- Ну, - ответил он с явно напускной скромностью, - у профессора есть и другие ученики… Но этот забавный случай лишний раз показывает: мало быть профессором, чтобы уличить шарлатанов. Тут требуются специалисты, знатоки всяких трюков…
- Рыбак рыбака…
- Вот именно.
- Странно, что учитель не передал вам свой интерес к телепатии. Или после этого случая он тоже перестал верить в нее?
- Увы, нет. Просто огорчился, что бывают на свете нехорошие люди, и начал искать новых телепатов.
- Но жалко, если телепатия - сплошное жульничество, - вздохнула я. - Хочется верить, что на свете есть еще чудесное и непознанное. А вам? Иначе жить станет скучно.
- Мне тоже жалко, - засмеялся Жакоб. - Я люблю всякие загадки. Меня интересует судьба пропавшего без вести путешественника, корабля, не вернувшегося из плавания, летчика, который отправился в полет через океан и не оставил видимых следов своей гибели… Я люблю тайны, и они не дают мне покоя, пока их не разгадаю. Но вы ошибаетесь, если думаете, будто мир становится беднее тайнами. У загадок природы замечательное свойство: чем больше их разгадывают, тем больше новых тайн возникает впереди. Только не надо обманывать себя и других и создавать загадки искусственно, где их нет.
- Вы становитесь мудрым и поучающим, как старенький доктор Ренар, - пошутила я. - Но, по-моему, все-таки нехорошо быть всегда трезвым рационалистом…
- Это я-то трезвый рационалист?! - возмутился Жакоб. - Выступаю факиром, по первому вашему зову ввязываюсь в тайну "гласа небесного"!
- Но ведь вы это делаете, чтобы разоблачить тайну…
- Мнимую тайну, - резко ответил он. - Такие мешают людям жить, закрывая им глаза мистической пеленой и делая их жертвами всяких проходимцев.
- Но что опасного или нехорошего в моей вере в телепатию? - защищалась я. - Как вы меня ни убеждайте, я в нее верю. Верю, и все!
- Ну и на здоровье, - засмеялся Морис. - Я просто пытался вам объяснить, что дело с телепатией обстоит гораздо сложнее, чем кажется. А чем сложнее, тем интереснее. И скажу вам по секрету, - добавил он, понизив голос и наклонясь ко мне, - в ученом труде я бы в этом не признался, но тут нас, кажется, никто не слышит: я тоже разделяю ваше желание, чтобы телепатия оказалась реальностью. Некоторые опыты как будто это доказывают.
- Какие же? - загорелась я.
- Прежде всего опыты по мысленному внушению животным. Их немало провел замечательный русский дрессировщик Дуров. Очень интересный был человек - талантливейший исследователь, всегда пытавшийся проникнуть в суть непонятных, загадочных явлений, а не отмахиваться от них. Особенно интересные опыты он проводил со своими собаками. В них участвовал и академик Бехтерев, о котором я как-то поминал, оставивший протокольную запись, так что достоверность этих наблюдений вне всяких сомнений…
- Что же можно внушить собакам? - недоуменно спросила я.
- Ну, скажем, пойти в прихожую и принести оттуда одну из трех телефонных книжек, лежащих на столике.
- И собака выполняла?
- В большинстве случаев - да. Или, скажем, подбежать к пианино, вскочить на подставленный стул и ударить лапой по правой части клавиатуры. Собака так и делала.
- И это ей внушалось мысленно?
- А как же иначе? Ведь собаке не скажешь: "Пойди туда-то и принеси то-то". Она не поймет. А вот если мысленно, максимально сосредоточась, как бы самому проделать то, что приказываешь собаке, то, оказывается, она понимает и делает. В том-то особый интерес и ценность этих опытов. Собака да и любое другое животное не понимают человеческой речи. С ними нельзя заранее договориться, чтобы они выбрали из трех книг одну или пролаяли шесть раз, а не четыре или пять. Так что возможность предварительного сговора исключается…
- А вы не делали такие опыты?
- Нет, все только собираюсь, - виновато ответил Жакоб. - Но я занимался гипнотическим внушением на расстоянии - тоже весьма любопытно. Несколько раз мысленно приказывал своему ассистенту Жану прийти вечером в лабораторию.
- И он слушался?
- Обычно - да. И забавно, что не мог объяснить, почему вдруг явился. Когда я его спрашивал, он удивлялся и отвечал смущенно: "Не знаю, шеф… Так просто… Захотелось прийти…" Но, правда, опыт нельзя признать совсем чистым, потому что его я подвергал гипнозу и раньше.
- А это что-нибудь меняет?
- Конечно. Такие люди потом легче поддаются гипнотическому внушению. Вспомните женщину, так эффектно прозревшую на "космическом шабаше"… - Закурив сигарету, Жакоб добавил: - Я пробовал и усыплять Жана на расстоянии…
- Вы опасный человек! И получалось?
Он кивнул.
- Получалось, но при одном условии. Если я просто мысленно приказывал: "Засыпайте! Спите!", как на обычном сеансе гипноза, ничего не выходило. Надо мне было непременно зрительно представить себе, как он постепенно засыпает. Точно так же как у Дурова с собаками, обратите внимание!
