– Наконец – то до тебя дошло, – ударив в ладоши, – воскликнул Колчак. – У нас тоже не Африка, только в Чечне стреляют с гор, где есть возможность укрыться от пули, а здесь бьют и стреляют из угла. Это значит, шансов остаться в живых ноль. А тебе Марека посоветую, не искать лучшей жизни. Ты сегодня имеешь компьютер дорогой, тачку импортную, и ежемесячную зарплату в двадцать тысяч. Можешь, этого лишится в два счёта. Главное в жизни, – это своё достоинство не терять и уметь правильно себя поставить в сложной ситуации. А свои проблемы, я решу, возможно, даже с вашей помощью. А хватать власть в городе, это неизбежно приведёт к криминалу. Рынки и киоски неизвестно у кого отвоёвывать? – Да не нужна мне такая канитель. Пускай бритоголовые сами эти куски мослуют. Я не хочу в такой криминал лезть, потому что знаю, все деяния будут связаны побуждением зависти, думая, что, кто – то лучше меня живёт. Это не моё. Зависть – это одна из форм хамства. Его – то я и считаю главным пороком России. А за свою безопасность, так же как и за вашу я не переживаю. Голову любому снесу. И я сомневаюсь, что кто – то посмеет на меня даже голос повысить. Я уже знаком со всей этой шерстью. Они со мной полушёпотом разговаривают.
– Убедил Колчак на сто пудов, – признав правоту слов Колчака, – сказал Марека, – ты, наверное, гипнозом обладаешь, или ещё каким – то таинственным даром?
– Не знаю Саня, я простой смертный. Обычный человек, но дураков и хамов не люблю и если мне предоставляется возможность убедить их в этом, я это делаю охотно. Если хамам и дуракам не напоминать о, их принадлежности на земле, то ближайшая их округа будет впитывать от них все отвратительные качества, которыми напичканы их головы. И тогда произойдёт беда, они будут размножаться, как тараканы, но к вам это никак не относится.
– Наверное, ты как всегда прав Колчак, – сказал Джага, – и я пожалуй с тобой, соглашусь. Тебе надо было в духовную семинарию поступать, а не Генке Портных.
В твоём приходе от паствы бы отбоя не было.
– Я до сих пор не крещённый, несмотря, что мои два двоюродных деда попы, один в Рожновской церкви, а второй в Печорском монастыре, – выдал семейный секрет Колчак, который никому не открывал.
– Вот почему ты авантюрист, потому что креста на тебе нет, – сказал Марека.
– А на тебе есть?
– Это поговорка такая, – сказал Санька. – Жизнь заставит, крест одену. Вон, кто бы думал, что у Генки, так жизнь повернётся. Нашёлся добрый святой с важным саном, пристроил из многодетной семьи парня в семинарию. А знаешь, какие умные они из семинарии выходят? Генка говорит, если ему приход не дадут, он пойдёт химиком работать, он в ней волокёт, не хуже любого профессора. Мы в этом убедились.
– Как самогон гнать и я знаю, – возразил ему Колчак, – пошли лучше в порт, а то протухнем здесь. Я сейчас ключи от катера возьму, спиннинг покидаем.
– Вот это дело, давно бы так, – обрадовался Джага приятному предложению.
Через час они все трое сидели уже в катере:
– Пацаны, горючки мало, далеко заплывать не будем, а то на веслах придётся возвращаться, – предупредил Колчак ребят. – У острова встанем и там покидаем спиннинг.
Около острова Колчак заглушил мотор. Друзьям дал по спиннингу, а сам вооружился биноклем Джаги и стал обозревать Лабу. Видимость была хорошая, но наверху никого не было. Он опустил бинокль, и развалился на кресле, задрав ноги на нос катера, периодически вскидывая свой взор на интересующий его объект.
– А вот и перепел появился, – вскрикнул он.
– Кто? Кто появился? – спросил Марека.
– Возьмите бинокль и запомните эту рожу, что в шортах с мамоном гуляет по Лабе. Возможно, это будет моя проблема? – протягивая ребятам бинокль, сказал он.
– Репа не знакомая, я его точно раньше не видал, – промолвил Джага. А второй, что в тельняшке вроде похож на старшего брата нашего Витьки Педро.
– А где, кстати, он есть этот Педро? – спросил Колчак у Джаги.
– Лично я точно, не знаю, но слышал он институт народного хозяйства в Одессе за четыре года окончил. Сейчас вроде в садике первого мая, дворником работает, – сказал Джага, – и неплохие бабки там имеет. Но мечтает быть директором этого чудного заведения.
– Не совсем верная информация у тебя Джага, – перебил друга Марека, – Педро месяц назад, приехал из Одессы, а работает он водолазом на спасательной станции. На стадионе он на подработке, – время свободного много.
Так надо с ним встретиться, – сказал Колчак, – он наверное не знает, что я дома. За одно и спросим про его брата.
– Дай посмотрю? – протянул руку к биноклю Марека.
Он продолжительное время наблюдал за Лабой и вдруг неожиданно воскликнул:
– Погоди, – слушай Колчак, закрывай лицо, – они бинокль, кажется, тащат, – выпалил скороговоркой Марека.
