* * *
В доме тихо и пусто. Профессор остался в Аугсбурге. Элеонора уехала в Мюнхен. Ютта осторожно прошла к себе в комнату. Поставила чемодан, присела на диван. Руки от тяжести чемодана болели, ныла спина. Медленно, метр за метром, она обследовала пространство квартиры. Ну что же, все ясно.
Передатчик удобнее всего разместить в нише за комодом. Антенну надо протянуть под обоями и через дымоход камина вывести на крышу.
В чемодане все детали передатчика и приемника были аккуратно обернуты в бумагу. Потрудился Эрих.
В три часа ночи Ютта надела наушники и включила передатчик. Тихо засветились красноватые огоньки лампочек, потрескивая, заработали выпрямители. Худенькая прозрачная рука легла на телеграфный ключ и отстучала адрес. Это были просто кодовые числа и буквы. Но тот, кто в этот момент дежурил у приемника, настроенного на единственную, известную только двум радистам волну, понял, что эти обыкновенные числа и буквы обращены к нему. Он быстро отстучал ответ - готов перейти на прием.
"КАМ-РТХ. 81735. 31148. 79863. 10154" - стремительные точки-тире полетели в эфир, побеждая пространство, расчищая себе дорогу через хаос чужих звуков и волн.
"От Марта Центру. Выхожу на связь. Мессершмитт усиленно работает над созданием реактивных самолетов. Основные бомбардировщики люфтваффе "хейнкель-111" и "юнкерс-88". Соответственно данные… После налета дальних бомбардировщиков на Берлин вводится световая маскировка. Ложные огни сооружаются в 30 километрах северо-восточней… Жду указаний. Март".
* * *
Эвальд фон Регенбах долго стоял, посвистывая, у карты Европы, истыканной флажками свернутых и развернутых фронтов. Флажки подбирались к правому краю карты. Он достал сводку, переколол несколько булавок. Одна воткнулась в черный кружочек, наименованный Смоленском. Ниточкой Эви смерил расстояние до Москвы. Засвистел погромче. На этот раз марш из "Гибели богов". Позвонил Коссовски.
У Коссовски лихорадочно горели глаза, на лбу выступила испарина. Когда капитан вытирал лоб тыльной стороной ладони, голубой шрам на виске напрягался, как стрела в арбалете.
- Вы больны, Зигфрид, и перегружаете себя работой. Так нельзя. Посидите дома, - сказал Регенбах.
- В такое время? Мы на пороге величайших событий.
- У вас жар, Зигфрид. Вы на пороге госпиталя. Поверьте, фельдмаршал фон Бок возьмет Москву и без вас.
- Я прошу оставить меня на службе. Коссовски вызывающе стоял по стойке "смирно". Регенбах подошел к нему, подвел к креслу, усадил:
- Как хотите. Тогда у меня есть для вас небольшой подарок. Маленькая, очень маленькая подпольная радиостанция. В Аугсбурге. Аугсбург ведь по вашей части? Коньяк у Мессершмитта пьете? Отрабатывайте!
Регенбах достал из сейфа бутылку, налил две рюмки, пододвинул одну Коссовски. Тот выпил залпом. Регенбах лишь пригубил.
- Я только что от Геринга. Он собирал нас по поводу "Красного оркестра". Гитлер в ярости. Требует самых экстренных мер. От функабвера докладывал генерал Тиле. В августе они засекли еще полтора десятка передатчиков. В том числе в Аугсбурге. Но основные центры передач - Берлин и Брюссель. Поэтому на периферию мониторов не дадут. Искать придется вслепую. СД отдал распоряжение искать по своим каналам. Но вам придется подключиться. Во всяком случае, рапорт с нашими соображениями надо представить немедленно. Есть вопросы?
- Выявлен характер сообщений?
- Ни черта они не выявили. Всю техническую документацию получите у капитана Флике из функабвера. Еще что?
- Больше вопросов не имею.
