ГЛАВА 3
Негр с Монмартра. - Ламбоно, он же Окорок, он же Хорош-Гусь. - История колдуна. - Процессия людоедов. - Тревога! - Торговцы живым товаром.
- Дьявольщина! Да ведь он лепечет по-французски! - вскричал Тотор. От удивления молодой человек не мог подняться и отчаянно тер глаза.
- Черт возьми! - ворчал Меринос. - Как хочется пить!
Колдун протянул ему бутылочную тыкву, в которой что-то призывно булькало. Меринос схватил ее обеими руками и долго и жадно пил.
- Глотни-ка, старина! - повернулся он наконец к Тотору и передал ему изрядно полегчавший сосуд.
Источавшие благовония прутики таяли, словно церковные свечки. По всей хижине растекался острый, но приятный запах. Похмелье проходило, мысли прояснялись.
- Что, головы трещат? - спросил колдун. - Это пройдет.
Сомнений больше не было. Они слышали парижский говорок во всем его великолепии.
Тотор без конца тряс головой, отгоняя дурман.
- Неужто я рехнулся? Крыша у меня поехала, что ли? - закричал он. - Дружище, ты говоришь по-французски?
- Малость есть. Если хотите, можем побалакать.
- Если хотим?! И ты еще сомневаешься? Ты негр или нет?
- Черный как смоль. Ламбоно - мое африканское имя. Но в кабаках Монмартра, среди тамошних забулдыг, я проходил под кличкой Хорош-Гусь.
Произношение его, правду сказать, было далеко от совершенства. Но в четырех градусах от экватора эта ломаная речь казалась едва ли не эталоном академизма.
Тотор подошел к негру и пожал ему руку.
- Как бы тебя ни звали, Ламбоно, Жамбоно или Хорош-Гусь, ты мне нравишься. Объясни нам, что к чему. Прежде всего, как называется эта страна?
- Это не страна, а владения племени томба. У них есть король, королева и наследник. В общем, все как у людей.
- А ты что здесь потерял?
- Я родом из этих мест. А ты?
- Чистокровный парижанин. Сын парижанина.
- Сюда-то каким ветром тебя занесло?
- Путешествую по разным странам.
- А тот, второй, с квадратной челюстью?
- Мой спутник и друг.
- Кореш, как говорят на Холме.
- Ты жил на Монмартре?
- Недолго. Работал в самых шикарных кабаках: в "Черном Коте", у Брюана… Выдали мне красивую форму: красную ливрею и полковничье кепи. Словом, повеселился на славу.
- Погоди, погоди! - прервал его Тотор. - Ушам не верю. Монмартр, "Черный Кот" - все это отсюда далековато. О чем, о чем, а о Париже никак не ожидал услышать в этой глуши.
- Конечно! Но если у кого крепкие ноги и голова на плечах…
- Послушай! Что ты все туману напускаешь? К чему эти загадки? Расскажи свою историю, если, конечно, хочешь.
- Я не прочь, только надо горло промочить.
Древние галлы с гордостью уверяли, будто их ничем не удивишь. Разве что, если небо упадет на землю.
Но забраться в неведомую страну, где, может быть, не ступала нога белого человека, и оказаться лицом к лицу с добрым малым, говорящим на языке парижских предместий! Согласитесь, такое случается не часто.
- Ну как, милый мой Меринос, - вполголоса проговорил Тотор. - Согласись: это забавнее, чем кривляться в нью-йоркском небоскребе в сорок этажей?
- Голову даю на отсечение - это только начало, - отвечал американец.
- Не жалеешь, что поехал со мной?
- Я счастлив.
- Невзирая на трудности?
Пока они разговаривали, Ламбоно отошел в сторону, порылся в ворохе всякой всячины и извлек оттуда некий предмет, который спрятал до поры до времени в складках одежды.
Потом колдун вернулся к гостям и с довольным видом, приплясывая от нетерпения, спросил:
- Знаете, что это такое?
- Череп? - предположил Тотор.
- Не говори глупости… Это крошка-милашка.
- Крошка-милашка?..
- Да! - отвечал колдун, жестом победителя вознося над головой бутылку шампанского. - Урожай с королевских виноградников!
- Где ты ее стянул, Хорош-Гусь?
- Обижаешь! Ничего я не стянул, а получил в благодарность за службу в таверне "Пигаль".
Колдун перекусил металлическую проволоку своими острыми зубами, и пробка выстрелила в потолок, а затем разлил содержимое по "бокалам" из тыквы и поднес друзьям. Остаток вылил себе и, легко вспорхнув в воздух, сделал антраша. Опустившись на землю, негр церемонно поклонился:
- Ваше здоровье, принцы мои!
Чокнулись. Шампанское было великолепно.
- Extra-dry! - сказал Меринос, цокая языком.
- Здо́рово! - припечатал Тотор. - Это вам не сивуха. А теперь, Хорош-Гусь, рассказывай!
- Верно! Называй меня Хорош-Гусь. Это навевает приятные воспоминания. Итак: десять лет тому назад я сбежал из дому…
- Продолжай, продолжай, о Хорош-Гусь моего сердца!
- Деревня наша находилась немного восточнее. С тех пор несчастных томба порядком потеснили, и они обосновались здесь, в лесных чащобах. Известно: чем глуше, тем спокойнее. Отец меня здорово бил, и я сбежал. Шел, шел день и ночь, день и ночь. У меня, само собой, чутье, как у собаки. Деревни я обходил - очень боялся, что домой вернут или съедят.
- Ха-ха! - воскликнул Тотор, но тут же нахмурился. - Похоже, в здешних местах сожрать человека - все равно что плюнуть.
Колдун сделал вид, что не расслышал, и с жаром продолжал:
- Я все время шел вперед и говорил себе, что куда-нибудь ведь наверняка дойду.
- Резонно!
- Оно конечно, только в одно прекрасное утро нарвался-таки на французский пост. Это я теперь знаю, что французский, а тогда мне все равно было, французы это или ирокезы . А так как белых я увидел впервые в жизни, то страшно перепугался. Отвели меня к какому-то большому человеку. Потом уж стало понятно, что к офицеру. Я не нашел ничего лучшего, как броситься в ноги к доброму господину из другого, совсем чужого мира и умолять его не убивать меня и не есть.
- Решительно, у тебя идефикс , - заключил Тотор. - Человеческое мясо и в самом деле так вкусно?
- О, пальчики оближешь! - не сдержался негр.
- Да что ты себе позволяешь?
Ламбоно понял, что переборщил, и сконфуженно затих.
Но тут вмешался Меринос, обратившись к Тотору по-английски:
- Пусть говорит. Сейчас не самый подходящий момент, чтобы читать ему нотации. До сих пор нам не в чем было его упрекнуть. Он же не приглашает тебя пообедать вместе. Давай дальше, - бросил он рассказчику по-французски, - только поменьше подробностей.
- Thank you, sir. I go on , - отвечал колдун на чистейшем английском.
Тотор и Меринос остолбенели от удивления, а колдун невозмутимо продолжал:
- Офицер оказался добряком. Я, как смог, объяснил ему, кто такой и откуда иду. Он заметил, что мальчишку качает от голода. Накормил меня, а потом предложил поступить к нему на службу. О чем еще мечтать? Хозяин обращался со мной ласково, позволял делать все что захочу, только бы его обувь и снаряжение были начищены. Ох уж и надраивал я его сапоги! Короче, я со всем отлично справлялся, и два года мы не разлучались. Он посылал меня на разведку, со всякими поручениями верхом или на пиро́ге. А когда я впервые увидел пароход, думал, с ума сойду. Я точно вторую семью обрел. Очень был доволен. Но вот однажды хозяин позвал меня и объяснил, что болен и должен уехать на родину, что я свободен и могу, если захочу, вернуться в свое племя. Боже! Только не это! Я не хотел возвращаться к отцу, который страшно наказывал за непослушание. У меня не было ни малейшего желания проторчать шесть часов закопанным по шею под палящим солнцем. А то еще мне могли выдрать ногти на ногах. Нет! И я сказал хозяину: "Заберите меня с собой!" Он сначала не соглашался: что такому черномазому, как я, делать во Франции? Но я так просил, так умолял… Клялся, что сделаюсь крошечным, таким крошечным, что никому до меня дела не будет. Обещал еще лучше чистить сапоги. Короче, он был так добр… Да, я забыл сказать, что звали его лейтенант Ламбер. Прекрасный человек! Будь он жив, я бы, понятно, здесь не прозябал.
Голос каннибала дрогнул. В глазах блеснули слезы.
Тотор и Меринос переглянулись. Неожиданная чувствительность и удивила и тронула их. Ведь знал же этот несчастный, каково на вкус человеческое мясо!