* * *
Амр поднялся с колен одним из первых и первым увидел то, что происходит с Великим Потоком.
- Смотри, Зубайр, - толкнул он эфиопа. - Что это?
И тут же понял, что вопрос излишен. Он уже видел такое - в родном селении двадцать восемь лет назад, когда земля, вместе с домами, скотиной и людьми, единым, в сотни локтей пластом, съехала вниз по склону - шагов на четыреста. Перекрытая, словно мелкий ручеек по весне детишками, река тогда остановилась мгновенно - ровно на два дня. А потом плотина пропиталась влагой, поползла, превратилась в жидкую грязь, и все, что стояло ниже, - все четыре деревни - снесло, словно их никогда и не было.
- Что это?! - загомонили отовсюду воины.
- Смотрите!
- Красное море расступилось !
Амр смотрел во все глаза. Перекрытые где-то в верховьях кроваво-красные воды Нила действительно расступились! И он уже видел мечущихся в грязи крокодилов и прыгающую на отмелях серебристую рыбу.
- Аллах Акбар… - потрясенно выдохнул Зубайр. - Единый пропускает нас на ту сторону!
Амр глотнул. До него вдруг дошло, что теперь, когда почти все корабли Египта ушли громить морские крепости курейшитов, никакого иного способа переправить огромную армию на ту сторону, к зернохранилищам у него нет. Только по дну.
Он глянул на замерших на коленях вдалеке ветеранов Теодора, затем медленно повернулся к поднимающимся с колен воинам - и своим, и евреям и поднял кулак вверх.
- Алла-ах Акба-а-ар!
И воины закричали так яростно и так радостно, что он понял: они осознают, что происходит.
* * *
Симон смотрел на приближающийся город неотрывно. У него не было мыслей. Он не был способен удивляться. И даже страх, коего следовало ожидать, словно не поспевал за ним, стремительно мчащимся навстречу тысячам охваченных паникой людей.
Симон видел их всех вместе и каждого по отдельности. Он видел бегущих в укрытие монахов Мусейона. Он видел таможенника, панически закрывающего тонкую дощатую дверь будки на пристани. Он видел даже привязавшего всю свою семью, а затем и себя к пальме статного бородатого мужчину в платье купца. Он видел всех. И он не видел никого. Потому что единственный человек, которого он действительно видел - изнутри, был он сам.
Симон ясно видел, насколько омерзительной оболочкой пользуется он - бессмертный Дух, сунутый в тело, словно ослабевший воин - в бабскую юбку. Он видел, насколько примитивна и стыдна та часть его души, что жаждет или боится, кичится или смущается. Вся она была так же понятна и омерзительна, как беззубая заискивающая улыбка того, кто напряженно ждет своей кости. И даже разум - предмет его особой гордости выглядел теперь лишь набором счетных палочек, по сути, лишь инструментом для беспрерывного обслуживания почти обезьяньего тела и еще более ненасытной и бесстыдной, чем обезьянья, "души".
А потом он - у самого гребня волны - вошел в город и стал смертью - для всех, кто волей судьбы оказался под его подошвами - с такой высоты почти муравьев.
* * *
Амр кричал беспрестанно.
- Быстрее! Быстрее! Еще быстрее!
Он хорошо помнил, каким спускается хоть на некоторое время приостановившийся поток вод. И воины - сотня за сотней - слетали на своих верблюдах и ослах, мулах и собственных задах вниз по скользкой земле недавнего русла и почти сразу же увязали в мокром, смешанном с илом песке - кто по колено, а кто и глубже.
Нет, они, конечно же, двигались - рывками, по полшага, по четверть шага, по пяди… но вскоре всем, кто подходил позже приходилось входить в русло справа и слева, а весь бывший Нил - шагов на пятьсот в обе стороны стал сплошной, черной и мокрой, шевелящейся массой.
- Успеем? - повернулся он к Зубайру.
- Трудно сказать, - покачал головой эфиоп. - Войска императора уже тронулись. Ты и сам знаешь, какой соблазн ударить нам, вязнущим в мокром песке, в спину.
Амр яростно крякнул. Он видел, что Аллах явно дает шанс: далекие воины Теодора шли вдвое медленнее, чем можно, а их командиры все еще были в растерянности, отчасти потому, что не были уверены, что Амр отважился войти в русло. Опытный полководец вполне мог лишь сымитировать переход и устроить засаду, чтобы встретить врага градом стрел из-за берега Нила.
- Быстрее! - заорал он, хотя сам же видел: то вязнущие в песке по колено, то бредущие в иле по пояс воины понимают, чем рискуют.
А потом одна или две лошади вдруг выбрались на твердое основание, и передовой отряд, распугивая огромных, но никогда еще такого не видевших крокодилов, в считанные мгновения пересек едва ли не две трети русла.
- Пора и нам, - тревожно глянул в сторону подступающих ветеранов противника Зубайр, - и знаешь, они ведь тоже сядут по пояс…
- Если еще отважатся, - кивнул Амр.
* * *
Симон чувствовал смерть всем своим существом. Он видел, как вдребезги разлетаются там, внизу крыши и сараи, как всасывает в подошву черной волны бесчисленных горожан, и как мгновенно они исчезают в такой же черной, лишь подсвеченной с неба оранжевым светом пене. А потом он вдруг начал снижаться, и справа пролетел купол храма Святого Георгия, а слева - Армянской Божьей матери , а затем он прошел над самой крышей солдатского борделя и на миг - не более - встретился глазами с вцепившимся в скамью у беседки белым от ужаса экономом. И лишь тогда мир перевернулся - раз, другой, третий - а Симон обнаружил, что его галера застряла в наполовину снесенных воротах, а вокруг бурлит черная грязь.
Он обвел глазами рабов. Они сидели и полулежали, вжавшись в пол и прикрыв головы закованными в цепи руками - точно так же, как и в начале.
- Все, - произнес он и сам поразился совершенно чужому голосу.
Рабы не шевелились. И тогда он выдернул стопор, ослабил общую цепь, немного подумал и двумя ударами ноги вышиб раздробленный кусок кормы - вместе с общим на всех замком.
- Кандалы сами снимете, - тем же чужим голосом произнес он и спрыгнул вниз, прямо в отступающую к морю черную воду; ее уже было всего по пояс.
Мимо плыли трупы. Много трупов.
"И что это было? - странно, как-то гулко и даже с эхом подумал он. - Господь меня пощадил? Или просто не увидел?"
Вода стремительно убывала, и даже трупы начали цепляться за разные предметы одеждой и "садиться" на разные "мели".
"Но Елена-то жива…"
Эта мысль оказалась такой неожиданной, что Симон опешил. Некий злой умысел небес, отправивших Царицу Цариц из Александрии в Вавилон, то есть, подальше отсюда, теперь выглядел благодеянием. Потому что, будь она здесь, Симон ни за что не поперся бы к морю, и теперь, скорее всего, таким же застрявшим в кустах трупом лежал где-нибудь неподалеку.
"Так что… выходит, Бог помог?"
При всей своей очевидности, эта версия не годилась никуда. Симон вовсе не был тем человеком, которому стоило помогать, а уж Елена… она вообще выглядела вызовом существующему порядку вещей. Уж это старый бабуин обязан был понимать.
"Разве что Бога и впрямь загнали в какое-нибудь тело, и он просто ничего не видит и не слышит…"