- Просто не знаю, что и сказать… - наконец промямлил я. - Ничего более удивительного я в своей жизни не слышал.
- Ну так как, теперь ты веришь в то, о чем я тебе перед этим говорил?
- Вы ведь знаете, что я - неисправимый скептик, однако во всем, что касается данной темы, я полагаюсь на ваши знания.
- Вот так-то лучше, - сказал Кастильо, удовлетворенно кивнув. - А теперь давай спустимся в бар и выпьем пива, а то у меня от этих долгих разговоров в горле пересохло.
За пивом последовал аперитив, а за ним - обед и кофе, так что мы вернулись в квартиру профессора лишь в пятом часу. К тому моменту Кастильо успел сообщить мне еще очень много сведений об "альтернативной истории", не нашедшей никакого отражения в школьных учебниках. Он, в частности, рассказал, что в Америке до сих пор время от времени находят египетские амулеты, карфагенские монеты и финикийские орудия труда. Однако американские исследователи доказали, что некоторые из этих предметов уже в наше время были перевезены из Старого Света в Новый, где их закопали в землю, чтобы какой-нибудь археолог-любитель сделал "случайное" открытие. Поэтому ко всем подобным "находкам" стали относиться как к очередному обману - даже к тем, которые были весьма правдоподобными.
А еще мы с профессором очень долго и пространно говорили о Христофоре Колумбе.
- Интересен тот факт, - разглагольствовал Кастильо, - что до сего момента не имеется сколько-нибудь достоверной информации о том, откуда он, собственно говоря, взялся. Официальная версия гласит, что Колумб был генуэзским моряком, сыном торговца тканями и что во время одного из торговых путешествий, когда он плыл вдоль португальских берегов, его корабль был атакован пиратами, в результате чего этот баловень судьбы и оказался на берегу португальской провинции Алгарве. Однако совсем недавно было доказано, что единственный документ, в котором Колумб заявляет, что он генуэзец, - это всего лишь грубая подделка, вследствие чего версия о его генуэзском происхождении, образно говоря, трещит по швам. К тому же известно, что Колумб ни разу не написал ни одного слова по-итальянски - даже в своей переписке с генуэзскими банкирами, у которых он просил денег. По моему мнению, более правдоподобной является та версия, - продолжал профессор, - согласно которой Колумб был сыном каталонских купцов или купцов с Мальорки еврейского происхождения, и именно поэтому он скрывал свое прошлое, в том числе и от собственных детей. Ты ведь знаешь, что в те времена, - недовольно поморщившись, произнес профессор, - быть евреем означало рисковать своим здоровьем.
Вернувшись в квартиру профессора, мы прошли прямиком в его кабинет и тут же увидели, что в нижнем углу монитора компьютера мигает иконка в виде конверта, означающая, что по электронной почте пришло письмо.
6
- А что, по-вашему, он должен был нам ответить? Это самый лучший ответ, который он мог дать, - сказал я, глядя на заметно приунывшего профессора.
- Ехать во Флориду только ради того, чтобы обсудить наше предложение… По правде говоря, я не ожидал, что дело примет такой оборот.
- А что, вы обременены какими-то другими делами? Может, носки надо постирать или аквариум почистить?..
- Проблема совсем не в этом, - пробормотал Кастильо. - Проблема заключается в том, что… что я не очень люблю летать на самолете.
- Вы хотите сказать, что боитесь летать на самолете?
- Не просто боюсь, Улисс, а панически боюсь, - признался Кастильо, и я заметил, что его пальцы стали нервно подрагивать.
- Но тут уж ничего не поделаешь, - безжалостно сказал я. - Чтобы убедить Хатча, нам необходимо лететь к нему во Флориду. И главным нашим козырем являетесь вы - специалист по средневековой истории.
- Да, но… - неуверенно произнес профессор и замолчал, видимо пытаясь придумать какую-нибудь отговорку.
- Вы должны принять волевое решение, проф. Я прямо сейчас забронирую авиабилеты через Интернет, и не пройдет и недели, как мы с вами встретимся с охотником за сокровищами. А до того времени мы постараемся собрать побольше информации о тамплиерах и об их исчезнувших богатствах. Нам следует убедить Хатча, что мы с вами не какие-нибудь полоумные фантазеры, и для этого представить ему, кроме колокола, еще и множество других подтверждений, что внутри этого рифа находится нечто ценное. Главное, чтобы Хатч поверил нам и решился потратить свои деньги и свое время на поиски этого "нечто".
