- Я? Я ему посоветовал: позови двух курбаши, пусть они хорошенько исполосуют эту гусыню кнутами. Тогда она сделается как шелковая…
Блевио едва удержался от желания размозжить голову "мудрому" Мабруку.
- И как же паша принял твой совет? - осведомился он.
Мабрук замялся. Но потом откровенно признался:
- Паша сказал: "Ты - ишак, Мабрук?"
- А еще?
- Что он сказал еще? Ах, да! Он сказал: "Твое дело чистить навоз в конюшне. На это твоего ума хватает. А больше нет…"
- Неужели так и сказал?
- Ты опять сомневаешься в моих словах? - обиделся Мабрук.
- Ей-богу, нет! - успокоил его Блевио. - Но я хотел узнать, не сказал ли Осман еще чего-либо относительно девушки?
- Он сказал: "Если эта гордая гурия не хочет подчиниться моей воле, то я избавлюсь от ее злых чар, приказав задавить". И он, он способен на это. Ты его еще не знаешь, друг мой!
- Если не знаю, так насквозь вижу! - пробормотал берсальер.
А в то время как они беседовали, в той половине фондука, где находился гаремлык, разыгрывалась бурная сцена: Осман-паша, красный, как рак, осыпал угрозами Марику.
- Ты отказываешь мне в любви! - кричал он. - Ну, так знай же: ты - в моей власти. Я когда-нибудь потеряю терпение и раздавлю тебя, как червя.
Глава XI. Обман раскрыт
- Я раздавлю тебя, как червя! - кричал Осман, угрожая непокорной Марике. И этот крик был так громок, что каждое слово его услышали и Блевио, и Мабрук. Блевио всполошился, думая, что при таких условиях дело может кончиться катастрофою, и порешил, будь что будет, немедленно вмешаться. Он направился к гаремлыку. Мабрук последовал за ним, подстрекаемый любопытством.
- Убей меня, - отвечала Осману гордо девушка. - На это ты способен. Ты храбр, когда приходится воевать с женщинами и детьми…
Странная мысль зародилась в мозгу Блевио. Он толкнул неплотно притворенную дверь, как буря ворвался в комнату и схватил Марику за плечи, яростно рыча:
- Убью тебя. Задушу тебя. Разорву на клочья зубами!
А в то же время глаза его смеялись и он подмигивал Марике. Та мгновенно опознала его, но, сообразив, в чем дело, притворилась смертельно испуганною.
- Как ты смеешь противиться, великому Осману?! - рычал Блевио. - О несчастная! Как ты смеешь оскорблять самого храброго из воинов нашего повелителя султана? Да знаешь ли, что за это нет достойной для тебя казни, презренная? Дайте мне нож! Я сейчас зарежу ее!
Имитация была так совершенна, что испугала далее самого Османа. Вместе с Мабруком паша оттащил свирепствовавшего Блевио от Марики и принялся успокаивать его.
- Вижу, как ты близко к сердцу принимаешь мои интересы, - говорил Осман, - но я еще не решил, как поступить с этою непокорною рабынею. Оставь ее на время в покое, друг. Если я порешу казнить ее, я прибегну к твоей храброй помощи. Но теперь не трогай ее… Твой гнев может убить ее. Посмотри, как то краснеет, то бледнеет ее лицо. Она до того испугана, что, кажется, близка к помешательству… А я никогда не забуду твоей преданности мне, юноша! Я вижу, что я не ошибся, поселив тебя в одном доме с этою глупою и не желающею понять своего счастья женщиною. Теперь я исправлю свою ошибку: я именно тебе поручу надзирать за нею. Береги ее. Я должен удалиться. Вернусь только завтра утром!
И Осман ушел. А Мабрук остался: паша приказал ему быть помощником Блевио в деле надзора за Марикою.
При создавшихся условиях Блевио не представилось ни малейших затруднений переговорить с Марикою с глазу на глаз и с нею вместе выработать план побега.
- Нам надо оттянуть время! - говорил Блевио Марике. - Бежать днем - немыслимо: нас изловят сейчас же. Поэтому надо дождаться вечера. Если этот турецкий осел явится завтра утром - притворись, что ты смягчилась, приласкай его…
- Не могу! - с отвращением ответила Марика.
- Хоть двумя-тремя словами. Вы, женщины, - мастерицы на этот счет… А к вечеру я узнаю пароль, припасу коней, и ночью мы сбежим.
- Каким образом?
- При помощи сонного порошка, который я раздобыл.
И Блевио рассказал Марике, как надо действовать с сонным порошком. Он передал ей один из пакетиков вместе с бутылочкою противоядия.
Несложную инструкцию Марика немедленно затвердила, и Блевио мог быть уверен, что девушка исполнит все как следует.
- Смотри же! - предупредил он ее, уходя. - Не испорти всего нашего плана излишнею поспешностью… Ты пустишь порошок в ход только вечером и только тогда, когда я свистком дам тебе знать, что пришел момент.
