Вите Леонову в последний день отдачи дани, провинившиеся парни, принесли три бутылки вина, которые он выпил на берегу один, и вместе с уловом и велосипедом попал в вытрезвитель. Когда его в субботу, на следующее утро выпустили, он встретил Колчака у подъезда.
– Гады, из моей рыбы уху сварили, запах стоял на весь вытрезвитель, – причитал Витёк.
– Выпускать не хотели, у меня денег с собой не было. Хорошо со мной ночевал один мужик, твой знакомый, который при бабках был. Заплатил за меня, и опохмелил утром, – довольным голосом сказал Витёк.
– Что это за мужик? – спросил Колчак.
– Евгений его зовут, говорил, сидел с тобой.
– Со мной наших земляков Женек не было, с которыми я вращался, ты чего – то путаешь Витёк, – отмахнулся от него Колчак, и направился домой.
– Ничего я не путаю, – обиделся Витёк, хватая Колчака за локоть, – может он и не с нашего города, но про тебя он мне много говорил. Выпытывал у меня, где ты живёшь, работаёшь. Обещал в гости к тебе зайти. Я его спрашиваю, как я с ним рассчитаюсь. А он мне говорит, не переживай, при встрече, как – ни будь, вернёшь долг.
– И, что ты ему рассказал обо мне?
– Как, что? – Всё, что знал, то и сказал, даже про твою будущую свадьбу ему рассказал.
– А, как он выглядел? – выпытывал Витю Колчак.
– Как манекен с витрины. Крепкий, под сорок лет, с холёным лицом, на голливудского артиста похож Курта Рассела. Разговаривает медленно, будь – то, каждое слово обдумывает, – сообщил Витёк.
– Понял я Витёк, о ком ты говоришь, но его не Женя зовут, а Гена и кликуха у него в лагере была Фура, – расстроено сказал Колчак.
Витя, увидав перемену в лице Колчака, – взволнованно спросил:
– Я, что неправильно, что – то сделал?
– Витя, откуда у тебя появилась еврейская интонация, не от Курта Рассела случайно? Долго ты с ним общался?
– С шести утра и вот полчаса назад расстались, – ответил Витя, – неужели я тебе навредил? – встревожился он.
– Ничего катастрофического пока нет. Есть у меня подозрение, что это был, один из моих заклятых врагов, – с задумчивостью сказал Колчак. – Видишь Витёк, в чём дело, – хорошие знакомые обычно, приветы передают и говорят от кого. А этот ни привета, ни ответа и к тому же имя не своё назвал. Порядочные люди так не поступают.
– Это верно привета он тебе не посылал, – сказал Витёк, – если бы он передал, я бы, не хуже почтальона Печкина тебе его доставил.
– А сигаретой он тебя случаем не угощал Мальборо? – спросил Колчак.
– Угощал, – подтвердил Витёк.
– Всё ясно, это он, – уверенно заявил Колчак. – Он Витя живёт на той стороне Волги, а бабки делает в нашем городе.
– Сколько ты ему за трезвяк должен? – спросил Колчак.
– По тарифу, как положено сто пятьдесят рябчиков.
Колчак достал из кармана деньги и протянул Витьку.
– Знаешь, где Лаба стоит?
Витёк молча, кивнул головой.
– Садись на свой велосипед и езжай туда, как увидишь на палубе кого. Спросишь, что – бы Фуру пригласили. Отдашь ему деньги. Мне важно, опознаешь ты его или нет. Но если, ты подъедешь, и он будет там, разворачивайся. Бабки отдавать не надо. Заберёшь их себе.
– Да за такие деньги, я лучше, сейчас у Джаги бинокль возьму и в засаду залягу. Два дня выходных впереди, – восторженно заявил Витёк.
– Мне важен результат опознания, – сказал ему Колчак.
Витёк, неуклюже развернулся около входа в подъезд, задев своим плечом проходившую мимо соседку Колчака и побежал в сторону сараев.
Через два часа он появился в школьном саду, где Колчак с Марекой и Джагой играли в буру. В кармане брюк, у него торчала початая бутылка вина, а на груди висел бинокль.
С заговорщицким видом он отозвал Колчака:
– Я всё обследовал, как ты велел. Он там, в шортах и бейсболке расхаживает с банкой пива по Лабе, и разговаривает с кем – то по рации. А когда, подъехал метеор скачиваться, вышел матрос, а он ушёл внутрь Лабы. Я ещё полчаса подождал, он не выходил. Тогда, я заехал на перевоз и купил винца молдавского. – Правильно, я поступил? – спросил Витя.
– Всё правильно, Витек, спасибо, – поблагодарил его Колчак, – только никому об этом не говори, но если увидишь Луку, скажи ему, чтобы сюда подошёл. Передай, что очень нужно. Дело безотлагательное.