- А у меня есть один. Этот Зейц, эсэсовец, вы ведь, кажется, с ним работали?
- Да, в Испании.
- Вот-вот. Так что он там делал?
- Это было не очень опрятное задание, Эвальд. Не хочется вспоминать. Поверьте, я его касался только боком.
- Не чистоплюйствуйте.
- Зейцу было поручено организовать контрабандный вывоз валюты.
- Да, хорошенькое дельце. И он преуспел?
- Сначала у него не ладилось. Чуть было не влип в историю. Но выпутался. Ему удалось отправить в Германию довольно крупную сумму.
- Через вас?
- Через меня.
- Вам не кажется подозрительным, что этот Вайдеман снова работает с Зейцем?
- Вайдеман - безусловно порядочный парень.
- Редкая характеристика в ваших устах. Ну, все.
Коссовски направился к двери, но, сделав два шага, обернулся и медленно, как будто преодолевая боль, спросил:
- Я слышал, вас вызывал Удет. Это секрет?
- Не от вас, Зигфрид. Он попрощался. Уезжает на днях отдыхать в Бухлерхохе. Хочет починить почки. Но, я думаю, сюда он уже не вернется. Мильх его съел и обглодал. Свалил на него всю английскую неудачу.
- А рейхсмаршал? - спросил Коссовски.
- Больше всего Удет обижен на Геринга. Считает, что "железный Герман" должен был за него заступиться. А вместо этого санаторий. Почетная негласная отставка. Закуривайте. - Регенбах подвинул ящик с сигарами.
- Спасибо, воздержусь.
- Геринг сам ищет, на кого бы свалить всю вину за неудачи.
- Он-то застраховался, все ищет компромиссов, - согласился Коссовски.
- Говорят, что рейхсмаршал предупреждал фюрера о том, что люфтваффе не в силах выиграть две кампании сразу, - продолжал Регенбах, - фюрер обещал через шесть недель вернуть весь воздушный флот на Ла-Манш.
- И Геринг поверил? - усмехнулся Коссовски.
- О чем вы спрашиваете, Зигфрид? - Эвальд поперхнулся коньяком.
- Выходит, Удет конченый человек?
- Посмотрим.
Коссовски потер двумя пальцами шрам, поморщился.
- Вы знаете, господин майор, что Мильх еврей?
- Я знаю, что он заставил свою мать поклясться на распятии, что она изменяла мужу и что он внебрачный сын чистокровного арийца.
- Кто в это поверит!
Эвальд подождал, не скажет ли Коссовски еще чего-нибудь, но тот молчал.
- Вы считаете, что Удету стоит еще побороться? - теперь Регенбах сделал упорную паузу.
- А почему бы и нет?
- Он на это не пойдет. Тем более что действовать придется в обход Геринга. Нет, Удет не согласится.
- Но эту операцию смог бы провести Пихт через свои каналы, - проговорил Коссовски.
- Пихт?! - удивленно воскликнул Регенбах. - Вы все-таки убеждены, что он связан с гестапо? Похоже. Но зачем ему! И потом, Зигфрид, я не пойму, вы, кажется, очень хотите свалить Мильха? По сила и ли вам подобная операция? И кто за ней стоит?
Коссовски побелел.
- Германии нужен другой человек на его месте. Мильх хороший исполнитель. Не больше. Он слеп. Он не видит завтрашнего дня. Он не знает, куда вести производство. Он никогда не найдет контакта с промышленностью.
- С промышленниками, Зигфрид, - поправил Регенбах. - Вы имеете в виду Мессершмитта?
- Не его одного. Мильх тормозит развитие немецкой авиации. И мы еще за это поплатимся.
- Вы опять бредите, Зигфрид. Что за странные перепады? Только что вы били в барабан, теперь поете отходную. Вашему патриотизму не хватает системы, Зигфрид.
- А вашему, майор, веры.
- Ба! Я верю в Германию!
- В какую Германию, господин майор?