- А это всегда случается не вовремя! Разве ты не знал об этом? Нет, мой мальчик, ты не знал об этом, потому что ты вообще ничего еще не знал о любви.
Ксавьер Людовиг промолчал, но весьма удивился - в самоуверенности цветущей молодости он был уверен, что уж о любви-то он знал если не все, то многое. А теперь этот жестокий насмешник, умирающий в одиночестве в темной холодной пещере, решил посмеяться над ним! Самым же неприятным было смутное сознание того, что тот, как всегда, оказывается прав. Это злило, и способность старика угадывать мысли тоже злила.
- Да, мой мальчик, - продолжил тот. - Ты ничего не знаешь о любви, потому что твои шалости в венских будуарах кощунственно даже назвать этим святым словом.
- А Вы знали, да? - Ксавьер Людовиг не выдержал, хотя ему не хотелось говорить на эту тему. - Вы, как я вижу, все знали: и любовь, и ненависть, и это Тайное Знание, и о Перекрестке, и о Хранилище - только говорить ни о чем не хотите!
- Не хочу. А ты злишься потому, что я прав. Я даю тебе тактические советы - ты им не следуешь, и злиться следовало бы мне. Что толку, если я начну сейчас рассказывать тебе про Перекресток и Хранилище, - все равно, что дать тебе книгу на языке, которого ты не знаешь. И не серди меня, иначе я наговорю тебе много оскорбительных вещей… Теперь наберись терпения и послушай еще. Так и быть, скажу кое-что. Перекресток - это как застава, боевой пост, который ставится в строго определенном месте, а не где угодно, и его нельзя перенести по мере изменения контура линии фронта, потому что линии фронта нет - она везде. Это укрепление - ты понимаешь или нет? И его нельзя сдавать врагу, а оно почти захвачено! Хранилище: меч, бездействующий по какой-либо причине, тоже не должен храниться где попало. Поэтому я закопал его здесь.
- Зачем Вы это сделали? Ведь Вы были воином, и, предполагаю, воином не из последних?
Повисла пауза - и Ксавьер Людовиг угадал ответ. Но ответ этот тем не менее напугал его именно потому, что был угадан:
- Вот мы и подошли к любви. Я закопал меч, потому что потерял интерес к жизни, отказался от борьбы и отрекся от бессмертия.
- Бессмертия?
- Теперь оно вытекает из меня капля за каплей, год за годом, - то время, что я прожил сверх средней человеческой жизни после того, как одолел одного такого, вроде этого Князя.
- Но телесного бессмертия не бывает!
- Бывает! Все можно завоевать, но не от всего можно потом избавиться.
- Так… - прошептал Ксавьер Людовиг. - А если я одолею этого Князя?..
- Князь бессмертен, когда-то он был человеком, но давно перестал им быть. Он - посвященный воин другой стороны, и воин сильный. Первая победа над бессмертным противником дарует бессмертие, вторая - неуязвимость, кроме как от руки такого же, третья - всесилие, но таких еще нет - ни по нашу, ни по другую сторону. А теперь делай выводы. Если даже та женщина и проникнется к тебе ответным чувством, что ты сможешь ей предложить? Если ты станешь вечен, хотя и относительно, то она-то - нет! Если ты погибнешь - она будет страдать. Ты ведь не хочешь, чтобы она страдала?
Последнего вопроса старика Ксавьер Людовиг почти не слышал. С каждым разговором на него обрушивались новые сложности, каждая последующая неожиданнее и непреодолимее предыдущей. "Я не хочу! - чуть не закричал он. - Я не хочу никакого бессмертия! Зачем? Вот так рубить вампиров и прочую нечисть - до бесконечности?! - Но он понимал, что не договаривает одну фразу - главную: "Не хочу без нее".
- Хорошо, - сказал он наконец. - Что мне теперь делать? Как подступиться к этому Князю?
- Я не знаю.
- Не знаете?
- Нет. Воин всегда сражается один на один. Всегда нужно исходить из ситуации, из обстоятельств. Князь пришел за мечом, но запомни: ты сражаешься не только и не столько силой оружия, сколько силой духа. И пока ты продолжаешь битву, никто не может забрать у тебя меч. Можно выбить его другим мечом, и, если появится другой меч, тебе конец: вряд ли найдется кто-либо, имеющий еще меньше опыта.
- Я хочу выкрасть и уничтожить договор о продаже замка.
- Это правильно. Но уничтожить, то есть сжечь договор, ты должен в присутствии Князя, перед ним. А это значит, ты должен ему показаться.
- Я плохо понимаю, что происходит.
- Конечно, это нелегко. Но поверь мне: одолев Князя, ты станешь силен почти как он. Подумай об этом!
- Разве от моих мыслей что-то зависит?
- Да. Все. Твои мысли и желания, особенно высказанные вслух, приобретают огромную силу, они - такое же оружие, как этот клинок, нужно лишь научиться им пользоваться.
- Почему выбор пал на меня, а не на кого-либо другого, более подготовленного?
