Реджинальд, нельзя заранее угадать, на какого человека судьба обрушится - и тем сделает его знаменитым.
- Что это был за человек, этот сэр Роджер? - спросила леди Флора.
- Самый обыкновенный, - сказала графиня Кендалль. - Кстати, полковник Гартфилд, теперь я должна просить вас меня простить: пожалуй, и правительство его величества виновато в той ненависти, какую сэр Роджер к нему питал. Кажется, он был чиновником и, по-видимому, не всегда мог похвалиться добрым отношением к нему английской администрации.
- Совершенная правда, - сказал майор Стентон. - Кэзмент служил в нашем консульском корпусе, и не думаю, чтобы воздавали должное его заслугам.
- Ну, конечно, он ведь ирландец, - сказала с милой настойчивостью графиня Кендалль.
- Жестокая, - галантно вскрикнул полковник Гартфилд, - жестокая и столь же несправедливая! Вы также ирландка. Но это никогда не помешает мне заявить, потому что это - правда, - что леди Антиопа - самая красивая женщина во всем графстве.
Д-р Грютли пожал плечами.
"Жалкий идиот", - пробормотал он.
Леди Флора расхохоталась.
- Очень любезно по отношению ко мне, - сказала она. - Но я не ревнива, не правда ли, господин профессор Жерар? Браво, полковник Гартфилд! Антиопа, что же вы не поблагодарите его, чего еще ждете?
- Ах, дорогой друг, она сердится на меня, - сказал полковник. - И, знаете, за что? За то, что я только сию минуту, во время танцев, спросил ее: назначено ли по-прежнему на завтра исполнение пророчества Донегаля.
Д-р Грютли вынул часы.
- Без двадцати четыре, - шепнул он мне на ухо. - И пока этот обшитый галунами кретин говорит пошлости дамам, знаете, что происходит в Дублине? Четыре батальона волонтеров созваны на сегодняшнее утро, к десяти часам.
Полковник Гартфилд наполнил свой бокал шампанским и чокался с графиней Кендалль.
- Ну, так как же? На завтра? - повторял он, до того нравилась ему его шутка. - На завтра?
- Ах, полковник, перестаньте вы приставать к Антиопе, - сказала леди Флора. - Лучше похвалите мой севрский сервиз, я только что получила его из Парижа.
- Сервиз очаровательный, - раздалось со всех сторон.
- Это - милое внимание со стороны моего друга Анри Сегвена, отличного фольклориста; надеюсь, вы все его знаете? По-моему, этот французский фарфор - по-настоящему прелестен.
- Севрский фарфор, - сказал майор Стентон, любивший, в разъяснениях полную точность и техническую обстоятельность, - изготовляют под Парижем, на фабрике того же наименования. Производством в настоящее время управляет господин Буржуа, я встречался с ним в Гааге, когда он был представителем Франции на Мирной конференции, Когда разразилась война, столь резко опровергшая всю его политическую метафизику, господин Буржуа, покорный голосу своей совести, удалился от политической жизни. Тогда-то французское правительство, озабоченное тем, чтобы такой ум не пропадал бесплодно, решило призвать его к управлению Севрской фабрикой.
- Вы допускаете, милостивый государь, небольшую ошибку, - заметил я.
- Всегда с признательностью принимаю всякую поправку, - сказал майор Стентон, с любезной улыбкой.
- Директором Севрской фабрики состоит Эмиль Буржуа, - сказал я, - профессор словесного факультета в Парижском университете. С Леоном Буржуа, хорошо известным французским политическим деятелем и пацифистом, с которым вы встречались в Гааге, у него только общего, что фамилия. Прибавлю, что Леон Буржуа, к счастью, не счел себя обязанным лишать нашу страну света своих познаний. Он в настоящее время состоит министром в кабинете Бриана и сенатором от Марны, того департамента, где производится шампанское.
- Очень интересная личность, - заметил полковник Гартфилд.
- Благодарю вас, господин Жерар, - сказал не без колкости майор Стентон. - И часты во Франции совпадения фамилий?
- Довольны часты, - ответил я и покраснел.
Ужин подходил к концу. Как это часто бывает в таких случаях, одни продолжали еще сидеть за столом, другие уже встали. Леди Флора придвинула свой стул к моему и развязно просунула свою обнаженную руку под мою.
Антиопа сидела в кресле и смеялась речам полковника Гартфилда, которые становились все более нежными. Красивый офицер завладел ее рукой и покрывал ее поцелуями. Молодой Реджинальд смотрел на это удивленными глазами, в которых ясно читалось неодобрение. Всякий раз, как руки леди Флоры крепче прижимала мою, рука Антиопы, так по крайней мере мне казалось, сильнее прижималась к ярким губам красивого полковника.
- Вы разрешите? - сказал я хозяйке, встал и подошел к маленькому буфету, где стояли виски. Там я застал д-ра Грютли, он с религиозным благоговением пил в обществе профессора Генриксена и нескольких пехотных и флотских офицеров. За исключением доктора, вся эта компания была, показалось мне, изрядно навеселе.
Грютли взял меня под руку и показал глазами на полковника Гартфилда. Тот как раз в эту минуту начал объяснять графине Кендалль, прижимая руку к сердцу, как он был бы рад, если бы ему пришлось ее арестовать за восстание в Трали, и он освободил бы ее и бежал вместе с нею.
- Целый мир поставили бы мы между нами и всеми другими... целый мир. В сущности, я солдат - только по одежде, а в самом деле, я - поэт, да, да, поэт.