Брюс проснулся оттого, что внезапно прекратился храп. Старик долго возился в ванной и вышел, ступая на цыпочки; в бороде и усах блестели капли воды. Брюс сварил кофе; оба чувствовали неловкость: уместное, естественное, само собой разумеющееся вчера сейчас стало другим.
Старик поспешно собрался. Сарджент решил сделать ему подарок и извлек из шкафа костюм, тот самый, в котором он провожал мисс Фаулз, давным-давно, еще до ухода из полиции, еще до ранения. Обшарил карманы, вытащил газету, с досадой швырнул ее на пол. Доменико, пытаясь угодить, подобрал, развернул иссохшие листы. Сарджент случайно зацепил глазом крупно набранный заголовок: "Гордон Кэлвин отвечает на вопросы о гибели лайнера. Федеральное авиационное управление напоминает растревоженный улей" - и… фотография безумца!
Брюс смежил веки. Побежали кадры мысленного фильма. Вот Бейкер нервно крутит в руках фото: у него болен родственник; Майер улыбается, покачивая головой-дыней; холеные седины Лоретти вплывают в кадр: "Вашего Кэлвина убили!.."
Убили!
Бейкер мог не добиваться, чтобы Сарджента упрятали в тюрьму, и все же через своего адвоката он настоял… Похоже, Брюса специально упекли подальше, нарочно тянули время: пусть все забудется.
В ушах звучало: "Вы идеальный свидетель, иметь такого - одно удовольствие: никто не станет копать".
Но ведь Сарджент совершенно случайно встретил Майера в тот вечер в "Бо-Сит"! Или не случайно? Там же крутился Хорхе Носарь, и его люди преследовали. Майера и Сарджента. Спектакль? В тюрьме Хорхе - кто не знал о его жизнелюбии - вдруг повесился, как только Сарджент предложил ему объясниться…
Брюс потянулся к газете, долго рассматривал лицо Гордона Кэлвина: светлые волосы чуть взъерошены, в глазах испуг и растерянность, и даже испарину удалось пропечатать - отличный снимок, и тень затравленности, будто прямо сейчас, когда щелкает затвор фотокамеры, Гордона волокут на расправу.
И еще Сарджент изумился: как преображает фото человека! Безусловно, Кэлвин! И все же бросается в глаза неуловимое, что так отличает клишированного Кэлвина от живого: у живого, похоже, больше выпячена нижняя губа и волосы казались гуще, наверное, вспышка фотоаппарата безжалостно выхватила прогалины кожи, прикрытые редкими прядями.
Доменико исчез незаметно, и Брюс мысленно благодарил его за проявленный такт. Только что он положил трубку на рычаг - поговорил с Дайной. Поговорили просто и сердечно. Сарджент сказал: "Я не могу без тебя". Дайна ответила: "Я тоже" - и добавила: "Так в чем же дело?" Брюс рассмеялся, и сквозь смех мисс Фаулз разобрала, что он прилетит сегодня же.
Сарджент шагал с полупустой сумкой на плече, только что получив в банке как раз столько, чтобы добраться до города мисс Фаулз. Черная машина не показывалась: раз Сарджент без колес, то и преследователи предпочитали ноги. Его опять вели - он сразу заметил: ничего нового, слежка без затей, только техники побольше, и Брюс скосился на радиожужжалку в нагрудном кармане пиджака. Незатейливая штуковина ждала, пока хозяин валялся в камере, изнывая от безделья, и теперь радостно моргала красным глазом: вокруг Сарджента кипел радиообмен.
Если вчера слежка его не трогала, то сегодня чужие зрачки, вперившиеся в спину, раздражали. Сарджент замедлил шаг, стал чаще прилипать к витринам, незаметно уклоняясь к мешанине домов уже успокаивавшегося квартала. Там Сарджент знал все: проходные дворы, ржавые пожарки, угрюмые лестницы, сбегающие в подвалы, которые прогрызены под свалками и выходят на свет божий в самых неожиданных местах. Брюс позволил преследователям расслабиться за истекшие сутки, и сейчас они пожалеют об этом.
Сарджент толкнул дверь магазинчика дамских шляп, зная, что вынырнет в четырех кварталах от него, пролетел мимо изумленной продавщицы, юркнул в служебную дверь, оттуда в подвал, выбрался в четырехугольный замкнутый двор, открыл дверь черного хода, поднялся на второй этаж по переходу, что лепился снаружи к обшарпанной кирпичной стене, пробежал вдоль слепого фасада и снова нырнул в подвал.
Красный глаз радиомигалки моргал все реже и наконец померк, потерял блеск, будто умерло некое живое существо.
Ночь проглотила город. Ветер снаружи свистел и скреб пригоршнями градин оконное стекло. Доменико, закутанный в тряпье, грел руки над электрокамином, найденным в мусорке и теперь пиратски - в обход счетчика - подключенным к проводке.
Скрипач думал, что дверь сорвал с петель ветер, когда в халупу ворвались трое, подняли его, как куль с песком, и долго били, повторяя один вопрос: "Где Сарджент?" Доменико икал от страха и боли, пытался прикрыть лицо руками. Толстомордый низкорослый наотмашь ударил старика, свинячие глазки уперлись в скрипку - миг! - удар по голове. Доменико, теряя сознание, увидел, как резонатор инструмента разлетелся в щепы. Выстрелы револьвера с глушителем потонули в вое ветра. Уходя, убийцы приткнули камин к тряпью Доменико, и через минуту после их ухода хибара пылала, и ветер разбрасывал вокруг снопы искр.