Колчак, быстро накинул на лицо майку.
Марека спрятал бинокль, и взял в руку спиннинг. Через некоторое время, он, вновь вскинул бинокль:
– Э пацаны, да они сети забрасывают. У них третий появился, а твоя проблема Колчак в шезлонге сидит пиво баночное хлещет, а бинокль на столе стоит.
– Сворачиваемся пацаны, поехали в затон, – дал команду Колчак.
Опять этот Ланин
Колчак при активной помощи своего одноклассника, учившегося на последнем курсе университета Александра Хаюрова, успешно сдал экзамены в педагогический университет. Был дополнительный набор на заочное отделение. Александр Хаюров вошёл в аудиторию под фамилией Колчин Владимир и через десять минут вышел из этой аудитории с 5 пропускными баллами.
В этот вечер у Колчиных все окна были раскрыты настежь, из которых доносились шумные голоса и музыка. Отмечали не только удачное Вовкино поступление, но и день рождение матери. На это веселье пришла милиция якобы с проверкой своего поднадзорного. В этот вечер милиция, за свой визит, получила от матери Колчака и гостей столько не лестных слов, от которых они, как оплёванные быстро сбежали с лестницы. Среди милицейской компании находился, бывший знакомый Колчака Ланин, который не мог простить старой обиды, когда он получил по горбу амбарным замком. К тому – же он был раньше подчинённым Моисея, который до своей деградации работал в областном управлении исправления наказаний, а после заместителем начальника милиции
После устроенного разноса гостями, ненависть у Ланина к Колчаку возросла ещё сильнее. Зло он затаил и надолго.
Колчак понимал, что в лице Ланина, он давно нажил себе лютого врага и вёл себя вполне прилично, готовясь к свадьбе с Полиной.
После дня рождения, когда Колчак пошёл отмечаться в милицию, Ланин в погонах майора его уже ждал в дежурке. Увидав Вовку в бодром настроении, подошедшего к дежурному со своей авторучкой, он сжал свои тонкие губы и звонким дискантом проголосил:
– Колчин после ко мне в двадцать первый кабинет зайдёшь, распишешься в инструкциях на ближайшие пять лет.
– Что – то я не слышал о таких инструкциях и в твой кабинет я приду в двух случаях или по повестке или при аресте, – сказал Вовка.
Дежурный понимающе посмотрел в сторону Колчака и сказал Ланину:
– Он с зоны пришёл, а не из школы умственно отсталых, а там законы знают лучше нас с тобой.
– Помолчи Силантьев, я у тебя не просил произносить своих словоизлияний. Я без твоей помощи сейчас его осажу.
Ланин подошёл вплотную к Колчаку и произнёс громко:
– Хочешь, ты этого или не хочешь, но тебя я в любом случае посажу, – угрожал он Колчаку, – ты не должен быть на свободе. Твоё место в тюрьме. Без тебя воздух в городе чище. И зону тебе подберу самую, что ни наесть красную, где блатные вроде тебя туалеты моют. А у меня связи есть в управлении. Куда пальцем ткну, там и очутишься.
– Успокойся Ланин, таких зон в пределах России не может существовать по многим понятиям. И ты зря парафин льёшь на блатной мир. Этот мир по многим критериям должен заслуживать от народа большого уважения. Если блатные узнают, что ты их так мило "обожаешь," то они тебя тоже мило обожгут. А свои прожекты насчёт меня засунь себе в тухлую вену, чтобы геморрой твой не разлагался на всю вселенную. Найдёшь, за что, – сажай? – разволновавшись, зло процедил Колчак. – А будешь беспричинно придираться, и вешать на меня всех собак убью, как последнюю тварь и глазом не моргну. Я, думаешь, не понимаю, почему у тебя повышено внимание ко мне.
Вовка больше ничего ему не сказал, а развернулся и пошёл к выходу.
– Постой Колчин, – окликну он Вовку.
Вовка остановился.
Ланин уже стоял сзади его спины. Только смотрел он по иному, не так горделиво и воинственно. Он избегал смелых и ясных глаз Колчака, бросая на него только разбросанные отрывистые взгляды:
– Я никогда не забуду, когда ты мне, произвёл удар по хребту, – начал вспоминать старую историю Ланин. – Этот подлый удар из – за спины, отпечатался на моём здоровье и временами до сих пор даёт знать о себе. А потом запер, опозорив меня перед коллегами и народом.
– То, что ты мне говоришь, это старо, как фекалии мамонта, – нагло заявил ему Вовка, – и если ты такие вещи помнишь, то тебе не место в милиции. Из таких змеев, как ты получаются настоящие губители человеческих душ. И если ты хоть близко ко мне приблизишься, то можешь считать себя безработным. Я вначале вышлю на начальника милиции бандероль для тебя персонально, с банкой серно – ртутной мази и журналом свиноводство и напишу полную расшифровку на твою рожу. А когда тебя выгонят из ментуры, тогда я посмотрю на твоё поведение.
Ланин, услышав, такие речи из уст Колчака, скривил лицо и, обхватив ладонями раскалившие до пунцового цвета щёки, словно флейта – пикколо с растяжкой проговорил: