* * *
Симон успел задать вопрос каждому из пророков, и каждый ответ Джабраила сопровождался ударом. Последний из этой серии ударов был не так уж силен, однако уже пошедшие трещинами стены принялись оседать и рушиться, и мальчишек едва успели вынести во двор. Побитый камнями и смертельно уставший Симон вышел сам.
- Ну, что?! - подбежал Фома. - Ты все узнал?
Симон растерянно развел руками. Он узнал больше, чем рассчитывал, но не понимал из сказанного пророками и половины.
- А как они? - склонился над одним из юных пророков настоятель. - Эй! Как тебя там! Очнись!
Симон протер глаза и тоже склонился над мальчишкой. Лицо бледное, зубы оскалены, нос заострен.
- Он же не дышит… - удивился настоятель. - Ты убил их, что ли?
- Вряд ли, - рухнул на колени рядом Симон и приложил ухо к груди.
Сердце молчало.
- Я тебе точно говорю, - принялся метаться от послушника к послушнику Фома, - ты их поубивал!
Симон отрицательно мотнул головой. Мягкое свечение, излучаемое каждым живым существом, не только не исчезло; оно даже усилилось.
- Они живы.
- Тогда почему сердце не стучит?
Симон задумался. Такого раньше не было. Но раньше он не использовал чужие судьбы в корыстных целях. Он еще раз оглядел безвольно раскинувших руки мальчишек и хмыкнул.
- Сдается мне, это летаргия…
Фома тихонько охнул.
- Семь человек сразу?!
- А что ты хочешь? - поморщился Симон. - Я ведь навязал им свою волю на самом важном этапе.
- А без этого, значит, было нельзя?
- Откуда я знаю? - раздраженно отозвался Симон. - Не мне же самому под руки Джабраила одиннадцатый раз ложиться! Он меня уже, как облупленного, знает!
Так и было. Последние три хождения были безрезультатными. Все этапы он проходил быстро и легко - хоть семью ступенями, хоть двенадцатью, но архангел просто игнорировал Симона, и он возвращался с тем же сердцем, что и входил. Джабраил к нему даже не прикасался; просто стоял рядом и ждал, когда Симону надоест.
- Да, ты не сердись, - неожиданно заискивающе рассмеялся Фома, - это я так просто спросил. Так даже лучше. Кстати, тебе деньги-то нужны? Сколько дать?
Симон заинтересованно хмыкнул и поднял глаза. Настоятель буквально сиял и причин своей радости скрывать не собирался.
- Ты хоть представляешь, сколько пожертвований соберет храм с семью впавшими в летаргию святыми отроками? Кстати, а как сделать, чтобы они уже не просыпались?
Симон покачал головой: корысть Фомы выросла до совершенно неприличных размеров. Хотя, с другой стороны, каждый настоятель мечтал о чудотворном объекте. Или хотя бы о хорошем юродивом. Но если юродивого никто удержать не может; что ему взбредет, то и говорит, то эти были - само послушание. И уж денег на них можно было заработать…
- Ну, что посоветуешь? - напомнил о себе Фома.
- Ничего, - мотнул головой Симон, - это не моих рук дело, не мне и советовать. Хочешь узнать, сходи вслед - через семь огненных стен, да сам Джабраила и расспроси.
- Скажешь тоже, - мгновенно испугался Фома. - Мне и моего одного раза хватило за глаза. До сих пор трясет.
- Тогда прощай, - поднялся Симон. - Мне здесь делать нечего.
- А я? - прищурился Фома. - Мне ты ничего не скажешь?
Симон покачал головой.
- Зачем тебе знать, что сказал Джабраил? Или по баку с известью соскучился? Так, император быстро тебе это устроит…
Фома опустил глаза. Он и сам уже вспомнил, куда заводит праздное человеческое любопытство.
- Одно могу сказать, - приостановился уже тронувшийся к воротам Симон, - то, что узнал от четвертого отрока.
Настоятель заметался; он никак не мог решить, стоит ли это слушать.
- Если пророчества не исполнить, она… - Симон ткнул пальцем в нависшую над миром оранжевую комету, - упадет целиком. Вся сразу.
* * *
Кифу вывели на засевшего в монастыре Симона достаточно быстро, однако объявлять себя до срока было и ненужно, и небезопасно. А затем начались эти толчки, а затем Симон спешно покинул монастырь, и Кифа в сопровождении все тех же двух дюжих монахов навестил настоятеля.
- Из Кархедона? - уважительно протянул отец Фома, едва глянув документы, - и что у вас говорят об этом знамении?
- Ничего, - мотнул головой Кифа. - Ираклий запретил делать вопрос о комете темой для богословских споров.
- Неразумно… - цокнул языком настоятель. - Ничто не происходит без благословения Божьего, а уж такое небесное явление - тем более. У нас многие говорят, что эта комета - небесное тело Иисуса. Сказано ведь: "как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого…"
Кифа улыбнулся.
- Спасибо, что просветили, святой отец. А теперь к делу: зачем к вам приходил Симон?
Настоятель открыл рот, да так и замер.
- Это ведь он вам семерых спящих пророков сделал? - прищурился Кифа. - Тех, что под навесом лежат…
Настоятель шумно глотнул и не смог выдавить ни слова.
- Конечно же, он, - уверенно кивнул Кифа, - сегодня почти никто пути в Иерусалим не знает. А зачем он их сделал?
Настоятель покраснел, а затем побагровел…
- З-за д-деньги. Я п-по-п-просил.
- Но вы же знаете, что патриарх этого не одобряет, - напомнил Кифа.
Лицо настоятеля покрылось бисеринками пота. Разумеется, он знал.
- А может быть, все дело в Елене? - глядя прямо в глаза, спросил Кифа и тут же увидел, что попал в точку. - Значит, в ней…
- Й-й-я н-ничего не знаю, - мотнул головой настоятель. - К-кто т-такая Елена?
- Все ты знаешь, - поморщился Кифа. - Но, раз не хочешь сам рассказывать, придется тебя рассекать.
Настоятель выпучил глаза, пошатнулся и рухнул на пол.
* * *
То, что настоятель мертв, Кифа поверил не сразу. Гностики многое умели, а уж остановить сердце для них почти ничего не стоило, но после четверти часа тщательного изучения бездыханного тела, он был вынужден признать: главного свидетеля у него уже нет.
- Что будем делать? - подал голос один из монахов.
- Мальчишек заберем, - сразу же решил Кифа. - У нас как раз в Антиохии сейчас ни одной святыни. Семь спящих святых отроков Церкви лишь помогут. Но главное - не мальчишки. Ищите манускрипт с Апокалипсисом Иоанна Богослова. Он обязательно должен быть где-то здесь.
Монахи кивнули и кинулись разбирать сброшенные землетрясением с полок желтые папирусные свитки и стопки прошитых рукописей и в считанные минуты протянули Кифе вожделенный богословский труд.
- Этот?
- Этот, - кивнул Кифа.
Раньше он бы его просто уничтожил, но теперь Кифа был намного умнее, а потому просто разжал скобы, аккуратно вытянул самый главный листок и тут же, прямо за столом настоятеля смыл все названия Иерусалимских драгоценных камней и начал вписывать их же, но в ином порядке.
"Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое… - Кифа зажмурился и на память вытащил согласованный с Северином новый порядок смены цвета слоев человеческой души, - основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон…"
Теперь по этой рукописи, одной из последних никем не правленых, в Истинный Иерусалим не смог бы пройти никто.