Витёк, возвратил бинокль Джаге и довольный покинул сад.
– Колчак, что – то ты затеваешь и скрываешь от нас? – спросил Марека, когда удалился Витя. – Леонова, больного человека в авантюры свои посвящаешь, а нам близким друзьям ничего не говоришь.
– Колчак, мы тебе все всегда незнамо почему – то верили и подписывались под твоими делами, – поддержал Мареку Джага, – и сейчас пойдём, если нужно будет. Имей в виду, если у тебя проблемы появились. Мы с тобой.
– Да всё у меня в елочку пацаны, не забивайте себе голову чепухой, – ответил Колчак.
– Чепухой здесь не попахивает, но знай мы с нашими пацанами ситуацией в городе немного владеем, – напомнил ему Джага, – кого надо образумим, но проблемы в городе имеются.
– Пацаны, в данный момент, нет причин для тревог, когда придёт время, я вам скажу. Вы видите, что я спокойно живу, ни во что не лезу и никуда не впрягаюсь, – успокаивал он Джагу с Марекой.
– Видим, мы всё хорошо, – перебил его Марека, – когда, ты сидел, про тебя тут такие мифы ходили. Думали, освободишься, весь город на уши поставишь. Август весь в делах и постоянно в разъездах. У него свой бизнес. Ему ничего не надо. Двору нашему былую славу необходимо возвратить. Особенно ждали тебя коммерсанты с рынка. Они говорили нам: – Лучше своему Колчаку платить, чем наглецам с того берега. Раньше рынок деньги отстёгивал, Августу, а как его не стало, появились быки с бритыми затылками, явно не наши. Директора Стекольного завода грохнули в подъезде. Правда нашли снайперов. Смотрящих в городе тоже стреляют. Это только видимость такая, что у нас тихий город. А весь бардак только от наркоты исходит, будь она неладна. На цыган управы нет. Они откупятся за любые бабки. Посадят одного цыгана в год и рапортуют, будь – то, крупный синдикат накрыли. Каждый цыган как – то, но связан с наркотиками.
– Стоп, Санёк, тормозни? – не дал Колчак договорить Мареке, – вы для чего мне эту информацию сливаете?
– Появился ты с большими воровскими связями, – сказал Марека. – Один Сева, сидя за решёткой, может такого наворотить для твоёго взлёта в городе, что бритоголовые по норам расползутся и забудут про наш город. Я же слышал, как он тебе сказал, – "солидную подмогу найду". Теперь смотри, освободился Лука. С таким орангутангом мы всех тупоголовых качков поломаем. Жора Хлястик с Калиной скоро выйдут. Весь двор можно подтянуть, для благого дела. Пора город прибирать к своим рукам, – сжав в кулак руку и стиснув зубы, произнёс Марека.
От его слов Колчак заразительно до слёз расхохотался на весь сад.
– Ты чего, травки обкурился? – дёргая Колчака за плечо, спросил Джага.
Не понимая причины смеха Колчака, Марека тоже недоумённо смотрел на него:
– Чего ты, в самом деле, зашёлся? – спросил он.
Посмеявшись вволю, Вовка вытер глаза носовым платком и закурил сигарету:
– Я довольно много держал в своих руках травки, но никогда не продавал и тем более не курил её, – это вы должны знать. А смеяться я стал от вашего нелепого предложения. Я предполагаю, откуда ветер дует. Вам эту идеологию втюхать мог только Лука. У меня с ним похожий разговор уже состоялся. Вот он пускай разыскивает своего братца и бомбит бритоголовых. Вы, мне предлагаете, то в чём сами ни чего не смыслите, а зачем вам то эта канитель? Запомните одно, – любой криминальный лидер, кончает плохо. Его постоянно поджидают слизкие голодные черви на кладбище, или пожизненный срок на Огненном пятаке. Только минуту назад, Марека мне сказал, что смотрящих стреляют, – это подтверждает доказательство моих слов.
– А, как же в других городах, некоторые авторитеты по десять лет смотрят за городом? – задал вопрос Джага.
– Вероятнее всего, они работают локоть в локоть с ментами, но бывают и исключения, а исход в конечном итоге у них будет в двух вариантах, либо тюрьма, либо кладбище. И причин тому возникнет множество. Если у меня даже генеральная лицензия, будет на руках от воровского сената, я с наркоторговцами бороться не собираюсь. Есть люди, которые за это деньги получают. Каждый должен заниматься своим делом, тогда порядок будет. Кто строил эту жизнь, тот пускай и исправляет свои косяки. А если вам, так хочется повоевать, езжайте добровольцами на Кавказ. Там неблагоприятно сегодня, того и гляди война начнётся.
– Нашёл, что сказать, – обиделся Джага, – там же стреляют, тем боле это Россия.