Сарджент в телефонном разговоре предупредил мисс Фаулз, что прилетит, потому что разговаривал из дома; на самом деле он решил плыть: три дня на корабле; он отдохнет, и Дайна успеет без спешки подготовиться к встрече гостя. Он позвонил мисс Фаулз из города и известил о перемене решения. Его станут разыскивать в аэропортах, а кому придет в голову заглянуть на причал.
Корабль вышел в море вечером, и Брюс стоял на носу рядом с брашпилем, изредка дотрагиваясь до массивной якорной цепи.
- От берега отошли на десять кабельтовых, - прокричал официант, пробегавший мимо, и Сарджент перебрался на корму, всматриваясь в терявшиеся вдали огни города. В густеющей мгле оставались его враги, его беды, и Брюс втайне надеялся, что так же, как расширяется полоса воды, отделяющая корабль от берега, расширяется пропасть между его прошлым и настоящим.
Толстомордый низкорослый докладывал Майеру, голова-дыня покачивалась в такт ударам пальцев по столу. Сарджента упустили. Пьяница-музыкант ничего не знал о своем дружке.
Майер представил мину, какую скорчит человек в ортопедическом ботинке, и поморщился. Поднял непроницаемые глаза на толстомордого и, скорее для острастки, чем надеясь пронять эту тушу, проревел:
- Вы ответите!
Он знал: контактов у Сарджента немного, среди бывших сослуживцев один-два, не считая Макги; капитан уже доложил Майеру, что коллеги понятия не имеют, где Сарджент, и что Брюс отличался умением залечь на дно.
Быстро проверили аэропорты - таможенники послушно раскрыли журналы регистрации, - Сарджент города не покидал. Решили искать на месте. Люди Майера снеслись со своими в городе, где жила мисс Фаулз, и оттуда подтвердили, что к объекту (так именовали мисс Фаулз агенты) никто не прибывал, после чего Дайна на время выпала из поля зрения Майера и его людей, идущих по следу Брюса.
Дни на корабле казались Сардженту лучшими в жизни, его недуг ни разу не напомнил о себе; Брюс часами стоял, нагнувшись к воде, и свежий ветер бросал ему в лицо прохладу; вдыхая терпкие запахи моря, он ощущал давно забытую уверенность и особенно отчетливо - радость жизни, не от чего-то конкретного, не в предвкушении таинственного нечто, а единственно потому, что ты живешь, дышишь и бескрайнее море волнуется на твоих глазах, а с белизной вод, что вскипают, рассеченные носом корабля, сравнимо лишь цветение яблонь в детстве, когда Сарджент-малыш разгуливал под деревьями и не сомневался, что мир - сплошь цветущий сад…
Трап казался бесконечным. Сарджента покачивало, он глянул вниз и сразу увидел мисс Фаулз. Она подогнала машину к самому причалу и стояла, опираясь на капот. Сарджент поправил сумку и улыбнулся Дайне.
Она бросила сумку в багажник, уселись, и машина выскользнула из порта.
- Как отсиделось? - Дайна свернула под арку.
- Отлично! - Сарджент усмехнулся. - Поздоровел! Режим: в одно время встаешь, в одно ложишься, спорт, регулярное питание и никаких излишеств.
Мисс Фаулз вела машину осторожно, будто везла ребенка или тяжелобольного. Постарел? Как будто нет. Та же виноватая улыбка, и волосы непокорно спадают на лоб, и пробор, за которым он всегда так следит, как стрела, и дышит Брюс ровно, не захлебываясь, как в первые месяцы после операции. Переключая скорость, она раза два коснулась руки Сарджента, и… будто не было тюрьмы и месяцев ожидания, и такое чувство, что они никогда не расставались - просто возвращаются после загородной прогулки или из магазина.
Судя по столу, который увидал Брюс, мисс Фаулз ни на минуту не забывала, кого она ждет. Сарджент и не предполагал, что Дайна помнит все его кулинарные пристрастия и даже привычки в быту, начиная от туалетной воды и кончая лезвиями бритв; и еще его ожидал подарок - темный костюм, покрой и цвет которого так шли усталому, но для мисс Фаулз всегда привлекательному мужчине. За обедом они дурачились и припоминали смешные истории их прошлого, совсем невинные, расскажи кому, на жалкую улыбку и то рассчитывать не приходится, а они веселились от души. В забавном, происходившем с ними давным-давно, притягивало не смешное, а другое - старая общность, взаимная уверенность: то, что было - было хорошо, а раз так, отчего не надеяться, что таким же станет и то, что будет.
Брюс помог Дайне вымыть посуду, а после они лежали рядом на широкой постели, не раздеваясь, отдыхая после обильного обеда, и голова мисс Фаулз покоилась на его плече.
- Ну, рассказывай. - Дайна уютно свернулась у Сарджента под боком.
Воспоминания цеплялись одно за другое, как зубья шестерен, колесо памяти раскручивалось, набирая обороты.