- Вот видите, а пытались меня разубедить! - воскликнула я. - Сами себе противоречите. Почему же вы сомневаетесь, что и поклонники "Космического пламени" не могут общаться между собой мысленно?
- А вы подумайте, ответ я вам только что подсказал.
- Вы что, и надо мной опыты ставите? - недовольно спросила я. - Пытаетесь устроить мне экзамен, словно школьнице? Как у вас эти вопросы называются, которые вы задаете, чтобы проверить умственные способности испытуемых?
- Тесты. Но я ничего не проверяю. Просто хочу, чтобы вы тоже приняли участие в расследовании этого хитрого дела и повнимательнее наблюдали за тем, что творится вокруг. Ведь вы - мои глаза: только через вас я и могу держать под наблюдением вашу тетю.
- Согласна, но все равно не могу догадаться, в чем тут дело. Подскажите.
- Вспомните хорошенько, какие вопросы задавали на "космическом шабаше" спящей красавице.
- О видах на урожай винограда, о биржевых сделках…
- Вот именно! Ведь я только что рассказывал, как у Дурова в опытах и у меня при мысленном внушении выполнялись лишь те задания, которые давались непременно в образной форме: открыть дверь, пройти в прихожую. Или закрывать глаза, сладко потягиваться, начать засыпать… Эти "космические" шарлатаны ухватились за самую распространенную и шаблонную гипотезу, будто телепатия - биологическая радиосвязь, и довольно ловко разыграли спектакль с мнимым мысленным внушением… Но они не учли, что нельзя мысленно передать отвлеченные, абстрактные понятия: биржевые акции, урожай. Такие задания, как у них, мысленно передать невозможно. Этим они и выдали себя. А какие сложные задания дает вашей тете "глас небесный"? Внушение тут бесспорное, но телепатия ни при чем. Конечно, они пользуются радиопередатчиком, а у вашей тети где-то спрятан приемник…
- Скажите, а можно внушить человеку, чтобы он совершил преступление? - спросила я, вспоминая искаженное ненавистью лицо тети, когда она вдруг бросилась меня душить.
Видимо, Жакоб догадался, о чем я думаю, потому что ответил уклончиво и внимательно посмотрел на меня.
- Вообще-то считается, будто это невозможно. Нельзя якобы заставить человека даже в гипнотическом сне совершать такие поступки, которые противоречат его моральным убеждениям. Правда, некоторые опыты как будто показывают иное, но они ставились, разумеется, только в лаборатории и признаны не слишком убедительными. Скажем, усыпленному человеку приказывали броситься на кого-нибудь с игрушечным кинжалом, и он выполнял. Но возникают резонные сомнения: может, где-то в глубине сознания испытуемый все-таки понимал, что кинжал игрушечный и задание дано не всерьез…
- А как же тогда тетя… - начала я, но Морис остановил меня жестом.
- Но я думаю, - продолжал он, - это все-таки возможно, если только построить внушение так, чтобы оно не противоречило чувству совести или долга.
- Каким образом?
- Очень просто. Внушите усыпленному, что через какое-то время после пробуждения на него набросится тигр. И тогда вместо человека, которого вы задумали убить его руками, он увидит тигра и, спасая свою жизнь, не задумываясь, выстрелит ему в голову. Или подсыплет кому-нибудь яд, если ему внушить, будто это спасительное лекарство.
- Ужас! - прошептала я. - Какие страшные вещи вы говорите. Значит, от этого голоса можно всего ожидать! А мы медлим…
- Мне нужен Вилли, - развел руками Жакоб.
Затишье перед бурей
Было такое чувство, словно я вырвалась из сумасшедшего дома, куда меня засадили совершенно здоровой и нормальной, - так спокойно и размеренно шла теперь жизнь.
По утрам доктор Жакоб обычно работал у себя в лаборатории на втором этаже. Иногда я заходила туда, но ненадолго, боясь помешать.
Тут царила строгая атмосфера. Хромом и сталью поблескивали в стеклянных шкафчиках инструменты. Жакоб и два молодых бородатых ассистента в накрахмаленных белых халатах возились со сложными приборами, изредка перебрасываясь фразами, звучавшими для меня загадочнее марсианских.
Они проводили опыты с собаками, большая свора которых носилась по всему саду, отпугивая от ограды редких прохожих, с обезьянами, кроликами, даже со змеями.
Я люблю всяких зверюшек. В детстве у меня долго жила лиса, и я увлекалась кроликами, расставаясь с ними каждый раз с горьким плачем. Так что в зверинце Жакоба я с удовольствием проводила целые часы. Я быстро подружилась со всеми собаками. Правда, змей я сторонилась. Змей я ненавижу и боюсь, не могу смотреть без содрогания на обыкновенного ужа, хотя все уверяют, будто они совершенно безвредны. Даже когда в кино или по телевизору показывают змей, я зажмуриваюсь и не открываю глаза, пока они не исчезнут с экрана.