Утром следующего дня Блевио вновь навестил Марику - вместе с Мабруком - под предлогом принести из сада ворох цветов, чтобы убрать комнату в честь прихода Османа-паши, и успел шепнуть девушке пару слов, что все идет благополучно.
Полчаса спустя пожаловал и сам Осман-паша. Он казался мрачным как туча: его огорчил ряд сведений об успехах итальянской армии, о подчинении итальянцам целого ряда племен. Это настроение не обещало ничего хорошего злополучной пленнице. Но миг - и картина изменилась как по волшебству: Марика с очаровательною улыбкою на устах пошла навстречу пораженному Осману и спросила:
- Простишь ли ты меня, мой владыка и повелитель?
- Как… как… как… Что это значит? - даже попятился Осман, не веря своим ушам и глазам.
- Это означает, - продолжала Марика, - что твой любимец, который грозил меня зарезать, убедил меня.
- В чем? - удивлялся все больше и больше султан.
- В том, что любить тебя - огромная честь для меня. Но… но простишь ли ты мне те дерзкие речи, которые ты слышал от меня за эти дни?
- Прощаю, прощаю! - пробормотал Осман.
- В честь твоего прихода я убрала комнаты цветами. И лучшую розу я припасла для тебя…
Она подала Осману-паше роскошную пунцовую розу. Старик машинально взял цветок и вдел его себе в петлицу.
- Об одном прошу! - продолжала девушка. - Не торопи меня. Дай мне несколько успокоиться. Мои мысли еще идут вразброд.
- Хорошо, хорошо! - расчувствовался Осман. - Если ты опомнилась, то ведь и я не зверь же, в самом деле! Успокойся. Я навещу тебя сегодня вечером.
Молния блеснула в глазах Марики, но она справилась с собою и покорно ответила:
- Я буду ждать тебя!
День пролетел как сон. Приближался вечер.
По плану Блевио надлежало сделать следующее: когда Осман придет вечером, Блевио зажжет один из пакетиков волшебного сонного порошка на своей половине, и усыпит этим Мабрука и остальных слуг. Затем он свистком подаст сигнал Марике. В комнате ее будут гореть свечи. Девушка подпалит второй пакетик, и тогда непробудным сном заснет паша. Заснут и служанки, сторожащие Марику. А тогда, закутавшись в бараканы, беглецы покинут фондук, проберутся до ближайшей рощи, где их уже будут ждать оседланные лошади, - и пусть на другой день, очнувшись от волшебного сна, паша ищет и прекрасную пленницу, и своего верного фаворита…
План казался обещающим верный и полный успех. Но…
Но за два часа до того времени, когда обыкновенно навещал Марику Осман, целый отряд конницы и пехоты окружил фондук, и паша бурею ворвался в помещение в сопровождении кучки солдат.
Пораженный неожиданным приходом Османа, Блевио окаменел на месте.
- Это - гяур? - услышал он гневный голос Османа.
- Да, да, повелитель! - злобно и радостно выкрикнул скрипящий голос, и Али-бен-Али выдвинулся из-за спины паши. - Это - христианская собака, шакал, крокодил, сын летучей мыши и паука. Я узнаю его. Я его видел несколько раз. Это ничтожество - родной брат того другого ничтожества, того проклятого итальянского щенка, покрытого коростою с ног до головы, который, не сразившись со мною лицом к лицу, не смея взглянуть мне в глаза, предательски подкрался ко мне, когда я стоял на молитве Аллаху, и нанес мне семьдесят семь ран. Одну - в сердце, три - в грудь…
- Взять гяура! - распорядился Осман.
Не успел Блевио опомниться, как десятки рук легли на его плечи, свалили, связали.
- Мабрук! - позвал паша своего премудрого конюха.
- Что прикажешь, повелитель? - еле вымолвил трясущийся со страху конюх.
- Стащи гяура в какой-нибудь подвал и запри его там. Береги его как зеницу ока: если он сбежит, ты расплатишься за него собственною головою!
Мабрук взвалил Блевио на плечи и кряхтя потащил его в подвал.
Покончив с Блевио, Осман, еще более распаленный гневом, ворвался в комнату Марики, швырнул к ногам девушки уже увядшую розу, получением которой был так доволен утром, и крикнул:
- Я раскусил тебя, змея! Ты сговорилась с гяуром, который осмелился под чужою личиною прокрасться в дом мой. Но теперь все раскрыто. И я присуждаю тебя к смерти.
Марика, видя, что все погибло, призвала к себе на помощь все свое мужество и с гордою улыбкою ответила:
- Так что же? Я и раньше знала, что ты - палач и живодер… Могила мне слаще твоих объятий…
- Ладно, если так. Посмотрим, покажется ли тебе такою сладкою та могила, которую я тебе приготовил… Раньше, чем зарыть тебя в землю живою, я дам тебе случай наглядеться, как будут умирать твои родственники… Верный Али раскрыл их убежище и завтра днем изловит их всех, как кроликов, в их норе…
У Марики вырвался крик отчаяния. Полученный удар превышал силы бедной девушки. Как подкошенная она упала на пол.
Паша повернулся и вышел из гаремлыка. Через минуту топот копыт известил об его отъезде.