- Все когда-то приходится совершать в первый раз. Рано или поздно выбор должен был пасть на кого-либо из уроженцев Кронверка. Место такое - оно не могло не породить воина…
Ксавьер Людовиг смотрел в окно, к которому не мог подойти. Он чувствовал, что галстук душит его, хочется рвануть ворот камзола, не тратя время на расстегивание, и пусть отлетят пуговицы, высунуться в окно, глотнуть свежего воздуха, и желательно, чтобы гремела гроза с громом и молниями и завывал холодный ветер, - но за окном был тихий солнечный летний день, и вдруг нестерпимо захотелось подставить лицо солнцу, упасть на зеленую траву, смотреть, прищурив от яркого света глаза, как в синем полуденном небе парят, распластав мощные крылья, орлы, выслеживая добычу, и слушать, как в траве жужжат мухи и звенят цикады…
"Ну, теперь ты знаешь, что такое любовь? - спросил он сам себя и сам себе ответил: - Наверное, это когда без Нее не хочешь бессмертия…"
Утренняя свежесть ножиданно сменилась духотой, похожей на предгрозовую. Ветер утих, листья на деревьях почти не шевелились. Около полудня из-за леса выползла маленькая серая тучка, которая быстро приближалась и росла, все больше закрывая небо, и скоро приобрела не вызывающие сомнений очертания тяжелой грозовой тучи.
Фредерик все-таки попросил в гостинице лошадь, сказав, что желает осмотреть окрестности.
- Смотрите, господин, - предупредил его конюх. - Гроза приближается! Экая тучища! Скоро грохнет, и ливень тоже будет знатный!
Еще за завтраком молодой человек заметил, что среди гостиничной прислуги царит тихое злорадное веселье: весть о том, что прибывшая накануне юная барышня подсыпала гувернантке снотворное и сбежала с драгунским офицером, поджидавшим ее здесь, распространилась с той фантастической скоростью, с какой и распространяются подобные известия. Богатые дамы за утренним кофе шептались о том же, в притворном ужасе закатывая глаза и прикрывая себе рты кончиками пальцев, как будто они тоже замышляли бегство с офицером. "Готов биться об заклад, - думал Фредерик, глядя на двух сорокалетних кокеток за соседним столиком, - что этим сплетницам тоже хотелось бы сбежать с драгуном - хотя бы на пару дней… Они бы лишились чувств на месте, узнай, куда в действительности подевалась эта юная барышня!" Гувернантку, конечно, было жаль: она пребывала в беспамятстве, и ее пытались привести в чувство нюхательной солью. К ней относились с состраданием, потому что страшно было даже представить, что ждет бедную женщину по возвращении в господский дом. Судачили даже, что лучше ей и не возвращаться, а тоже бежать с кем-нибудь, - а что, она хоть и не первой молодости, но и не старуха…
Фредерик выехал через ворота заднего двора, чтобы избежать улицы, и направился к берегу реки. Лошадь оказалась молодой и резвой, но при этом спокойной и послушной. Узкая дорожка извивалась по зеленому берегу. Хотя по причине приближающейся грозы духота усиливалась, пейзаж по-прежнему радовал глаз, и Фредерик решил перебраться по мосту на другую сторону речки и, не приближаясь к замку, прогуляться по цветущему лугу, а заодно поразмыслить над вопросом, терзавшим его последние несколько лет: как жить дальше?
Возле ивовых зарослей он увидел владельца гостиницы и двух мужчин, пожилого и молодого, похожих на слуг. Он узнал их по голосам: молодой светловолосый парень показывал хозяину одной рукой на гостиничную стену, которая действительно хорошо просматривалась с этого места, а другой - на заросли и взволнованно пояснял:
- Я стоял, извольте видеть, вон там, а он был вон там, на балконе между вторым и третьим окнами! Христом Богом клянусь - не спал я!..
Хозяин его слушал историю, Фредерику уже известную, с мрачным выражением на лице. Потом велел обоим конюхам помалкивать под угрозой увольнения.
- Мало ли что, - сказал он строго. - Это еще ничего не значит!
Все трое обернулись в сторону приближающегося всадника. Хозяин сделал своим работникам знак рукой, и те побрели в направлении конюшни. После обмена приветствиями хозяин сказал:
- Вот, сударь, мой слуга рассказал мне презабавнейшую историю: будто видел мужчину на балконе вашей соседки.
- Каков негодник! - улыбнулся Фредерик. - Ведь так можно испортить репутацию порядочной женщины!
- Да-да, Вы правы. Я строго предупредил его, чтобы не смел распространять подобные слухи!..
"Как же, волнует тебя ее репутация! - подумал молодой человек. - Тебя волнует, кого именно видел там парень - не вампира ли? Не призрака ли графа? - о том только и разговоров в городе…"
- A Вы, сударь, позвольте спросить, - продолжал хозяин, - не страдаете ли случайно бессонницей? Не потревожило ли что-либо Ваш сон сегодня ночью?
- Нет, сударь, я не страдаю бессонницей. Но дело еще и в том, что нынешнюю ночь я провел не в гостинице, а в другом месте. Позвольте воздержаться от подробностей, дабы никто не оказался скомпрометированным!
- О, да! Что Вы, я понимаю! На то и молодость! А все же будьте осторожны. Места наши спокойные, а все же, знаете: береженого Бог бережет.