- Это было ещё при старом господине?
- Да-да… Но потом был ещё один, хозяин речного судна, он хотел сделать Рору служанкой в дамском салоне. Он грубо говорил с ней. Мисса очень сердилась и прогнала его. Масса Тони очень сердился и прогнал его. И капитан очень сердился и ушёл. Ха-ха-ха!
- А почему Аврору так дорого ценят?
- О-о! Она очень хорошая девушка, очень-очень хорошая девушка, но…
- тут Сципион запнулся, - но…
- Да?
- Мне кажется, масса, что не в этом дело.
- А в чём же?
- Сказать по правде, масса, я думаю, те люди, что хотели её купить, были плохие люди.
Он выразился очень деликатно, но я понял его намёк.
- Если так, Аврора, должно быть, очень красива. Верно, друг Сципион?
- Старый негр ничего не смыслит в этом, масса, но люди говорят - и белые и чёрные люди, - что она самая красивая квартеронка во всей Луизиане.
- Вот как! Она квартеронка?
- Да, это так, масса, так оно и есть. Она цветная девушка, но вы бы этого не сказали: она такая же белая, как сама мисса Жени. Мисса тоже говорила это много-много раз, но я вам скажу - между ними очень большая разница: одна - богатая госпожа, другая - бедная невольница, такая же, как старый Зип. Ай-яй, совсем как старый Зип! Купи её, продай её - всё равно!
- Ты можешь описать мне Аврору, Сципион?
Я задал ему этот вопрос не из простого любопытства: у меня была на то серьёзная причина. Моё ночное видение всё ещё преследовало меня, передо мной стояли загадочные черты этого прелестного лица, не принадлежащего по типу ни к кавказской, ни к индийской, ни к монгольской расе. Быть может… Возможно ли?..
- Ты можешь описать её, Сципион? - повторил я.
- Описать её, масса? Вы хотите, чтобы Зип описал её? Мо… могу.
Я не рассчитывал на очень ясное описание, но думал, что по каким-нибудь отдельным чертам смогу определить, похожа ли эта девушка на моё видение. В моей памяти этот образ запечатлелся так отчётливо, как если бы я и сейчас видел его перед собой. Я сразу пойму, похожа ли Аврора на него.
- Так вот, масса, некоторые люди говорят, что она гордая, но это потому, что они завидуют ей. Это правда, есть такие негры. Но она совсем не гордая со старым Зипом, уж это правда. Она разговаривает с ним, и много рассказывает ему, и учит старого негра читать, старую Хлою - тоже, и малютку Хло, и…
- Я просил тебя описать её наружность, Сципион.
- О! Описать её наружность?.. Что значит - на кого она похожа?
- Ну да. Какие у неё волосы, например? Какого цвета?
- Чёрные, масса, чёрные, как сапог.
- Они прямые?
- Нет, масса, что вы! Ведь она квартеронка.
- Значит, вьющиеся?
- Не такие, как вот эти, - тут Сципион показал на собственную голову, покрытую крутыми завитками, - а длинные и, люди говорят, похожи на волны.
- Понимаю. Они спадают ей на плечи?
- Вот-вот, масса, на спину и на плечи.
- И пышные?
- Что это значит, масса?
- Густые, пушистые.
- Боже мой! Такие густые, как хвост старого енота!
- Ну, а глаза?
Глаза молодой квартеронки Сципион описал довольно сбивчиво, однако он сделал удачное сравнение, которое меня удовлетворило: "Они большие и круглые, а блестят, как у лани". Описание носа никак ему не давалось, но после нескольких наводящих вопросов я выяснил, что нос у неё маленький и прямой. Брови, зубы, цвет лица были описаны им очень правдоподобно, а про щёки он сказал: "Красные, как персик".
Как ни забавно было данное негром описание, мне совсем не хотелось смеяться. Я был слишком заинтересован и слушал каждую подробность с волнением, которое и сам не мог объяснить. Наконец портрет был закончен, и я пришёл к выводу, что Сципион описал моё ночное видение. Когда он замолчал, я горел желанием увидеть эту прелестную, бесценную квартеронку.
Вдруг раздался звонок.
- Зипа зовут, масса. Ему звонят из дома. Он сейчас же вернётся назад.
С этими словами Сципион вышел от меня и побежал к дому.
Я лежал и думал о странном, можно сказать - романтическом положении, в котором оказался. Ещё вчера, даже этой ночью я был бедным странником, не имеющим и доллара за душой, и не знал, под чьим кровом найду себе приют. А сегодня я - гость прекрасной дамы, молодой, богатой, свободной, её больной гость, уложенный в постель на неопределённое время: за мной ухаживают и обо мне заботятся.