Через пять дней мы приземлились в международном аэропорту Майами. В течение всего перелета профессор пичкал себя всевозможными успокоительными средствами, а затем бродил по проходу между сиденьями с радостно-придурковатым выражением на лице. Как мы и договорились по телефону с Хатчем, в аэропорт за нами приехал желтый пикап, принадлежащий компании "Хатч Мэрин Эксплорейшнз". Познакомившись с водителем и положив свой багаж в кузов, мы сели в кабину, и пикап помчался в направлении островов Флорида-Кис, на одном из которых находился главный офис Хатча.
Мы пересекли остров Ки-Ларго и поехали по самому длинному в мире шоссе, построенному на сваях над водой. Двумя часами позже мы прибыли в туристическую зону городка Ки-Уэст - самого южного населенного пункта Соединенных Штатов. Городок состоял главным образом из обсаженных тропическими растениями аккуратных деревянных домов со звездно-полосатым флагом у крыльца и с висевшими повсюду табличками, предлагающими морские прогулки на катере, подводное плавание и ловлю рыбы в открытом море.
Водитель доставил нас к маленькой гостинице, расположенной на окраине городка, и предупредил, что заедет за нами в пять. У нас оставалось достаточно времени для того, чтобы привести себя в порядок, перекусить и с помощью крепкого кофе окончательно вывести профессора из полусонного состояния.
Точно в назначенное время мы вошли в центральный офис компании "Хатч Мэрин Эксплорейшнз". Там нас уже ждал Джон Хатч, мужчина средних лет, ростом под метр девяносто, с проницательными голубыми глазами и наигранно-любезным выражением на лице, за которым скрывался холодный и расчетливый ум. Одет он был в цветастую рубашку и джинсы.
- Привет, Улисс! Рад тебя видеть! - воскликнул Хатч по-испански, хотя и с сильным американским акцентом, и крепко пожал мне руку.
- Привет, Джон. Как дела?
- Как всегда, хорошо. Работы у нас - хоть отбавляй…
- Да, похоже, дела у тебя действительно идут неплохо. Ты, кстати, и свой испанский заметно улучшил.
- Улисс, ты ведь знаешь, как много испанского золота я поднял с морского дна. Так что не грех было бы и поднатореть в этом языке. Шучу, конечно, - хохотнул Джон. - Истинная причина моей тяги к испанскому заключается, как обычно, в женщине. Есть тут одна кубиночка, от которой я становлюсь просто crazy.
- Что касается женщин, то в твоем возрасте, Джон, с этим следует быть поосторожнее, а то можешь нарваться на инфаркт.
- Да ладно, у меня хоть и брюхо стало теперь побольше, а волос на голове - поменьше, I’m still в прекрасной форме, - ответил, задиристо улыбаясь, Хатч. Затем, засучив рукав, он продемонстрировал мне свой накачанный бицепс.
- Вижу, вижу… - кивнул я и, показав жестом на профессора, добавил: - Познакомься: профессор Эдуардо Кастильо Мерида, один из лучших европейских специалистов по средневековой истории.
- Рад с вами познакомиться, профессор, - сказал Хатч, протягивая руку. - Как мне следует называть вас?
- Называйте меня "профессор", - ответил Кастильо. - Я, знаете ли, больше привык именно к такому обращению, сеньор Хатч. - Затем профессор пожал плечами и добавил: - Хотя, в общем-то, если вы станете называть меня teacher, это тоже будет вполне приемлемо.
- Замечательно! - с добродушным видом воскликнул Хатч. - Улисс, teacher, вы не против того, чтобы пройти в мой кабинет?
Через несколько секунд мы уже сидели в черных кожаных креслах, и я с невольным любопытством рассматривал многочисленные трофеи, добытые хозяином кабинета. Это были предметы, поднятые Хатчем с морского дна во время ранее проведенных им раскопок: прекрасно сохранившийся кремниевый пистолет, золотая монета, "замурованная" в большом прозрачном пластиковом кубике, который Хатч, похоже, использовал в качестве пресс-папье…
- Это золотой дублон, отчеканенный в Новой Испании, - пояснил Хатч, заметив мой заинтересованный взгляд и переходя на английский язык. - Он был единственной ценностью, которую мне удалось обнаружить на затонувшем в семнадцатом веке испанском галеоне. Это жуткое фиаско произошло несколько лет назад, и я тогда едва не разорился - а все потому, что слишком увлекся энтузиазмом других людей и не провел, как того требует моя работа, предварительного анализа… - Пристально посмотрев на меня, Хатч добавил: - И раз уж жизнь преподала мне такой урок, я решил хранить эту монету здесь, у себя на столе, чтобы никогда больше не совершать подобных ошибок.
Заметив краем глаза, что профессор бросил на меня обеспокоенный взгляд, я, однако, сделал вид, будто бы не понял скрытого в словах Хатча намека, и с безмятежным видом произнес: