В пересыльную тюрьму этап привезли утром, а через два дня отправили на зону. Фура был оставлен в тюремной больничке, и на зону попал позже. Но после его приезда, Вовку сразу поместили в надоевший ему за весь срок СУС. Это было предвзятое решение администрации, так они избавили зону от возможного лишнего эксцесса. А главное они защитили Фуру, спокойствие которого за определённые услуги несла охрана колонии. Колчак – же освободился с хорошей арестантской репутацией. Фура ушёл на свободу раньше Колчака, на десять дней, с арестантским проклятием. До его ушей из окон доносилось громкое "ФУРА – КОЗЁЛ"
Свобода
"Проснуться дома в своей постели, когда никто не кричит "Подъём" и когда ты можешь сойти, не спеша по лестничной клетке и выйти на улицу не под дулом автомата и лаем злобных овчарок. Вот это называется счастьем", – думал Колчак, когда на второй день после освобождения направился в милицию, становится на учёт.
– Свободой надо пользоваться с умом, после длительного заключения, – говорил Колчаку бравый майор, когда он пришёл в милицию, вставать на учёт. Часто бывает так, что приходят из мест заключения и беспробудно пьют, не замечая, что вокруг прекрасная жизнь, которую реально нужно воспринимать, как дар божий и уметь радоваться ей. Тебе советую без промедления встать на воинский учёт и устраиваться на работу. Если будут трудности с трудоустройством, приходи, поможем.
– Всё я понимаю. В отношении моего поведения, можете, не беспокоится, я знаю теперь, что такое хорошо и что такое плохо. На зону я больше не попаду. В этом я уверен – убедительно сказал Колчак.
– Тогда будем считать, что мы с тобой договорились, – сказал майор.
Колчак вышел из милиции и пошёл по центральной улице, где ему попадались знакомые люди. Жаркий июль, загонял всю ребятню на речку. Они со всего города босиком, толпами пересекали центральную улицу и шли по покатому склону к берегам Волги. Колчак, остановился у магазина "Олимп", раздумывая идти на пляж или домой. Искушение искупаться в Волге было велико, и он свернул за ребятишками, идя заливными лугами к Мочальному пляжу. Он шёл и упивался красотой природы, на которую бы раньше и внимания не обратил. Полевые цветы собирать и дикий лук их водили сюда с классом, когда он учился в начальных классах. Им прививали любовь к природе, но тогда Колчаку было не до этого. Эти цветы он вытаптывал ногами, чтобы меньше девчонкам досталось, и дёргал их за волосы. А сейчас он шел осторожно, по пышной траве, аккуратно обходя их, любуясь разнообразной гаммой полевых цветов, из которых часто вылетали птицы, которые гнездились в гуще цветов. До пляжа он не дошёл, искупался на слиянии двух рек Везломы и Волги. Вода с непривычки показалась холодной, он проплыл немного и вылез. Обсохнув, Колчак оделся и перешёл небольшой мост, который вёл к перевозу, откуда отправлялись небольшие суда на другой берег реки.
Ноги сами притащили его к берегу перевоза, где ничего не изменилось, кроме выстроенного нового пивного бара. Как всегда там было много народу и в том числе немало цыган.
Он посмотрел с удовольствием, как удят рыбу с дебаркадеров, а потом направился в бар, где взял бутылку пива и одну чехонь. Пиво было, кстати, хоть он и не понимал в нём толк.
"Главное утолить жажду в такую жару", – думал он.
К его столику подошёл рыбачёк с удочками и небольшим уловом на кукане:
– Не помешаю? – поставил он бутылку пива на стол.
– Нет, пожалуйста, располагайтесь? – ответил Колчак, – угощайтесь чехонью?
– Нет, этим добром я сыт по горло, у нас в ВГР их тазиками солят каждый день, приелась уже эта чехонь. Когда она мне на удочку идёт, я выкидываю её в Волгу.
– Я вижу, у вас не богатая рыбная ловля была сегодня, – показал Колчак на кукан с нанизанной на него рыбой.
– Это для вида, открой сумку, увидишь, сколько я вытянул с Волги красавиц.
Колчак раскрыл сумку и увидал, там несколько стерлядок внушительных размеров.
– Ого, вот это да! – удивился он, – а где вы ловили?
– У себя, где я работаю в ВГР, но я сейчас в отпуске, вот и провожу время до обеда на речке. В рабочее время мне не позволительно рыбной ловлей заниматься. А после обеда в саду буду ковыряться.
– А что такое ВГР? – спросил Колчак.
– Это Волжский грузовой район, знаешь, где краны портальные стоят?
– Конечно, знаю, – ответил Колчак
– Там я тружусь механиком по оборудованию. – У тебя, какая специальность? – спросил рыбачёк у Вовки.
– Не успел приобрести специальности я, – сконфузился Колчак.
– Извини, я понял, по твоему бледному лицу, что ты недавно освободился. У меня сосед, таким же, как и ты пришёл из тех мест. Сомневался вначале, смотрю тело, и грудь не исписаны, как другие приходят.
– Мне эта галерея не нужна, – допив пиво, сказал Колчак, а освободился я только вчера.
– Тебя как зовут? – спросил рыбак.
– Володя.
– А меня Геннадий Максимович, если надумаешь в ВГР работать, приходи, я тебе работу стоящую найду. Через две недели у меня отпуск кончится, заходи.
…Колчак искренне, от всей души поблагодарил Геннадия Максимовича за приглашение, обрадовавшись, что вопрос с трудоустройством неожиданно почти решён. Попрощавшись с ним, он вышел на улицу. Пешком идти уже не хотелось, он сел на автобус и доехал на нём до дома. Вечером он ждал к себе друзей на застолье. Вчерашний день у него был посвящён родственникам. Всё это он объяснил ребятам, которые с утра встречали его у подъезда.
Они поняли это и не обиделись, зная, что у Колчака много родни, которые, едва ли все поместятся в квартире. Мать от сына в день освобождения не отходила, ни на шаг, одаряя его своим вниманием и лаской. Она видала в нём уже не желторотого юнца, которого против её воли отобрала у неё милиция на четыре года, а сформировавшегося мужчину. Она любовалась им и гордилась, но в это – же время с тревогой думала, как он будет вести себя дальше? Сопоставляя своего сына с братьями Толоконными, она успокаивалась, что её Вова, на них не похож.
Вечером стали подходить друзья, увидав, что в квартире присутствуют и некоторые родственники, Марека сказал:
– Может, пойдём в школьный сад посидим? Нас толпа большая и ваших немало. А там и поговорить можно на свободные темы.
– Давай сядем, все за стол, а потом тихонечко уйдём, я не хочу мать обижать, она всё – таки готовилась к этому вечеру, – сказал Колчак.
Так и сделали, посидели немного с взрослыми. Затем мать собрала сумку с закуской и выпивкой, и вся молодёжь пошла в школьный сад.
– Наливай Марека всем по стопкам, выпьем за моё освобождение? – попросил Колчак.
– Ты не знаешь, но у нас сейчас другие правила. Наливает себе каждый сам, свою дозу, сколько хочет. Мы никого не принуждаем. Один стопку сразу пьёт, другой половину, – разъяснил Марека.
– Разумно. С вашими правилами, отсутствует, перспектива спится, – заметил Колчак.
Выпив по первой стопке и закусив, Колчака, сразу закидали вопросами о лагерной жизни.
– Пацаны я вам ничего нового не скажу, то что, когда – то рассказывал Лука, я повторять не собираюсь и воспоминания о тюрьме мне неприятны, по крайней мере сегодня. Я хочу всё это забыть, как нелюбимую тему урока истории. Одно вам скажу делать там нечего.
– А где, кстати, Никита? – спросил Корчага.
– Он в длительной командировке в Польше и будет месяца через два – сказал Колчак. – Август же пока там обосновался, но бизнес у него здесь. Вот Никита и поехал к нему за товаром в их общий спортивный магазин. А вообще вчера родители Никиты говорили за столом, что возможно Никита чуть позже переедет жить в Польшу на ПМЖ и будет паном.
– Красиво он жить стал, – с завистью сказал Витя Леонов, – надо будет, как он приедет попросить у него спонсорскую помощь, на покупку вело – машины.
– Витя, зачем тебе велосипед? – Всё равно пьяный потеряешь его. Лучше купи себе ролики. Никогда не посеешь, и не угонят, – посоветовал ему Юра Пуга.
Ребята рассмеялись оригинальному совету Пуги, а Витя задумался и сказал:
– Надо основательно обдумать твоё предложение, в нём присутствует рациональное зерно.
– Представляю, как туша в сто пятьдесят килограммов с почтовой сумкой наперевес будет разъезжать по городу, – серьёзно сказал Джага, – пока на них научишься кататься, с разбитыми коленками и локтями будешь ходить. Я думаю лучше тебе у Никиты попросить аэростат, он в эксплуатации безопасен и экономичен. Подкачал его водородом и поплыл по воздуху.
– Нет, шар воздушный мне не надо, – заявил Витя, – я высоты боюсь. Этот транспорт Надежда Крупская любит. Она уже нас удивляла в прошлом году перед выборами, – листовки, как бомбы бросая на нас. А у меня в стратосфере проблемы могут возникнуть, если по нужде захочется сходить.
– Нет, лучше красоты, чем пописать с высоты, – похлопал Джага неуклюжего Витю по плечу.
– Пацаны, хватит Витю допекать, лучше вы со мной поделитесь новостями, – сказал Колчак. – Мне же интересно, что за эти годы у вас происходило, расскажите о себе, кто, чем занимается. А то только по телефону с Марекой полтора года назад разговаривал и всё. Связей с внешним миром не было, а от родных на свиданиях многого не узнаешь. Марека мне успел сообщить, что Славка Фомин, в театральном училище учится и на сцене в театре выступает. А что из Славки артист будет, я знал это, но никак не думал, что он с серебряной медалью пойдёт в наше театральное училище. Мог бы и посолидней найти учебное заведение.
– А чем наше училище плохо? – раздался сзади знакомый голос.
Это был Славка Фомин. Из худосочного паренька с большой головой он превратился в заплывшую жиром глыбу. Выйдя шумно, раздирая кусты малины своим телом, он подошёл сзади лавки, где сидел Колчак: