Шуалейда
436 г. 8 день Жнеца. Роель Суардис.
Лица, лица… старые и молодые, мужские и женские - сотни предков смотрели на Шу слепыми деревянными глазами. Сотни стволов - дубов, кленов, груш, буков…
Она провела ладонью по стволу яблони, обрисовала пальцем скулы, брови, так похожие на её собственные. Ветер зашептал что-то утешительное в кроне, осыпал розоватыми лепестками: для этой яблони всегда будет поздняя весна. Рядом зашелестел голыми ветвями с едва проклюнувшимися почками клен. Крохотное младенческое лицо его словно сморщилось, готовое заплакать. Погладив старшего брата по коре, Шуалейда, наконец, взглянула на отца. Узловатый граб, только сегодня выросший в Лощине Памяти, ответил ей ласковым шорохом желтых листьев и улыбнулся морщинистым коричневым лицом.
На мягкой траве под сплетенными ветвями граба и яблони сидел черноволосый, с резкими чертами породистого лица и скорбной сладкой между бровей юноша в алом. Он задумчиво перебирал листья, словно собираясь рисовать генеалогическую рощу Суардисов. Выразительные серые глаза его были сухими, как и пять часов назад, когда эльф с длинными белыми косами вышел из глубины Леса Фей и приветствовал шеров, принесших завернутого в алые шелка мертвого короля. За спиной эльфа порождением волшебного сна застыл тонконогий жеребенок той же лунной масти. Единственный рог на длинной благородной морде переливался опалом, глаза отсвечивали лиственной зеленью: гербовой единорог Суардисов пришел проводить старого короля и встретить нового.
- Пойдем домой, Кейран, - позвала брата Шуалейда. - Тебе надо принять послов.
Юный король молча встал и пошел прочь из Лощины Памяти, прижимая к груди опаловый рог. Шуалейда последний раз коснулась укоризненно качающего ветвями граба, прошептала: "он справится, отец, поверь", - и пошла вслед за братом.
- Кей, - окликнула его десяток шагов спустя. - Кей?
Брат остановился, глянул пустыми глазами. Шу вздрогнула: в этой пустоте летели на снежных крыльях демоны вины и отчаяния.
- Ты не виноват, Кей. - Она взяла его за руку, слегка сжала. - Просто время пришло…
Слова звучали глухо и фальшиво. Время… Кто так распорядился? Кто сказал, что время - ради власти жертвовать жизнями и топтать судьбы? Что время - умирать самым лучшим, чтобы не мешать стервятникам? Боги отвернулись, позволили людям играть людьми, позволили забыть, что власть не цель, не награда, а ответственность.
- Не бойся. Я справлюсь, Шу, - одними губами улыбнулся Кей. - Мы не отдадим Валанту. Отец не для того… - он осекся и обернулся, Шу вместе с ним.
Позади качали ветвями клены и эвкалипты. Обыкновенные клены и эвкалипты с зелеными листьями и гладкими стволами. Лощина Памяти закрылась - до конца месяца Журавлей, до равноденствия.
* * *
До парадного подъезда дошли в молчании. Так же, в молчании, поднялись на второй этаж, к королевскому кабинету. По дороге Кейран лишь едва кивал в ответ на поклоны придворных: Ваше Величество, скорбим… Ваше Величество, плачем…
На половине пути, в холле перед галереей Масок, перед Кейраном склонился поседевший, пожелтевший от горя и вины секретарь: именно он, беззаветно преданный шер Блум, принес Мардуку то злополучное письмо, не решившись нарушить волю кронпринца.
- Ваше Величество, позвольте…
- Слушаем. - Кейран скользнул по нему холодным взглядом.
- Шер Бастерхази вернулся два часа назад. Он получил из Хурриги известия…
Шуалейда вздрогнула. Вернулся, шакал! Вовремя, ничего не скажешь!
- …мятежники разбежались, город полон полусумасшедших людей и сумасшедших слухов, - продолжал шер Блум.
- Что за слухи? - не выдержала Шу.
Спрашивать, откуда секретарь узнал о письме, не было необходимости: она легко читала его страх перед Бастерхази, смешанный со сжигающей виной и желанием хоть как-то загладить. Пусть даже за подслушанный разговор темный превратит его в такое же умертвие, как Эйты - все равно после смерти любимого сюзерена жизнь не имеет смысла.
- По слухам, предводителя и Чистых забрал демон из Ургаша. - Секретарь осенил лоб малым окружьем. - Прошу простить, но больше ничего темный шер не говорил.
- Благодарю вас, шер Блум, - кивнул Кейран. - Вы принесли поистине радостное известие, столь драгоценное в этот скорбный час.
Шер кланялся, пряча слезы: от милостивых слов юного короля его вина и боль лишь росли и крепли.
- Проводите нас, шер Блум, - приказала Шуалейда, чтобы старик, упаси Светлая, не разрыдался прямо посреди холла, и махнула рукой, веля ему идти вперед.
* * *
- Извольте, Ваше Величество, Ваше Высочество, - поклонился шер Блум, пропуская их в распахнутые гвардейцами высокие двери.
Королевский кабинет казался пустым, темным и холодным, несмотря на жаркий предзакатный час. Единственным ярким пятном алело траурное платье Ристаны. И, разумеется, никаких послов - только груда свитков невесомой рисовой бумаги, перевитых разноцветными шелковыми шнурами: дипломатическая почта.
- Ваше Величество, - пропела старшая принцесса, вставая из-за отцовского стола. - Какая честь! Вы соизволили вспомнить о делах!
Ристана присела в реверансе.
Шуалейда попыталась прочитать её, но снова наткнулась на непроницаемую защиту изготовления Бастерхази. Поморщилась: от сестры несло ненавистью и тьмой, словно она только что ложилась под придворного мага.
- О, вы уже позаботились наплести послам околесицы, дорогая наша сестра, - парировал Кей. - Может, вы уже готовы принять и корону?
- Увы, от этой тяжкой обязанности я вас не избавлю, - скорбно покачала головой Ристана. - Придется вам явиться на коронацию лично. Надеюсь, хоть на площадь Близнецов Ваше Величество не опоздает.
- К счастью, время и место коронации не зависит от Вашего Высочества. Так что есть надежда, что Его Величество узнает о ней не через полчаса после начала, - пропела Шуалейда так же сладко, как сестра.
- На вашем месте я не была бы так уверена в том, что вам стоит туда являться, - усмехнулась Ристана. - Вдруг Пророк не сумасшедший мятежник, а истинный глас богов? Хотя… народу нужны зрелища, а что может быть лучше испепеления самозванца Радугой.
- Мечтайте, дорогая, мечтайте, - отозвался Кей.
- Где портрет? - Шу, наконец, поняла, почему кабинет казался пустым. - Где портрет нашей матери?
- Здесь не место шлюхам, - улыбнулась Ристана. - Как и шлюхиным отродьям. Готовьтесь в дорогу, милые детки.
- Вы правы, дорогая. Вам тут не место, - фыркнула Шу, оглядывая шкафы и комоды в поисках портрета.
Ристана перехватила ее взгляд и усмехнулась, отмахиваясь от несуществующего запаха:
- Тальге пованивает. - Она шагнула к ближнему комоду, вытащила из-за него раму с лохмотьями и швырнула на пол перед Кеем. - Забирайте с собой на свалку. Это все, что вы здесь получите.
Кейран побелел, шагнул к ней, поднимая руку…
"Стой!" - наплевав на опасность обвинения в нападении на королевскую особу, Шу остановила руку брата, не позволяя ударить Ристану, и выдернула из его ауры горячие нити гнева. Кей задышал ровнее, а она подняла воздушной нитью портрет, вернула ему первозданный вид и повесила на место. Для верности Шу слила раму, холст, обшивку стен и камень основы в одно целое, а сверху прикрыла пленкой зеркальной защиты.
- Надеюсь, дорогая, вы повторите попытку. Возьмите только нож острее и бейте сильнее, - предложила Шу.
Но Ристана сделала вид, что не слышит. Она вернулась за стол и принялась разворачивать свиток, не обращая внимания на брата с сестрой.
- Сообщить нам об окончании мятежа и возвращении Бастерхази Ваше Высочество не считает нужным, - констатировал Кейран. - Похоже, вы решили, что два года это очень долгий срок.
- Вы еще здесь, Ваше Величество? - подняла брови Ристана. - Ступайте, отдыхайте и ни о чем не волнуйтесь. Вашей помощи в делах мне не требуется. Да, и собирайтесь в дорогу. Свежий воздух Сойки пойдет вам на пользу.
- Ваше Высочество забывается. - Голос Кея был все так же ровен, но под маской спокойствия снова закипала ярость. - Мы не собираемся покидать Роель Суардис.
- Это Ваше Величество забывает, что на регенте лежит обязанность блюсти жизнь и здоровье короля. Роель Суардис слишком опасен для вас. Сойка же зарекомендовала себя как полезное для здоровья, совершенно безопасное место. Сразу после коронации вы отправляетесь туда.
- Что ж, раз вы настаиваете… Я не намерена нарушать волю отца и оставлять Его Величество, следовательно, мне тоже придется поехать в Сойку. Вот только Башню Заката я никак не могу взять с собой. - Шу сделала скорбное лицо, при этом понизив температуру в кабинете и сгустив тени по углам. - Увы, я недостаточно опытна, чтобы надежно закрыть Линзу, а если её тронет шер Бастерхази…
Ристана хотела было что-то сказать, но ей помешал грохот захлопнувшегося окна.
- Не хотелось бы, чтобы Роель Суардис постигла участь мыса Сойки, ныне острова Глухого Маяка, - голосом ветра в скалах продолжила Шу и позволила стихиям проглянуть сквозь тонкую оболочку человечности. - Конечно, маловероятно, что последствия неконтролируемой флуктуации вероятностей примут именно такую форму. Чрезвычайно интересно с научной точки зрения, как именно изменятся обитатели дворца под влиянием трех стихий. В Ночном Городе первыми исказились шеры.
Ристана и Кей следили за ней, не смея вздохнуть. Брат - с восхищением, сестра - со страхом. В ее расширенных глазах Шу видела свое отражение: существо без пола и возраста, сплошь из сине-лиловых теней и льдистых углов.