Эти мысли вскоре сменились другими. Их вытеснили воспоминания о моём видении, и я стал сравнивать его с портретом квартеронки, данным Сципионом. Чем больше я думал, тем больше находил в них сходства. Да и как бы я мог так ясно представить себе её лицо, если бы никогда его не видел? Это почти невозможно. Я должен был видеть её. Почему бы и нет? Когда я потерял сознание и меня подобрали, разве она не могла находиться среди окружавших меня людей? Это было весьма возможно и всё объясняло. Но точно ли она была там? Надо спросить Сципиона, когда он вернётся.
Длинная беседа с ним утомила меня, так как я был ещё слаб и истощён. Несмотря на яркое солнце, светившее в мою комнату, я начал дремать, а через несколько минут откинулся на подушку и крепко заснул.
Глава XVIII. КРЕОЛКА И КВАРТЕРОНКА
Я проспал, вероятно, около часа. Затем что-то разбудило меня, но я продолжал лежать неподвижно, ещё в полузабытьи, и впечатления внешнего мира с трудом доходили до моего сознания. Это были приятные впечатления. В воздухе был разлит нежный аромат, я слышал слабый шелест шёлка, что говорило о присутствии нарядных дам.
- Он просыпается, мадемуазель, - тихо произнёс нежный голос.
Я открыл глаза и взглянул на говорившую. Первую минуту мне казалось, что сон мой продолжается. Передо мной стояло моё ночное видение: прелестное лицо, чёрные волнистые волосы, блестящие глаза, изогнутые брови, нежный, красиво очерченный рот, яркий румянец - я снова увидел её!
"Это сон? Нет, она дышит, она шевелится, она говорит!"
- Видите, мадемуазель, он смотрит на нас! Он проснулся!
"Так это не сон, не видение! Это она - Аврора!"
Я, видимо, ещё не совсем пришёл в себя и спросонок разговаривал вслух. Но только последние слова я произнёс так громко, что их можно было расслышать. Вслед за ними раздалось восклицание, которое окончательно разбудило меня. Тут я увидел две женские фигуры, стоявшие у моей постели. Они с удивлением смотрели друг на друга. Одна была Эжени, другая, без сомнения, Аврора.
- Он зовёт тебя! - с удивлением сказала госпожа.
- Он зовёт меня! - с таким же удивлением повторила невольница.
- Но откуда он знает твоё имя?
- Не могу сказать, мадемуазель.
- Ты уже была здесь раньше?
- Нет, только сейчас…
- Очень странно! - сказала Эжени, поворачиваясь и вопросительно глядя на меня.
Теперь я совсем проснулся и понял, что невольно говорил вслух. Мне надо было объяснить, как я узнал имя квартеронки, но при всём желании я не знал, что сказать. Признаться, о чём я думал, когда эта фраза сорвалась с моих губ, - значило поставить себя в очень глупое положение; ничего не говорить - значило позволить мадемуазель Безансон строить всевозможные догадки. Надо было что-то выдумать, без маленькой хитрости никак не обойтись.
Надеясь, что мадемуазель Безансон заговорит первая и подскажет мне какой-нибудь ответ, я пролежал несколько минут, не разжимая рта. Я сделал вид, что рука беспокоит меня, и повернулся на постели. Но она как будто не заметила моего движения и, всё так же удивлённо глядя на меня, повторила:
- Как странно, что он знает твоё имя!
Мои неосторожные слова произвели на неё сильное впечатление. Я не мог дальше молчать и, снова повернувшись к ней, сделал вид, что только теперь заметил её. Я выразил радость, что её вижу, и поблагодарил за гостеприимство.
Расспросив меня о моём здоровье, она сказала:
- Но откуда вы знаете имя Авроры?
- Авроры? - ответил я. - Вам кажется странным, что я знаю её имя? Сципион так мастерски нарисовал мне её портрет, что я узнал её с первого взгляда. Вот она!
И я указал на квартеронку, которая немножко отступила назад и стояла молча, с удивлением глядя на меня.
- Вот как! Сципион говорил вам о ней?
- Да, сударыня. У нас с ним был сегодня очень длинный разговор. Он много рассказывал мне о жизни на плантации. Я уже познакомился и со старой Хлоей, и с малюткой Хло, и со многими вашими людьми. Ведь я новичок в Луизиане, и всё это меня живо интересует.
- Я рада, что вы так хорошо себя чувствуете, мсье, - ответила Эжени, как будто удовлетворённая моим объяснением. - Доктор уверяет, что вы скоро совсем поправитесь. Благородный чужестранец! Я слышала, где вы получили вашу рану. Это из-за меня! Вы меня защищали! Ах, как мне отблагодарить вас? Чем отплатить за спасение моей жизни?
- Вам не за что благодарить меня, сударыня. Я только выполнил свой долг. Спасая вас, я не подвергался большой опасности.
- Не подвергались опасности, сударь? Вы дважды рисковали жизнью! Вам угрожал нож убийцы и смерть на дне реки. Но уверяю вас, моя благодарность не уступит вашему великодушию. Так велит мне сердце! Увы, моё бедное сердце полно благодарности и печали.
- Да, сударыня, я понимаю, - вы горюете о потере верного слуги.