– Только ты больше не разводи его на липовых малявах, на которые он клюёт взаглот до самой прямой кишки. Сейчас он лечит свой фурункулёз и исполняет аллилуйя своёму пропавшему мотоциклу.
– Вначале вы меня не поняли, о чем я говорил, теперь я не понимаю, о чём вы мне говорите, – прикинулся непонимающим Колчак.
– Это пока мои личные догадки, – сказал Гнидин. – Я бы тебе знаешь, что посоветовал.
– Пока не знаю, – ответил Колчак.
– Ланин служака. У него и в администрации города и прокуратуре есть свои люди, у которых под рукой расположены влиятельные кнопки. Если быть точнее, то он человек с обширными связями. Ты в его лице врага себе недоброго нажил. Я ему, конечно, запрещу контролировать тебя. Но улица даёт ему большие манёвры, чтобы зацепить тебя на мелочи, за что другому и пятнадцать суток не дадут, а тебя к сроку могут приговорить.
– Если он от меня не отстанет, я его просто убью, можете так ему и передать, – гневно сказал Колчак.
– Серьёзное заявление, – заметил Гнидин, выслушав Колчака, – придётся тебя уберечь от убийственной статьи, – пообещал он.
– Да уж, прошу вас? У меня жена молодая, не хотелось бы её подвергать на долголетнее одиночество и себе судьбу омрачать не желаю. Но я могу стартануть со злости, и тогда труба придёт Ланину.
– Я все силы приложу, чтобы этого не произошло, – сказал Гнидин, а сейчас я с тобой хочу поговорить о субботнем курьёзе, произошедшем на чердаке вашего дома. Работники милиции оказались там по специальной разработке, не зная, что получены неверные сведения. Не буду скрывать, что стрелка компаса показывала именно на тебя. Но компас оказался неисправным, и мои подопечные настрогали там стружек.
– Дальше можете не продолжать, – перебил его Вовка, – я добро помню и ценю. И об уникальном диване вы можете забыть. Его всё равно в музее реставрировать полностью будут.
Гнидин больше ничего не сказал, а только пожал руку Колчаку, давая понять, что вопросов у него больше нет.
Они оба удовлетворённые успешным исходом беседы мирно расстались.
После этого Колчак дал Вите Леонову установку, чтобы он требовал при встрече у Ланина обещанные часы. Но тот после выздоровления не только Витю избегал, но и Колчака обходил стороной. Жабу и Усыню забрали в армию, и перспективы найти пропавший мотоцикл, у Ланина сводились к нулю. Но он об этом не знал.
Преломление любви
В следующий субботний день Полина, с утра ушла на работу, поцеловав спящего мужа, и прошептала ему на ухо, что бы он её обязательно встретил с работы. Как только, за Полиной захлопнулась дверь. Вовка поднялся с постели. Привёл себя в порядок, не забыв облить себя туалетной водой.
Мать ещё спала. Он вышел в коридор и позвонил по телефону Мареке, пригласив его к себе домой. Сашка жил на втором этаже и тут – же поднялся к нему.
– Чего тебе не спится, – недовольно проворчал он.
– Давай немного отдохнём? Вино у меня классное есть, – предложил довольный собой Колчак.
– Давай, – с радостью согласился Марека. – Хорошее вино? – поинтересовался он.
– Отличное. Тебе понравится, я сам его вчера впервые пил. Бутылки стояли, но я к ним не притрагивался. Сейчас оценишь!
– Пошли только на чердак? – сказал Марека, – там уютно и тепло, мешать никому не будем. Колчак принёс дыню и бутылку марочного вина "Массандра".
Выпив первый фужер Марека сразу оценил его вкус:
– Где купил? – спросил он.
– Полина с ресторана носит, им на пропитку коньяк и его дают. Такое вино и коньяк в нашем доме имеются, – похвастался Колчак, – я не говорю уже о яйцах, муке, сахаре и орехах.
– С её профессией тебе можно не работать, – сказал Марека.
– Я и так не работаю, дурака валяю. У нас в порту при моей должности, если даже захочешь найти работу, не найдёшь. Механик говорит, что настоящая работа начнётся, когда закончится навигация. Будут производить капитальные ремонты портальных и плавучих кранов. А я преисполнен желанием, рассчитаться оттуда. Моё сознание мне подсказывает: Завёл семью, – ищи настоящую работу. Если я буду ленивым главой семейства, то путёвой и крепкой семьи не будет, а Полину я люблю и возможно месяцев через девять, буду отцом.
– Тебе и Надька нравится, – сказал Санька, – я видал, как вы оба любовались друг другом, поэтому мы с Витькой и пошли капусту рубить. Сеть – то я взял тогда у него.
– Сеть обязательно сохрани, вдруг пригодится когда. А Надька приятная вызывает у меня интерес, как женщина, но жить с ней я бы не стал. Понимаешь Саня, она мне как родственница. Сколько лет рядом находится. Правда, за четыре года я немного отвык от неё и отторжение, какое – то непонятное всё равно существует.
– А почему бы ты с ней жить не смог? – спросил Марека.
– Слишком она умная, хотя я тоже не тупой. Проводить с ней ежедневные квартирные диспуты, это с ума можно рехнуться. В семье хватит одного умника. И желательно, чтобы это был мужчина, а жене достаточно быть мудрой. Ум для жены непозволительная роскошь. Он женщине приносит только несчастье в семейной жизни. Надьке нужен муж подкаблучник. С ним она будет счастлива. В этом я уверен. Вот Лара наша, очень умная женщина и вдобавок красивая, а счастья то нет. Я часто думал о ней в заключении. Лара с момента моего созревания всегда для меня была желанной женщиной.
– В точности такая же, как Надька, поэтому и не замужем, – сказал Марека.
– Саня у меня хоть жизненный опыт и скудный, так, как я молодой ещё, но некоторые мудрые теории я хорошо усвоил по книгам и общениями с людьми, которые имели печальный опыт брака. А к Ларе я в гости зайду, может даже скоро. Она совсем не, как Надька, а намного опытней и сексуальней.
Колчак в этот момент о Полине не думал. Разговор о Ларе, разворошил его память и подтолкнул к активным действиям, и он решил не откладывать, а нанести ей немедленно визит. Расставшись с Марекой, он достал из холодильника бутылку Янтарного вина. Купив коробку конфет в магазине, он вскоре стоял у её двери. Она была в это время дома. Открыв дверь, Лара вначале не поняла, кто стоит перед ней. Замерев от неожиданности на миг, и опомнившись, она обхватила обоими, руками шею Колчака, с материнской лаской прижалась к его щеке.
– Вовка, какой ты повзрослевший. Как я рада тебя видеть. Почему, пришёл давно, а мне не показался? Я всё лето дома была. Никуда не ездила, – говорила она, раздевая Колчака на ходу.
Немного смутившись от такой контактной и приятной встречи, Колчак почувствовал, что лицо его обдало жаром. Чтобы Лара не заметила за ним такой слабости, он сунул ей в руки коробку конфет, и специально задержался у своей куртки, засовывая руки по разным карманам, чтобы она не заметила его волнение. Он быстро взял себя в руки и вытащил бутылку вина из кармана и поставил её на стол.
– Всё это лишнее, зачем такие хлопоты, главное ты пришёл. Я ведь грешным делом думала, ты на меня обиду держишь. Ни одного письма не прислал. Все известия о тебе, через десятые руки или от твоей мамы доходили, которую я редко вижу в последнее время.
– А она в последнее время работает на двух работах. Да и на дом подработку от студентов берёт, – сообщил Колчак, – вот и не видитесь.
– В нашем дворе вроде трудно затеряться, всё равно, хоть раз в месяц, но встретиться можно. Я всё лето считай, был дома, а Надежду встретил только недавно. – Почему? – Потому что, я занят работой, а не работал бы, чаще тогда и встречались.
– Наденька всё лето была с мужем в деревне у его родителей.
– Наверное, коров доила? – рассматривая стеллажи с книгами, отвлечённо спросил он.
Лара готовила стол. Когда Колчак повернулся, на журнальном столике стояли два фужера и тарелки с салатами.
– Вы Лара, – он замешкался, из головы вдруг выпало её отчество.
Она заметила это, и с интересом посмотрела на него, протирая полотенцем вилки, сказала:
– Можно, можно меня Ларой называть, я знаю, что вы все меня промеж собой так звали и зовёте.
– Я так не могу, субординация между преподавателем и учеником должна быть.
– О какой субординации ты вспомнил. Мы давно уже обладаем равными правами, и первой порвала нить многолетнего протокола школы моя Надя, которая на выпускном балу поставила акцент на Ларе. Неужели ты не помнишь? Я теперь для всего вашего выпуска Лара. А мне даже приятней, когда так называют. Это вначале моей педагогической деятельности мне ужасно хотелось, чтобы меня по имени и отчеству величали.
– Я любезная Лара Давидовна, хотел сказать, чтобы вы не беспокоились и не суетились. Я сытый и есть, не буду, а вы кушайте. Вы, наверное, из школы пришли?
– Я тебя и слушать не хочу, – возмутилась Лара, – с ложечки буду кормить, если сопротивляться посмеешь. А с работы я давно пришла. У меня по субботам всего один урок. Присаживайся на любое кресло или на диван около меня? – предложила она.
"Успею посидеть и рядом, – подумал Колчак, – надо произвести на неё вначале хорошее впечатление, – форсировать события пока рановато".
– Я лучше сяду в кресло, напротив. Мне будет лучше видать вас, – сказал Колчак.
– Делай, как тебе удобно и чувствуй себя свободно, – одарила она его милой улыбкой.
Она сняла с себя фартук и бросила его на холодильник. Развязав ленту с головы, Лара кокетливо потрясла ей, разбросав свои волосы по плечам.
Колчак скрыто любовался ей.
– Так и будешь сидеть, сомкнув кисти на замок? – спросила она. – Поухаживай за мной и про себя не забывай?
Колчак опомнился, взял бутылку и разлил вино по фужерам:
– А где ваш шикарный антикварный комод? – спросил он.